Марат даже дослушивать мой монолог не стал, махнул рукой и скрылся в кабинете.

Обидно. Обломал.

— А как же заявление в полицию? — осторожно поинтересовался секретарь — вспомнил мой стремительный побег с рабочего места.

— А ты как думаешь, почему он жениться на мне согласился?

— В смысле? — завис он.

— А нет тут никакого смысла, обыкновенный шантаж: или он меня в ЗАГС, или я его в тюрьму.

Парень посмотрел на меня по-другому, с уважением, что ли. Ну и понятно — самого Калагова к стенке припёрла.

— Врёшь!

Обидно, и этот туда же. А я, глупая, взгляд уважения с недоверием перепутала. М-да, теряю хватку.

— Вру, но только насчёт шантажа, — наливая кофе, решила прекратить лицедействовать.

— Понятно, шутить любишь, — сделал он вывод, усмехнулся и отправился к Калагову в кабинет.

Кофе благоверному я отнесла после того, как он закончил дела со своим секретарём. Марат попытался возмутиться, почему только ему принесла, пришлось напомнить о субординации, заодно посетовала, что на работе без нижнего белья чувствую себя некомфортно. Он нахмурил брови — видать, осознал, что натворил, быстро выпил напиток и спешно отбыл. Вернулся на удивление быстро с пакетом в руках. Посмотрела внутрь, а там предмет одежды, которого меня лишил негодник. Он завел меня в кабинет, показал на дверь в душ и вновь покинул меня.

Я, пользуясь случаем, решила немного пошпионить, быстро пробежалась взглядом по бумагам в папках, но ничего интересного в них не оказалось. Так как не знала, когда джигит вернётся, не стала рисковать и отложила поиски компромата до более удобного случая. По пути в душ всё-таки не удержалась и заглянула в шкаф: пара костюмов и штук пять рубашек — маловато для такого большого предмета мебели.

Я приняла душ и надела нижнее бельё. Уже собралась выйти в кабинет, но услышала голоса. Раз найти ничего не смогла, возможно, услышу что-то интересное? Приняв решение не обнаруживать припала ухом к замочной скважине.

— Марат, когда выезжаем? — я узнала голос бывшего шефа — Аверина.

— Мои ребята уже работают. Судя по их отчёту, наше присутствие понадобится примерно через три дня. Хотя мне сейчас нежелательно уезжать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Из-за Воронцовой?

— Из-за неё, — согласился мой «муж» — у нас с ней немного… напряжённые отношения, и оставлять её одну не хочу.

— Почему?

— Она сегодня узнала, что у меня её «подруга» работает, расстроилась сильно, еле успокоил.

Оказывается он меня в лесу успокаивал? Забавно.

— Понятно, щекотливая ситуация, ничего не скажешь.

— Не то слово! Я же не могу ей сказать, почему пока эту тварь уволить не могу. Хотя, какое уволить. Я бы собственноручно удавить ее готов…

— Вот тут я тебя понимаю, как никто другой. Кстати, ты рассказал ей о вашем общем прошлом?

Я затаила дыхание.

— Она узнала меня, но упорно делает вид, что ничего не помнит. Жду, когда ей надоесть ломать комедию. Меня эта ситуация раздражает.

Интересно, а что, собственно, я должна вспомнить? Кажется, я что-то упустила, но вот что?

— То есть ты решил ничего не говорить, пока она не сознается… — начал Аверин, но мой его перебил.


— Ну Глеб и трепло! — возмутился Калагов.

— Согласен, нужно его поручить, — хохотнул Аверин, — он и меня вам слил, так что следующий ход за нами. И всё-таки, ты долго будешь держать Юлю в неведении?

Да, джигит, порадуй меня новостью, а то я что-то теряюсь в догадках. Что я должна вспомнить?!

— Разумеется, нет. Надоели эти недомолвки между нами, и она должна знать правду о дочери.

Так, и что же я должна знать о своей дочери? Вот этот поворот мне не понравился.

— Ну, тогда желаю удачи, это будет тяжёлое испытание для твоей нервной системы.

— Не наговаривай. Юля хоть и эмоциональная, но не истеричная дура, — заступился за меня Марат, приятно.

— Раз так, возможно, я зря переживаю. Кстати, когда Аля приезжает?

Так, и кто такая Аля?

— Через две недели. Она решила отдохнуть перед приездом. Так что у нас есть время морально подготовится. И знаешь, я, пожалуй, увильну от ужина с этими дамочками. Юле хоть и наплевать на меня, но не думаю, что отнесётся спокойно к тому, что я с кем-то ужинал.

— Ты отказываешься — это мелочь, главное, чтобы Кирилл не отказался. Он ведь нацелился на блондиночку, и такое вполне может выкинуть.

— Согласен, — тяжко вздыхая, ответил Марат, — нужно срочно придумать альтернативный вариант. Чем больше информации, тем лучше. Пора ставить точку в нашем деле.

Только я обрадовалась, что мужчины начнут обсуждать свои дела, как у Марата зазвонил сотовый, и после короткого «да» оба вышли. Я тоже покинула кабинет. К радости, в приёмной никого не было, а когда вернулся секретарь, заставил меня перебирать бумажки. Пока я занималась монотонной работой, переварила информацию и пришла к выводу, что моя «подруга» и какая-то Аля непосредственно связаны с каким-то делом, но вот с каким? Возможно, узнав ответ на этот вопрос, я буду иметь компромат не только на Марата, а на всю их шайку лейку.


Глава 20

С работы мы ехали в полном молчании, Марат напряжённо о чём-то думал, видимо, готовился к предстоящему разговору. Я не мешала ему — боялась сбить с нужного настроя. Приехав домой, приняла душ, переоделась и спустилась к ужину. Домработница же всё это время отвлекала Калагова, и спасибо ей за это — у меня не было сил его соблазнять. За ужином мы с ним почти не разговаривали, перекинулись парой дежурных фраз «как день прошёл», «передай соль», и на этом наше общение закончилось.

Сразу после ужина Марат позвал меня в кабинет. Я поняла, что для разговора, и артачиться не стала — любопытно узнать, о чём пойдёт речь. Он сел за рабочий стол, я заняла место в кресле напротив него, ждала, когда начнёт.

— Юля, я бы хотел, чтобы Алиса сменила детский садик, этот мне не нравится…

Такого начала я точно не ожидала.

— А меня этот детский садик вполне устраивает! Попрошу учесть на будущее — только я буду решать куда ходить моей дочери! Калагов одарил меня таким… леденящим душу взглядом, что впору падать без чувств от страха.

— Ты — мать, а я — отец, так что не тебе одной решать, что лучше нашему ребёнку, — чеканя каждое слово произнёс он.

— Ты это про тот липовый документ? — не скрывая иронии поинтересовалась я, и не дождавшись ответа продолжила. Эта бумажка не делает тебя отцом!

— Юль, может хватить ломать комедию и делать вид, что между нами четыре года назад ничего не было?!

Чего? Я даже оторопела, но взяла себя в руки.

— Простите, насколько мне известно, между нами ничего не было, я никогда не напивалась до беспамятства, чтобы не помнить интимной связи с другим мужчиной. А так же хочу поставить в известность: я своему мужу никогда не изменяла, так что вы наверняка что-то путаете.

Марат внимательно посмотрел на меня, затем из выдвижного ящика стола достал фотографию, молча встал, подошёл ко мне и протянул снимок. Когда я взглянула на него, потеряла дар речи: на чёрно-белом снимке был ребёнок, почти как две капли воды похожий на мою дочь.

— Это моя мама, — как видишь, они с Алисой очень похожи, так что, Юль, хватить притворятся, это уже не смешно.

— Как такое возможно? — не смогла скрыть удивление, смотря на фотографию.

— Юль, я не пойму, зачем отрицать то, что было между нами? Какая тебе от этого выгода?

— Я ничего не понимаю… — прикрыла глаза, пытаясь переварить информацию, — Но между нами никогда раньше ничего не было — я в этом уверена. Мистика какая-то…

— Не было значит… — процедил он, — хорошо, сейчас я напомню тебе: вечером того же дня, как ты чуть не утонула, мы с тобой переспали. И ты была абсолютно трезвая, когда у себя в номере попросила меня остаться и полезла ко мне с поцелуями. Извини, не смог отказать, когда так женщина настойчиво просит о близости.

Я смотрела на Марата и понимала: не врёт он, более того — он возмущён. Остаётся вопрос, почему я этого не помню?

— И ещё для справки, ты не могла зачать ребёнка от бывшего мужа — он бесплоден.

Мой мир перевернулся, казалась, что это дурной сон.

— С чего ты решил, что он бесплодный? — попыталась задать вопрос спокойным голосом, но он предательски дрогнул.

— Я собрал информацию о нём и выяснил, что он проходил обследование через три месяца после того, как вы поженились.

Я молча встала мои ноги были ватные и чуть не упала, но Калагов меня поймал. Мысли путались, я силилась переварить информацию, но не могла. Меня нарыло.

— Не прикасайся ко мне! — закричала, оттолкнула его.

Он отпустил, и я побежала наверх в комнату, чтобы закрыться в ванной — не хочу никого видеть и слышать. Я словно задыхалась от нахлынувших эмоций, и до сих пор не могла поверить в случившиеся. Не могла поверить, что муж меня обманывал, говорил о ребёнке, а сам уже знал, что он бесплоден. Зато теперь стало понятна его реакция на новость о беременности.

Я его не оправдывала: то, что он хотел сделать — не прощают. И мне было не по себе, что я ничего не помнила. Это словно очутиться в кошмарном сне — невыносимо и страшно… Вдруг я больна, и это не первый случай провала памяти?

* * *

После нашего разговора я окончательно убедился в своём подозрении: «подруга» Юли пыталась от неё избавиться. Нужно срочно просмотреть видеофайлы, что скинул мне Глеб. Эта дрянь тогда явно мою женщину чем-то опоила, и я верю, что русалка ничего не помнит — так играть невозможно. Выждав минуты три после того, как убежала моя девочка, я решил проверить, как она там. Только поднялся на второй этаж, услышал крик полный отчаянья и боли, который переходил вой как у раненого зверя. Меня испугать трудно, но сейчас я почувствовал настоящий животный ужас, я боялся, что она с собой что-то сделает.