Vegas Ink располагался в небольшом торговом центре неподалеку от Стрип. Его стены были красными, как пожарная машина, покрытыми рамами с образцами работ тату-мастеров. Кресла были обиты искусственной кожей, тоже красной, и три художника склонились над своими клиентами, среди них был и Тео.

Жужжания игл было почти не слышно из-за взрывов хэви-метал из звуковой системы. Секретарша с бритой головой сказала нам, что даст знать Тео, что мы здесь. Мы остались в комнате ожидания, которая на самом деле была всего лишь мягкой скамьей у входной двери, повернутой к стене с фотографиями. Прошлые клиенты показывали свежие татуировки, их кожа все еще была красной.

Джона тяжело опустился на скамью и взял номер журнала с татуировками.

– Есть идеи насчет новой татуировки? – спросил он. Это был первый за утро раз, когда он добровольно заговорил.

– Нет, – ответила я, – но мне не терпится увидеть работы твоего брата.

– Он чертовски талантлив, – сказал Джона, – мой отец очень сильно переживает именно поэтому. Ты убедишься, когда посмотришь его портфолио.

Я кивнула и подождала, пока из-за угла не появился Тео:

– Привет, ребята.

Сам факт, что он говорил бодро и оживленно, наполнил меня облегчением, и я чуть не вскочила на ноги.

– Эй. Спасибо, что уделил мне время.

Тео дернул подбородком в сторону Джоны.

– Ты идешь?

– Вы идите, – сказал Джона, – мне нужно позвонить Эме. Узнать, что там с продажами.

– Ты не поможешь мне выбрать что-нибудь? – недоверчиво спросила я, заставив себя улыбнуться шире. – Не подскажешь место на теле?

Позади меня Тео кашлянул.

– Удиви меня, – сказал Джона. Он вытащил свой сотовый телефон, разговор был окончен.

Мои щеки пылали, я последовала за Тео к его креслу, проходя мимо других художников. Один из них был огромным, крепким парнем с лысой татуированной головой, он накладывал изящную веточку фиолетовых цветов на руку женщины. Другой художницей была молодая женщина в черной одежде, с густым макияжем.

У нее были большие бледно-зеленые глаза, почти карикатурные на ее маленьком личике. Она была похожа на готическую фею. Она кивнула мне, вытирая кровь, капающую с клыка шипящей кобры на спине молодого человека.

Я плюхнулась в кресло Тео и вытащила салфетку, которой он вытирал кровь, из коробки. Я промокнула глаза, но слез не было. Мои эмоции были слишком запутанными, чтобы мое тело знало, что делать, поэтому я сидела, взволнованная и нервная. Передо мной Тео прислонился к маленькому зеркальному шкафу, на котором стояли его чернильный пистолет, иглы и чернила.

– Вы, ребята, поссорились? – спросил он, понизив голос.

– Нет, – ответила я, – или да. Я имею в виду, может быть, я сделала что-то, чтобы вывести его из себя, но я не знаю. Он так странно себя ведет в последнее время. С момента открытия галереи.

Каменное выражение лица Тео стало жестче, но его глаза смотрели в другую сторону, наполняясь беспокойством и чем-то похожим на страх.

Я поняла, что напугала его до смерти безо всякой на то причины и быстро махнула рукой.

– Знаешь что? Он сказал сегодня утром, что чувствует себя рассеянным. Он не знает, что делать без каждодневных походов в мастерскую Я думаю, он просто расслабляется.

Тео медленно кивнул.

– Имеет смысл.

– Могу я теперь взглянуть на твои работы?

Тео протянул мне толстую папку на трех кольцах, заполненную фотографиями и эскизами. Джона был прав: талант Тео был невероятен.

Я смотрела на свои татуировки. Каждая из моих пришлась на разных мастеров, каждая была прекрасна и совершенна для меня.

Тео затмил их все. В его портфолио было все: базовые черные контурные изображения, надписи любым шрифтом, который только вы могли захотеть. Байкерские татуировки розы, черепа и змеи. Реалистичные портреты, абстрактные и сложные формы, сказочные пейзажи, фантастические звери, иконы поп-культуры. Страницы различных концепций. Если бы я была в лучшем расположении духа, я могла бы часами зависнуть над его работами, уверенная, что не смогла бы ограничиться одной идеей.

– Ты потрясающий, Тедди, – сказала я, – это лучшее, что я когда-либо видела. Я хочу что-то такое, чего нет ни у кого другого, но из-за тебя… трудно определиться.

«Я хочу, чтобы Джона снова улыбался».

Я закрыла папку и вернула ему.

– Дай мне подумать, ладно? Я позвоню или напишу тебе, если у меня возникнет идея.

– Конечно, – сказал он, бросая папку в верхний ящик шкафа и закрывая его.

– Извини, если отняла у тебя время, – сказал я, соскальзывая с кресла.

– Ты этого не сделала, Кейси, – сказал он. Это был первый раз, когда он произнес мое имя.

Мы направились обратно в зону ожидания. Джона сидел, сгорбившись, рассеянно водя большим пальцем по телефону. Когда мы подошли, он поднял голову.

– Выбрала что-нибудь? – спросил он.

Я плюхнулась рядом с ним и поцеловала его в щеку.

– Еще нет. Твой брат настолько невероятно талантлив, что я должна придумать что-то достойное его.

Тео покачал головой, скрестив руки поверх черной футболки.

– Просто скажи, что хочешь, и он сделает это, – сказал Джона, наконец, убирая телефон. Братья переглянулись, и Тео внимательно посмотрел на него.

– Сегодня вечером мы встретимся с Деной и Оскаром, – сказал он, – ты все еще с нами? – Джона кисло ухмыльнулся, выражение его лица было так непохоже на него, что мне пришлось дважды моргнуть, – теперь не нужно придерживаться расписания, – сказал он, – какой в этом смысл? Я пришлю тебе сообщение и дам знать.

Руки Тео упали по бокам.

– Оскар и Дена собираются потусоваться…

– Я не сказал «нет», я сказал, что дам тебе знать.

Братья посмотрели друг на друга, а потом Джона встряхнулся и грязно рассмеялся. Он встал и вышел за дверь, даже не взглянув на меня. Я слабо улыбнулась в ответ.

– Поговорим позже.

Он крепко схватил меня за руку, потом ослабил хватку, но не отпустил.

– Если я вам понадоблюсь… если я понадоблюсь ему, ты немедленно позвони. Ладно?

Я начала было протестовать, но вместо этого обнаружила, что киваю.

– Хорошо, – сказала я тихо.

Я покинула Vegas Ink и забралась в машину Джоны, которая уже была заведена.

Он даже не взглянул на меня, когда я закрыла дверь, и, в конце концов, я не выдержала.

– Что, черт возьми, происходит? – потребовала я ответа. – Ты вот так вот просто уходишь и оставляешь меня там?

– На улице чертовски жарко, – сказал Джона, – я пришел, чтобы включить кондиционер.

– Сейчас октябрь, – отрезала я, – может быть, градусов двадцать.

– Значит, ты здесь только три месяца, но вдруг стала экспертом?

Мои глаза расширились. Он никогда так со мной не разговаривал. Ни разу.

– Что с тобой случилось? – спросила я, – ты изменился с тех пор, как открылась галерея. Что-то случилось? Дейл Чихули сказал что-то, что тебя расстроило?

Джона покачал головой.

– Нет, – сказал он, его голос смягчился, – нет, ничего подобного. Он говорил удивительные вещи о моей работе… я даже не помню слов, но я все еще чувствую их, если так можно сказать.

– Тогда что тебя беспокоит? Ты можешь мне сказать.

Джона впервые за много дней встретился со мной взглядом, и на долю секунды его глаза стали теплыми, насыщенными карими, как у человека, которого я знала.

Потом стена рухнула, и он сжал мою руку.

– Меня ничто не беспокоит. Потому что мне нечего делать. Больше никакой работы. Я в настроении сегодня выйти и посмотреть фильм. Есть на примете какие-нибудь классические фильмы восьмидесятых годов?

Я медленно кивнула.

– Я взяла напрокат DVD «Аэроплан»!

– Неужели ты говоришь это всерьез?

– Я серьезно, – без энтузиазма ответила я, – и не называй меня Ширли.

Это была болезненная, неловкая версия нашего обычного юмора. Плохая имитация нашего типичного подшучивания.

Может быть, ему просто нужно хорошенько посмеяться, подумала я. Вернувшись в мою квартиру, мы поднялись по бетонной лестнице, ведущей на второй этаж. Ключи от дома перекочевали на дно моей сумочки. Только когда я нашла их, я поняла, что Джоны нет позади меня.

Я обернулась. Маленькая передняя площадка была пуста.

– Джона?

Я пошла назад тем же путем, что и пришла, почти на цыпочках.

Он сидел на середине лестницы, спиной ко мне. То, как быстро поднимались и опускались его плечи, заставило ужас скрутиться в моем животе, как ядовитый пар.

Он не мог дышать.

Я спустилась по лестнице на свинцовых ногах, держась за ржавые металлические перила. Села рядом с ним, приказывая себе успокоиться и не поддаваться панике.

– Эй.

Он упер локти в колени, руки и голова были безвольно опущены вниз. Он пытался втягивать в себя воздух.

– Я поднимался слишком быстро, – сказал он между вдохами. Он откинул голову назад, выглядел как спринтер, который только что пробежал сто метров.

– Ладно, я здесь.

В моей голове всплывали все те случаи, когда Джона поднимался по лестнице, поднимал тяжелую трубку для выдувания стекла или энергично занимался со мной любовью. В каждом случае он задыхался из-за того ущерба, который нанесла его сердцу болезнь. Но он никогда не приходил в себя так долго. Всегда быстро.

Всегда.

– Я солгал, – сказал Джона, словно прочитав мои мысли. Он медленно восстановил дыхание, делая по одному вдоху за раз, – я поднимался не слишком быстро. Просто поднимался.

Он смотрел на меня, вдыхая и выдыхая, пот выступил на его лбу, а глаза… О боже, какой страх я видела в них. Предчувствие, которое пугало меня до глубины души. Он отвел взгляд и, не говоря больше ни слова, заставил себя встать и снова начать подъем. Одна нога на ступеньке. Потом другая. Мне хотелось прикоснуться к нему, помочь, но я не могла, не могла признаться себе, что ему нужна помощь.

Оказавшись в моей квартире, Джона пошел на кухню и налил себе воды. Он прислонился к стойке, глубоко и ровно дыша.