– Как он обращался с вами? Его отношение к вам напомнило вам кого-нибудь?

Она подталкивает меня, наводит. Я должна теперь сама до всего додуматься, потому что она уже все про меня поняла.

Наступает тишина, пока я обдумываю вопрос. И как только в уме всплывает ответ, мне не хочется его озвучивать:

– Моего папу, – отвечаю с неохотой.

– То, что вы это сразу осознали, хорошо, – одобрительно говорит она. – У вас намечается прогресс.

Ну, приехали.

– Пожалуй, – отвечаю.

– Кроме внешности (я полагаю, он красивый), – я киваю, – что еще вас в нем привлекло? То, как он внезапно бросился вас спасать, ни медля ни секунды?

Да. Вот именно. Но это не имеет ничего общего с папой, который ничего не сделал, чтобы помочь мне, после того как все произошло.

– Он стал вашим героем. Думаю, вам это нравится. Вы мечтаете о герое.

У меня был герой: папа – герой моего детства. А в один из самых темных моментов моей жизни Уилл Монро стал моим героем. Я так жаждала его внимания, что, очевидно, этим его отпугнула. А теперь, выходит, что Итан… мой новый герой?

Смешно.

– Я не мечтаю о герое, – парирую я.

– Но вам ведь нравится, когда кто-нибудь вступается за вас и спасает, – напоминает она, и тут мне нечего возразить. – Вы испугались, когда хулиганы пытались отнять вашу сумочку?

Да, я страшно испугалась. Но весь страх испарился куда-то, когда Итан вступился. Появилось волнение. Возбуждение.

Мне становится стыдно. В этом я не могу признаться. Совсем.

– Вас напугал Итан? – спрашивает она, хоть я так и не ответила на предыдущий вопрос.

– Да. Я не знала, кто он. Он просто… внезапно взял все на себя и отодвинул меня в сторону. Я чуть не упала. Поначалу я думала, что он один из них. Но он схватил мальчишку за футболку и стал ему угрожать. И выглядел таким злым, что и вправду было немного страшно.

– Но и волнительно? Видеть его злость на тех, кто только что собирался причинить вам вред?

Я опускаю голову, чтобы не встретиться с ней глазами.

– Да. – Мой голос дрожит. – Но ведь я не должна это чувствовать. Как меня может взволновать насилие?

– В том, что вы чувствуете, нет ни плохого, ни хорошего, Кэтрин. Никто не будет вас судить за то, что вас взволновало. И я не буду вас обвинять за злость на него, оттого что он вам не звонит. Все ваши чувства имеют право на существование. Они принадлежат только вам. Помните об этом, – говорит она мягко.

Это непросто, если большую часть жизни ты стыдился того, что с тобой произошло.

– Я не злилась очень давно. – Я поднимаю глаза и бросаю взгляд за окно. Сегодня пасмурный день, холодно, небо затянуто, как раз под мое настроение. – Мне было грустно, я боялась. Но даже не помню, когда последний раз была в гневе.

– Ну и как вам это?

– Освобождает. – Я встречаюсь с ней взглядом, и мне становится смешно. – И вдохновляет.

– Это хорошо, – ободряет меня она. – Нет ничего плохого в том, чтобы иногда позлиться.

– На его месте я бы уже боялась позвонить. Кажется, я могу наорать на него. – Смех еще звучит в моем голосе, но теперь он какой-то печальный. На самом деле я совсем не уверена, что могла бы так поступить, но кажется, это то, что в таких случаях говорят.

– А когда вы последний раз были счастливы?

Смех обрывается, и наступает тишина. Абсолютная тишина. В голове, как слайды, один за другим, пролетают воспоминания, все глубже в прошлое, год за годом.

– Утром, когда все произошло. – Слезы брызжут у меня из глаз. После этого глупого интервью я все время на грани срыва. – Тогда со мной все было в порядке. Меня ничего не беспокоило. Рядом были папа и мама и лучшая подруга, я не казалась им чужой. Они не обращались со мной как с испорченной, как с кем-то, кого нужно стыдиться, понимаете? Бренна, конечно, все время ненавидела меня, но мне было плевать. Я ненавидела ее в ответ.

– Неужели это последний раз, когда вы чувствовали себя по-настоящему счастливой? – спрашивает доктор Хэррис.

– Да. – Чтобы остановить слезы, я плотно закрываю глаза, но это не помогает. Они градом катятся по щекам, мне остается только их вытирать. – Теперь моменты счастья такие стремительные, я не могу удержать их. Или их омрачает какое-то другое чувство. Понимаете, о чем я? Иногда я вроде бы счастлива, но к этом примешивается еще какое-то чувство. Идея чистого счастья превратилась для меня в мечту.

– Интересно, что вы в такой короткий промежуток времени пережили два таких противоречивых чувства, – говорит доктор Хэррис. – Вы были счастливы и до смерти напуганы в один и тот же день.

Раньше я как-то не думала об этом.

– Я много раз пыталась забыть тот день, но не могу. В памяти навсегда осталось и хорошее, и плохое. Радость оттого, что я в парке аттракционов, любимом месте, с лучшей подругой, – это хорошее воспоминание. Но оно запятнано им. Те дни, когда он держал меня в рабстве, и то, что он делал со мной, в любом случае на первом месте. И то, что я все рассказала по телевизору, не смыло с меня всего этого, как я ни надеялась.

– Вы действительно надеялись, что так быстро очиститесь от всего? Кэтрин, вы только что дали интервью. Ваша задача найти настоящую себя, а это долгий процесс. Мы его уже обсуждали.

Если бы можно было пнуть своего психотерапевта, я бы с удовольствием это сделала, потому что устаю от всего, что занимает много времени. Я хочу срочно все исправить, неважно насколько это кажется невероятным. Я так хочу.

Я это заслужила.


На приемах у доктора Хэррис я всегда выключаю телефон, хоть он и не разрывается от звонков. В основном звонят Бренна и мама. От Итана я уже ничего не жду, по крайней мере стараюсь. Я привыкла раскладывать свои чувства по полочкам. Стала противна собственному папе? Отложу его на полку номер один. Лучшая подруга Сара от меня отреклась? Заброшу ее на полку номер два.

Итан не разговаривает со мной? Ничего страшного. Просто засуну его подальше на полку номер три и больше не буду о нем вспоминать. Ему же хуже.

Я устала бороться с чувствами, вызванными кем-то другим. Я ничего не сделала. За все это безобразие отвечает он, а не я.

Как бы то ни было, когда я включаю телефон и вижу, что пришло много сообщений, крохотный огонек надежды теплится в моей груди. Я читаю много разного спама, просматриваю задания из колледжа, которые получаю на почтовый ящик.

Но представьте мое удивление, когда среди всех этих сообщений замечаю текст, о котором тайно мечтала.


Мне очень жаль, но нашу сегодняшнюю встречу придется отменить. Может, встретимся вместо этого завтра в то же время?

Ладно, очевидно, сообщение предназначалось не мне. Должно быть, это по работе и отправлено мне случайно? Надо ответить, чтобы он понял, что ошибся.

Но в глубине души тут же просыпается ревность. Что если это адресовано другой девушке? Мы, конечно, ничего друг другу не обещали. У меня нет права ревновать. Может быть, он целый день переписывается с целой кучей женщин.

В раздражении я засовываю телефон обратно в сумочку и гордо направляюсь через парковку к своей машине. Облака висят очень низко. Глядя в небо, я мечтаю о том, чтобы все было по-другому. Чтобы можно было все переделать, избрать другую судьбу, хоть думать так и бессмысленно. Время невозможно развернуть вспять.

Дело еще и в том, что после визитов к доктору Хэррис я обычно чувствую себя опустошенной. После этих встреч со своими демонами, тяжелых разговоров я совершенно выжата.

Как бы мне этого ни хотелось, но прошлого не изменить. Не изменить даже того, что произошло между мной и Итаном. Что сделано, то сделано. Хотя мне и хочется понять, почему. Мне казалось, между нами что-то промелькнуло. Я это чувствовала. А он? Может, он обнаружил, кто я на самом деле. Все, что нужно – поисковик Google, хотя, конечно, сначала ему надо было бы узнать мое имя. Если он раскрыл мою личность, то неудивительно, что он отвернулся от меня, как всякий нормальный человек.

Я снова и снова прокручиваю в уме вечер свидания и не могу понять, в каком месте что-то пошло не так.

Наверное, не пойму никогда.

Открыв машину, я залезаю на место водителя, захлопываю дверь и вставляю ключ зажигания. Заводится мотор. Но я никуда не еду. Это глупое сообщение, даже не мне адресованное, целиком заняло мои мысли. Мне надо забыть об этом. Он не стоит этого. Он – придурок и упустил свой шанс.

Верно?

Он – придурок, которого я почему-то снова хочу увидеть, как бы глупо это ни звучало.

Не в силах более выносить этого, я вытаскиваю телефон и печатаю Итану ответ.


Думаю, ты хотел отправить это кому-то другому.))


Сомневаюсь по поводу дурацкого смайлика в конце, как будто это самая важная вещь в мире. Наконец решив, что смайлик не нужен, стираю этот чересчур радостный символ и оправляю.

Очень надеюсь, что не выгляжу идиоткой.

Кэти

Тогда


– Почему мне нельзя с ним встретиться? – Я лежала на больничной койке, вся перебинтованная, а мама сидела рядом. Ребра и запястья были перебинтованы. Пульсировала разорванная губа. Но с ней все было не так плохо, чтобы накладывать швы. Синяк на щеке, появившийся от сильного удара в первый же день, уже проходил.

Меня решили оставить в больнице еще на пару дней – для наблюдения. Меня уже обследовали везде, где только можно, искололи и истыкали. Поэтому я даже не представляла, что еще они хотели обнаружить. Может, боялись, что я сойду с ума и убью себя.

Поздно. Я и так себя чувствую мертвой.

– Встретиться с кем? – Растерянность на мамином лице меня ничуть не удивила. С тех пор как я вернулась, у нее на лице все время такое выражение. Наша встреча произошла в дальней маленькой комнате полицейского участка, которую используют для допросов. Родители вцепились в меня, и мы все вместе плакали, как мне показалось, целую вечность.