Так легко, потому что он не забывал подливать ледяного геля и скольжение не останавливалось ни на секунду! И так невыносимо больно! Привыкнуть было невозмжно, потому что каждое движение назад дарило иллюзию освобождения, легкого облегчения, но каждое следующее вперед заполняло меня сверх возможного, распирало и раздирало, я чувствовала себя нанизанной на кол. Но та казнь была милосерднее: один раз и все. Здесь же это длилось слишком долго, так что я охрипла от воплей.

Кажетя, в какой-то момент вокруг загремела музыка. Андрей позаботился о нас, врубил колонки, чтобы заглушить мой сводящий с ума вой.

— Я смотрю, тебе нравится, — вдруг, задыхаясь, проговорил он. Его пальцы вошли в дырку ниже, и там действительно захлюпало. Совсем как в моих снах с демоном. Не может быть! Мне не нравилось, но тело мое старалось спасти меня от раздирающей боли и истекало смазкой, которая все равно не могла попасть туда, где сновал горячий член.

— Ну что ж, добавим и тут! — и в еще одно мое отверстие вошли два, а потом три пальца. Я не представляла, что в меня может поместиться еще что-то, но он это опроверг. Они тоже сновали — сначала в такт, потом в противофазе, а потом Андрей стал поглаживать свой член через тонкую перегородку плоти.

— Это охуенно, Лизонька, ты не представляешь, как. — сказал Андрей, стискивая зубы. — Надо… как-нибудь… повторить… И его член, еще больше увеличившись в размере, наконец взорвался внутри меня, выплескиваясь в глубину моей кишки.

Он вынул и пальцы, и член, оставив меня лежать с раздвинутыми ногами задом вверх и так стиснутыми на краях кушетки пальцами, что я не знала, смогу ли я их разжать. Анус судорожно дергался, пытаясь сократиться, и сперма вытекала щекоча раздраженную кожу.

— Вот я и лишил тебя анальной невинности, дорогая племянница — голос Андрея снова был холоден как лед. Как гель внутри меня, обволакивающий пылающие стенки кишки. — Надеюсь, этот день запомнится тебе надолго. Дольше, чем тот, в который ты лишилась своей девственности, полагаю.

Он дернул меня, вновь переворачивая на спину, уложил на кушетку с ногами и отошел.

Внутри все горело огнем и мне казалось я истекаю кровью, но когда я провела рукой, чтобы проверить, на пальцах осталась только отвратительная белесая вязкая жидкость.

Андрей глянул на меня бешено, зрачки его расширились и он приказал:

— А ну оближи!

— Нет! — я и так была изнасилована и унижена. Куда дальше?

— Оближи, или ты серьезно пожалеешь. Ты ведь уже пожалела о своих словах и действиях, я не обманул?

И содрогнувшись от того, что я даже не смогла придумать, чем он может меня наказать, я слизала с пальцев горьковатый его сок.

Я старалась не смотреть на Андрея, но его дыхание стало хриплым и тяжелым, он смотрел на меня расширившимися зрачками.

Я опустила глаза и наткнулась на его вновь восставший член — огромный, алый, сочащийся остатками спермы.

— Хорошо братик придумал, — пробормотал он. — Просто отлично придумал с этой опекой…

4

Андрей выглядел как ширнувшийся наркоман: зрачки расползлись во всю радужку, что-то бормочет, взгляд блуждает, ни на чем не останавливаясь.

Наконец он перевел взгляд на меня, дрожащую и униженную. Сделал пару шагов на деревянных ногах, поднял зачем-то трусы от купальника и сунул мне в руки.

— Иди к себе. В комнату. Иди.

Я метнулась к двери, но она по-прежнему была закрыта.

— А. Ах да.

Андрей подошел к ней, достал ключ и повернул, но вдруг замер, положив пальцы на ручку двери.

— Стой. Сюда.

Он ухватил меня за волосы, скрутил их узлом и распахнув халат, буквально надел ртом на стоящий член. Горьковатый вкус спермы и прохлада заморозки смешались на языке.

— Ааааа, сука, как хорошо… Это тебе за тот раз, что ты разбила чашку. А теперь, беги, девочка, беги.

Он распахнул дверь… и я побежала.

Во рту все заледенело. Понятно, что вскоре замораживающий гель перестанет действовать в моей жопе и все, что положено нагонит меня по полной программе. Даже и без этого мне было больно передвигаться. Но я бежала.

Сначала я просто хотела взять из кухни нож и закончить это прямо сейчас. Но когда по пути увидела открытую в его спальню дверь, подошла к ней, ощущая, как вытекает из меня его сперма, поняла, что нет. Не дождется такой радости. Я буду жить.

На полу у кровати валялись его джинсы и футболка. Я быстро обшарила карманы, выгребла все наличные, забрала ключи от машины. Водить я не умею, но так он меня не догонит. Денег было слишком мало. Я пробежалась по комнате, дернула ящики комода, тумбочек. Понимала, что если он сейчас войдет, мне хана.

Метнулась в свою комнату, быстро обтерлась полотенцем. Мыться времени нет. Засунула в спортивную сумку свою одежду, запасные кроссовки, плед, взяла телефон.

Подтащила к ручке двери стул и установила его так, что когда я захлопну за собой дверь, он упадет и заблокирует замок. Пусть думает, что я заперлась. Бегом спустилась по лестнице, притаилась у входа в клинику. От бассейна доносился плеск и гогот. Заметят.

Пробежала по темному коридору клиники к парадному выходу, но он был заперт. Пометалась в панике, чувствуя, как утекает время, как начинает печь внутри моей кишки, так что я уже поскуливаю.

Почти случайно наткнулась на пожарный выход, навалилась всем телом на дверь и выпала у самой калитки. Проскочила в нее и оказалась на улице поселка. На дороге, освещенной фонарями. Становилось все больнее, но я не могла остановиться. Не сейчас. Побежала вдоль чистеньких ухоженных домов. Они даже не были окружены заборами. Кого тут стесняться этим жирным толстосумам? Мы, нищета, остались за пределами поселка.

К счастью, дом Андрея был недалеко от въезда со шлагбаумом. Как я и боялась, весь периметр был окружен высоким сетчатым забором с колючей проволокой поверх. Пройти можно было только через КПП. Хорошо освещенное и пустынное.

Меня там наверняка остановят.

Я затаилась за кустом сирени у ближайшего дома, молясь, чтобы никто не вышел погулять с собакой, а вот на трассу, напротив, поехали. Но было уже поздно, все наверняка вернулись по домам или гульбанят, как Андрей со своими пидарасами.

Я села на корточки, потом на колени, ерзая задом по пяткам и морщась. Больно. Больно. И все больнее. Я знаю, что внешне все в порядке, крови не было, но распирающее ощущение все еще было со мной. И боль возвращалась, отнятая замораживающим гелем.

Меньше всего мне сейчас хотелось вспоминать, что произошло, но больше было нечем заняться. Перед глазами вспышками мелькало перекошенное лицо Андрея, черная кожа банкетки, слишком близкая, с запахом химикатов. То, что я почувствовала в первый момент, и как каждый раз, когда он выходил из меня, я надеялась, что не будет обратного движения, но оно было. И как я хотела, чтобы он наконец кончил, но перед этим его агрегат распух совсем до огромной величины и занимал кажется всю меня, как в сне про демона.

Я тихонько захныкала, прикладывая ладонь к джинсам сзади.

Режущая боль, словно он до сих пор внутри меня. Так теперь будет всегда?

Издалека послышался звук мотора.

Я напряглась всем телом. Только бы не Андрей! Только бы не Андрей! Струйка пота ползла по спине вниз. Если Андрей сделал со мной такое всего лишь за хамство, что он сделает за побег, я боюсь представить. Я вспомнила всех мужиков, дрочащих на меня в бассейне свои вялые отростки. Если… Нет, пусть это будет не Андрей.

Мои молитвы были услышаны, к КПП подъехал белый «Чероки», водитель гуднул, и шлагбаум начал подниматься. Черт. Я не учла, что если я спрячусь за машиной, меня увидит водитель!

Что же делать?

Мозг, работай!

И тут на мое счастье, машина выехала и остановилась, из будки вышел охранник и водитель перегнулся к правой двери, чтобы поговорить с ним. Я бегом, на полусогнутых, добралась до джипа и присела у заднего колеса. Аккуратно доползла до переднего, стараясь не высовываться, а когда машина снова тронулась, кубарем скатилась в ближайшие кусты, надеясь, что меня никто не видел.

Камеры видели, но до них доберутся не скоро.

Оказавшись в лесу, я побежала. Мне казалось, я знаю, где проходит трасса, и к счастью, скоро услышала шум машин. Голосовать ночью плохая идея. Кроме того, Андрей может отправиться за мной в погоню.

У меня все еще был его телефон. Глупо было его оставлять, но денег на новый все равно не было, поэтому я просто вынула батарейку, надеясь, что так он его не засечет, добралась до дерева с раскидистыми корнями, завернулась в плед и села под ним ждать утра.

А потом не просто рассвета, а дня, часов двенадцати, когда солнце добралось до зенита. Где бы ни был Андрей, он меня пока не нашел, и это уже победа. Я причесалась на скорую руку, отряхнулась, натянула на лицо улыбку и вышла на трассу, поднимая руку.

5

Я просидела у отделения полиции добрых полчаса. Почти решилась. Зашла, поднялась по страшной бетонной лестнице, попав в казенные коридоры, выкрашенные тошнотворным зеленым, перечитала всю информацию на стенах и почти уже собралась подойти к дежурному, как увидела одного из полицейских. Не знаю, кем он был, но выглядел он точь в точь как друг Андрея. Нет, он был другим, но абсолютно того же типа: лысый, мерзкий, с сальным взглядом. Он обвел глазами коридор, остановился на мне и сделал шаг. Я вымелась быстрее, чем успела сообразить, что делаю. И сидела потом у чужого подъезда, ждала, пока перестанут трястись ноги.

Нет, в полицию я не пойду.

Оставались мои школьные подруги. Я давно с ними не общалась, с маминой смерти. Да и не такие уж они подруги были. Так, приятельницы. С которыми мы пили кофе и бегали по магазинам. У меня не было никогда очень близких подруг. Но я все равно попробовала. Телефоны я не помнила, а вводить свой пароль на чужом я боялась, поэтому просто приехала к ним по очереди. К Рите, Марине и Оле. Каждый раз они страшно удивлялись мне, но конечно говорили, что приютить не могут. Родители с тревожными лицами маячили на заднем плане и прислушивались к нашим разговорам. Я просила хотя бы денег, и тут они раскошеливались хоть немного.