Компания несколько поредела. Здесь в клубе остались все четыре подружки невесты и родственники Соня и Сережа, оба депутата, две серьезные дамы – теперь уже гораздо менее серьезные, – и несколько солидных мужиков, но в расстегнутых смокингах. Сохина среди них уже не было.

Депутат Государственной Думы с серьезным лицом рассказывал сказочную историю рыбалки на тайменя, причем к всеобщей радости врал безбожно.

Марина весело щебетала с подружками, не обращая внимания на Медникова, вертела в пальцах бокал с виски, где плавился лед. Все порывалась танцевать. Подружки пили наравне с мужчинами, и держались поближе к депутатам. А те перешли к глубокому обсуждению вопросов охоты на вальдшнепа в средней полосе.

Медников пропустил момент, когда начался скандал.

Девушки отличались цветами платьев и та, которая была в сиреневом, к драке не подключалась, хотя визжала наравне с остальными. Самой боевой оказалась девушка в розовом, такая рыженькая. Пострадавшей стороной посчитала себя третья подружка, вся в голубом платье и с шарфиком. К моменту, когда Медников на правах хозяина принял решение разнимать, диспозиция напоминала план Аустерлицкого сражения. Рыжая уже выплеснула кувшин воды со льдом на голову голубого платья, но промахнулось, и большая часть досталась депутату от партии власти. Шарфик оказался половчее, и полный бокал красного вина совершил плавную дугу, орошая розовыми каплями всех на пути.

– Ну, девки, вы, бля, подготовились, – ошеломленно оценил господин депутат, разглядывая загубленную манишку.

– Да что у вас тут за хрень? – сквозь зубы прошипел Медников, оттаскивая за шкирку розовое платье, которое успело расцарапать подруге щеку.

– Депутата не поделили, – бодро разъяснил с другой стороны стола Вадим Рыжов. Он и еще один крепкий парень пытались утихомирить голубой шарфик. Девушка стояла коленями на диване и с боевым кличем рвалась дотянуться до рыжей соперницы. Два плечистых мужика с трудом контролировали юную фурию.

Прочие посетители даже головы не повернули, и делали вид, что ничего особенного не происходит. Собственно, а что происходит? Звон битой посуды заглушал музыку, барышни щеголяли нецензурной терминологией.

Обстановку разрядил улыбчивый вице-губернатор сибирского региона. Он принялся хохотать. Хохотал в голос, держась на живот и катаясь по диванчику. Постепенно заулыбались остальные. Смеялись депутаты. Заулыбались обе собранные серьезные дамы. Рассмеялся и Медников, еще минуту назад практически втянутый в скандал, который был совершенно лишним в день такой церемонии. Он расслабился, но на всякий случай продолжал держать милую розовую барыню за шкирку.

– По-моему, отличный был вечер, – басом подал голос вице-губернатор.

К Марине порывались подкатить пьяные итальянцы, не обращающие внимания на хмурый взгляд Медникова, движение набирало обороты и Игорь решил, что веселье пора сворачивать. Чуть ли не силой за руку вывел Марину на улицу: пора в отель.

Гости разношерстной гурьбой проводили новобрачных до такси – свадебный лимузин они оставили еще в отеле. И, кажется, все собрались вернуться в клуб.

В своем номере Медников прошелся по гостиной, зажег все огни, открыл дверь на балкон, выглянул в сад, подышал роскошным осенним воздухом. Ресторан в глубине сада мерцал фонариками, доносилась слабо итальянская музыка, мандолина и нечто романтическое.

– Ну, подруги устроили представление! – Он рассмеялся. – За такое деньги надо брать. Но рыжая какова? Прямо когтями, что значит чувство собственности.

Марина сидела в парчовом кресле с закрытыми глазами, не разуваясь, с прямой спиной и сжатыми на коленях руками.

– Устала? Такой длинный день.

– Ты нас не уважаешь.

Медников слегка опешил.

– Что?

– Просто не держишь за людей, не уважаешь..

– Что значит «не уважаешь»? И кого «вас»? Не понимаю.

– Ты нас не уважаешь всех. Я же вижу.

– Ну что ты. Я прекрасно отношусь ко всем, иначе не звал бы сюда на свадьбу.

– Ты даже сам не замечаешь, но я же вижу. Ты с твоим Вадимом просто выставляете моих родных за дверь, как шкодливых ребятишек. Сестру мою ты в грош не ставишь. Господи, она столько души вложила в свой тост, заранее его написала, а ты хоть бы голову повернул.

– Подожди, мы с Соней друзья, разве нет? И тост был славный.

– Да что ты меня успокаиваешь! Мы для тебя пыль под ногами! Даже старики мои тебя боятся, как настоящего убийцу. Господи, да ты и меня, как манекен, возишь на показ. А Сережу вообще за человека не держишь.

– Ну, Маринка, ты не права. Перестань, такой день был хороший. Что ты, в самом деле… И при чем здесь старики? Мы с ними и виделись всего два раза. А Сережа тем более.

– Вот именно. Ты его и посадил с краю, как бедного родственника. Я же видела, как вы выходили из мэрии: ты его, словно собачонку, только что за ушко не потрепал.

Они ссорились. Они ссорились по-настоящему. Они ссорились по самому пустому поводу или без повода, но это была не простая размолвка. Их делило нечто большее, чем тема уважения к родственникам или неуважения. У Марины явно накопилось, она была резка, выбирала слова побольнее, позлее. Медников сначала был растерян, потом обижен, потом разозлился всерьез и прекратил всякие дискуссии самым решительным образом. И это после сказочной свадебной церемонии в Риме!

Свадебная ночь в Риме превратилась в какую-то мерзость. Ни о каком сексе речи быть не могло, конечно. Марина отвернулась и заснула. Медников еще долго не спал и среди ночи услышал, как она с надрывом проговорила несколько раз во сне: «Ну что теперь делать».

Медников ушел в ванную, ополоснул лицо холодной водой и постарался успокоиться. Вот когда вспомнился Париж и сестрино пророчество. Неужели Аня была права? «Ну что теперь делать». Надо выстраивать жизнь со всем этим, любит или не любит.

Глава 8. Ноябрь

Ноябрь 2010

Москва

Жизнь – печальная штука. Точнее, это дорога от недомыслия к печали.

Совсем еще молоденьким лейтенантом, едва освоившись в столице, Игорь Медников попал в оборот, пролетел. Не так чтобы сильно, с точки зрения службы: применил силовое воздействие не к тому персонажу и не в том месте. Проще говоря, чудным летним вечером он не сумел увернуться от пьяной дагестанской компании, вывалившейся из «Националя», пристающей ко всем лицам женского пола, проходящим мимо. Собственно, и драки как таковой не было. Медников просто жестко уложил агрессивную четверку, перепутавшую свой аул с мегаполисом, мордами в асфальт и должен был исчезнуть. Не успел, в чем и чувствовал свою главную вину – не доработал, по школе так нельзя. Успокаивал плачущую девушку Но служба не поощряет инициативу сотрудников в силовом воздействии. Насилие есть дело государственное, это канон. Медников а) вышел за рамки, б) не сумел спрятать концы – что и было главным пролетом. И за это заработал взыскание в экзотической форме: получил задание унизительное, но обязательное, предписанное к строгому и неукоснительному исполнению. В назидание на будущее.

Его, молодого, но квалифицированного диверсанта-подводника, бойца уникальной многосторонней квалификации пристроили охранником к актриске.

Функции телохранителя не то чтобы вызывали презрение, но всегда считались делом ребят с другого этажа. Служба этим занималась только в силу необходимости, и сам факт, что охрана первых лиц со временем выделилась в самостоятельное ведомство, как раз и есть норма. Телохранитель – отдельное занятие, и кому-то дано, а кому нет, а то и не надо. Есть легендарные команды телохранителей, которые остаются образцом для спецслужб. Израильские специалисты обучают телохранителей всего мира, это высший пилотаж. Легендой стали английские офицеры-парашютисты, восхищение и ужас вызывают «черные кошки» из женской службы охраны полковника Каддафи, никем не превзойдены тактические приемы охраны головорезов «флешас», которых португальцы набирали из пигмеев Уиже на закате колониальной эры. Но это их особый мир, и Медникова, как и многих его коллег, в телохранители не тянуло, тем более в молодости.


Аденский залив, флотилия Российского ВМФ

Медников тогда только что вернулся героем после успешной операции в Эфиопии. Патрулирование российской эскадры в районе Аденского залива имело совсем иные цели: сложное пересечение интересов вокруг маленького Йемена и большой нефти Персидского залива требовало присутствия нашего кулака в стратегически важном районе. Корабли как минимум трех великих держав поддерживали некий недобрый паритет, но их присутствие до поры нейтрализовало все угрозы. Это устраивало политиков, хотя адмиралы отлично понимали взрывоопасность такой диспозиции и маневрировали аккуратно, соблюдая все правила морской вежливости.

На российских кораблях тоже держали орудия расчехленными, и расчеты частенько ночевали на боевых постах. Группу из десятка диверсантов-подводников экстра-класса разместили вдали от морпехов десанта, прятали, как тайное оружие, даже от своих, на всякий случай. Как на грех, этот случай наступил.

Вечно неспокойное соседство Эфиопии, Эритреи и Сомали предложило вполне ожидаемый сюрприз: команда на удивление хорошо экипированных «повстанцев» захватила батарею орудий береговой обороны на африканской стороне, формально на территории Эфиопии. Политики долго вникали в суть проблемы, моряки поняли все сразу.

История умалчивает, кто из адмиралов с кем договорился, но решать проблему выпало русским. В просторной каюте адмирала собрались избранные: начальник штаба флотилии, разведчик с флагманского корабля и оба офицера диверсионной группы, Медников в их числе. Все в голубом: в тропическом походе на русских кораблях моряки носят особую форму – голубые шорты и рубашки с коротким рукавом. Адмиралы шорты не признают.