- Вы тренировались у Александра Олеговича?

 - Да, до травмы. Так что случилось, расскажешь? Довел? Не получается?

 - Да нет. Все в порядке, вроде бы... - вздыхает девчонка.  -  Просто я из Москвы приехала, и живу у родственников. Родители хотели, чтобы я тренировалась. Взяли кредит...

 - Боишься разочаровать?

 В ответ мне тишина, но в этой тишине тысяча смыслов.

 - Устала. В пять просыпаешься, в шесть на автобус, потому что следующий в семь и это поздно. Тренировка в восемь, следующая в три, домой ехать нет смысла. Потом хореография в шесть, и в восемь я несусь на последний автобус. Если не успеваю, здравствуй, такси.

 - Обедать дорого, поэтому ты берешь из дома, а иногда не ешь вовсе.

 - Вы тоже тренировались без денег?

 - Нет. Но я знала таких девчонок. Это сложно.

 - Просто... - Она снова вздыхает.  -  Я бы бросила. Вы не подумайте, я люблю фигурку, выступать на главных стартах  -  моя мечта, и Александра Олеговича я очень уважаю. Просто мама с папой уже не молоды. Мне не нравится, что из-за меня они работают на износ. И ведь это еще не все траты! Надо позвонить им и рассказать о платье... а я боюсь.

 - О платье?

 - Скоро ставить программы, к ним нужны платья. Тренер из группы дала мне контакты швеи, я посмотрела в инстаграме... они такие дорогие! Ой, извините, я что-то вас загрузила. Не обращайте внимание. Мне просто одиноко в чужом городе.

 - Мне тоже, - улыбаюсь я.  -  Хоть город и мой. А какие у тебя программы?

 - Космические. Что-то там про большой взрыв и про зарождение жизни. Красивые, я видела наработки.

 - Знаешь, я могу попробовать помочь. У меня много платьев, некоторые из них ни разу не надевались. Какого ты размера? Подшить и чуть изменить будет дешевле, чем сшить новое. Есть очень красивые модели.

 - Нет, извините, я так не могу!

 - Как тебя зовут?

 - Лена.

 - А меня Настя. Может, хотя бы посмотришь? Мне они уже не пригодятся. А ты сэкономишь... для показательного что-то подберешь или хотя бы сократишь свой план до одного платья.

 - А Александр Олегович одобрит?  -  в ее голосе звучит неуверенность, но помимо нее я отчетливо слышу надежду.

 И, кажется, понимаю эту робкую веру в то, что судьба вдруг улыбнулась, а не оскалилась.

 - Мы его убедим. К тому же у меня есть очень дорогие платья, идеально встающие в космическую тему. К последним сезонам я шила по два-три наряда на программу, выбирая идеальное.

 Тогда мои капризы оплачивали отец с братом, и Крестовскому было плевать. Он обозначил направление, образ, его команда поставила программы и лишь давала советы по костюмам, а вот модельеров и фасоны я выбирала сама, благо мироздание не обделило определенным вкусом.

 Спустя полгода после аварии я совершенно случайно, разыскивая в шкафу ветровку, наткнулась на костюм с произвольной программы, и тогда же надежно заперла все, что связано с фигурным катанием, в дальней кладовке. Коньки, костюмы, чемодан, с которым ездила на соревнования. Закрыла и не вспоминала, пока папа не заставил достать коньки.

 А теперь придется достать и наряды. Плачущей девочке Лене невозможно не помочь. То ли потому что я все еще цепляюсь за ниточки, ведущие к делу всей жизни, которое вдруг сама у себя забрала. То ли потому что вникая в чужие проблемы, немного забываешь о своих.

 - Давай встретимся здесь завтра в это же время?  -  предлагаю я.  -  Привезу тебе платья, посмотришь.

 - Мне не хочется вас напрягать, Настя. Нельзя клянчить у других... мама с папой не одобрят.

 - Лен... посмотри на меня, - грустно улыбаюсь, - я не выйду больше на лед. У меня в шкафу есть куча платьев, и некоторых из них даже тренеры не успели оценить. Мне не хочется отдавать их по объявлению, какой-нибудь предприимчивой мамочке, желающей сэкономить. Но я бы с удовольствием отдала их тем, кто может дать второй шанс. Я оказалась слишком плохой хозяйкой.

- Тогда я у вас куплю платья, если они мне подойдут, - твердо говорит Лена.

- Договоримся.

Деньги мне совсем не нужны. А вот помощь кому-то не помешает. 

11

 - Мертвая невеста Кудрявцева, Кармен Иванова, Белль Петухова, призрак оперы Марьянова, отожравшаяся бабочка Самойлова, ангел Липатова, циркачка Сереброва и начинающая бактерия Азарова. Никого не забыл?

 Марина покатывается со смеху.

 - Бактерия... ну что вы ее так, Александр Олегович, музыкальная же девочка.

 - Да музыкальная, кто ж спорит? Но катает что? Зарождение жизни в космосе. Значит, бактерия.

 - А Самойлову за что?

 - За два лишних килограмма после отпуска!

 - Сбросит поди?

 - Вот пойди да сбрось сиськи. Потом расскажешь. Самойлову можешь списывать, у нее пубертат. Если переживет, может, вернет просранное, но у нее мать высокая и полная, маловероятно, что ей светит что-то вне группы здоровья. За Ивановой проследи повнимательнее, чтобы ей не сшили костюм малолетней шлюхи. А Сереброву не нарядили в шута, иначе заставлю переделывать.

 - Делаете ставку на Элину?

 - Посмотрим. У нее сейчас больше шансов на какие-то медали. И мать у нее тощая, есть шанс, что выкатает еще на пару сезонов перед спадом.

 - Так у нее не мать, а тетя.

 - Ну, один хрен родня. Ладно, с юниорками закончили, давай по взрослым. Как там вывих Даниловой?

 - А Азарова?  -  удивленно поднимает голову Марина.

 Азарова... это теперь моя головная боль. Не надо было ее брать. Отказать, отправить обратно в ее Питер, пусть бы закончила с фигуркой, поступила в универ и жила себе припеваючи. Без медалей, но и без долгов, в которые влезли ее родители для оплаты тренировок.

 - Азарова может слиться, если решит, что не потянет. Давай дождемся эскизов и ценника дизайнера.

 - Дизайнера? А я думала...

 - Что?

 Появляется странное ощущение грядущих неприятностей, и я хмурюсь, пытаясь понять, с чего вдруг так накатило. Последние дни я погрузился в работу с головой, не дал себе шанса на самокопание и новый виток фантазий. И даже почти удалось забыть о Никольской, субботнем вечере и ее свидании. Хотя вопрос о том, чем оно закончилось, порой не давал нормально вздохнуть.

 - Просто ко мне сегодня подходила Азарова, попросила разрешения покататься с малышней, чтобы потестировать платье на льду. Я думала, вы взяли готовое.

 - Я впервые об этом слышу.

 Смотрю на часы. Тренировка младшей группы еще не закончилась и есть шанс застать Азарову на льду.

 - Ну-ка, идем, посмотрим, что там за платье такое.

 В этом сезоне все идет наперекосяк. Гаврилова совсем поехала крышей и уже не скрывает желания забраться как можно выше в шоу и заодно в мою постель. Никольская вернулась и выворачивает душу своей беспомощной растерянностью. Надя ушла как раз когда она нужна, прямо перед новым сезоном. Азарова эта... с непонятным платьем.

 - Какого хрена вообще в этом клубе все решают без меня? Может, мне вообще свалить, вы тут и сами как-нибудь разберетесь?

 Марина опасливо косится на меня.

 - Вы просто как-то... заняты.

 Ага, занят. Мыслями о той, о которой думать совершенно не стоит. Если не успокоюсь, то здесь все нахрен развалится. Может уже трахнуть Никольскую и успокоиться? Ощущать себя мудаком мне не впервой, а секс с Настасьей обещает стать довольно ярким впечатлением. Надя свалила неделю назад, а я до сих пор не нашел никакую бабу. Скоро докачусь до просмотра порнухи. Хотя ту, что мне нужна сейчас, вряд ли вообще сняли.

 Вот уже и юниорки обкатывают программы с платьями без моего ведома. Где она, мать его, нашла? И почему не согласовала со мной?

 Мы выходим на лед и там, среди малышни в разноцветных тренировочных костюмах я вижу призрак из прошлого. Наверное, я поехал крышей, потому что на льду заходит на аксель Никольская. Маленькая, пятнадцатилетняя юниорка, в темно-синем платье с нежно-зелеными краями и замысловатым узором из страз. Худенькая, хрупкая статуэтка с неожиданной силой отталкивается от льда. И я снова считаю в воздухе обороты. Полтора, два с половиной, три с половиной... недокрут на две галки, падение, и приходится стиснуть зубы, чтобы остаться бесстрастным.

 Как-то раз Анька, жена брата, спросила, не жалко ли мне этих девчонок, которые бьются об лед каждый день, травмируются, уходят с переломанными ногами и до конца жизни смотрят на победы более удачливых соперниц.

 Жалко. Если бы у меня была дочь, я бы не подпустил ее к катку и на километр, потому что каждый раз, когда они падают, бьются головами, рыдают над разбитыми коленками и стертыми в кровь ногами, части меня их жалко. А другой, в общем-то, плевать. Они платят деньги и терпят боль, чтобы стоять на пьедестале, а не чтобы тренер вытер сопельки и погладил по головке.

 Я моргаю и трясу головой, иллюзия растворяется в реальности. Конечно, это не Никольская, а всего лишь новенькая девочка в платье, когда-то сшитом для Настасьи. Она так и не обкатала его на соревнованиях, но сейчас, спустя четыре года, я могу восстановить каждый шаг той программы, каждое движение. Наверное, платье действительно подходит под программу Азаровой, но я скорее сдохну, чем позволю ей в этом выступать.

 - Елена, сюда!  -  кричу на весь каток.

 Малышня бросается врассыпную. Они занимаются у меня второй год, но уже изучили все оттенки голоса и по одной фразе научились определять, изволит Александр Олегович пошутить или всех укатает до состояния нестояния.

 - Александр Олегович, здравствуйте, - сияет Азарова.

 - Елена, откуда платье?