- Пианино, - напомнил Саша.

- Кофе может все-таки? - предложила Ирина. – Если верить разным интервью…

- Чай я практически не пью. Что правда, то правда.

Ей захотелось съязвить про алкоголь – вот просто кончик языка зазудел! Но она все-таки сдержалась. И вечер портить не хотелось. И все-таки неловко. Это его «держу» она помнить будет всегда.

Лева сел у пианино, скривился. Тронул клавиши, скривился еще раз. Пробежался по клавишам – от самого нижнего регистра до самого верхнего. Саша смотрел на все эти священнодействия просто с восторгом. Музыкант же тяжко вздохнул:

- Ира, оно же не строит!

- Настройщик был недавно, - ответила женщина, напряженно смотрящая на турку. Весь мир, казалось, был сосредоточен для нее коричневой жидкости, что могла убежать.

- Мда?

- А вы сыграть можете? – Саша устал ждать, пока эти странные взрослые решат свои совершенно неважные вопросы.

- Эммм?

Лева задумался. Предложил, явно растерявшись:

- «Во поле березка стояла»? «Детский альбом» Чайковского?

- А вы можете подобрать песню из «Смешариков»? И научить меня?

- Эммммм. Ира?

От плиты раздался веселый, заразительный смех, тут же одобрительно басовито гавкнула Джесси. Зашипело, обидевшись, что про него забыли, кофе.

- Что смешного? – нахмурился мальчик.

- Я просто…

- Ловлю, - спохватилась Ирина. И сняла турку с огня.

- Так можете? – требовательно проговорил Саша.

- Могу, но у меня проблема. Я не знаю, кто такие «Смешарики».

Саша посмотрел на него с сочувствием.

- А когда вы были маленьким, вы какие мультики смотрели?

Лев стал вспоминать. Ничего на ум не приходило.

- Ну, «Утиные истории» какие-нибудь, - стала подсказывать Ирина. – «Черный плащ»?

Лева отрицательно покачал головой.

- «Я – ужас, летящий на крыльях ночи»? Тоже нет?

Ирина и Саша переглянулись.

- Кошмар! – сказали хором.

- С детством у тебя было что-то странное, - решила женщина и протянула ему белоснежную чашечку костяного фарфора.

- Не знаю, - растерянно ответил Лева. – Мне всегда казалось, что нормальное. И хулиганил я, и в футбол играл. Вот с мультиками как-то не сложилось.

- Ясно, - ответила Ирина. И в голосе ее он услышал: «Будем просвещать». – Но сначала кофе, пока не остыл.

Взрослые чинно общались за кофе. К нему Лева получил еще и огромный бутерброд. Саше выдали молоко с медом. А потом. Потом Лева смотрел мультики. И хохотал до слез. Подбирал он, в конечном итоге, и «Кто в ночи на бой спешит, побеждая зло…» - пели хором. На три голоса. И дирижировать он успевал. И «От винта…» из «Смешариков» - в результате, насмеявшись, он скачал припев себе в телефон и поставил звонком на всех остальных «Крещендовцев». Идеально же! И… много чего еще – даже он как-то и забыл на этот вечер, что пианино с ужасным звуком и несколько клавишей не держат строй. Посиделки как-то быстро переросли в ужин, который Ирина готовила, пока они с Сашей музицировали. Мальчик – он вдруг понял, что даже в мыслях боится называть его сыном – все схватывал на лету.

Было совсем поздно и задерживаться было совершенно неприлично. Он стал прощаться, получалось как-то неловко.

- Вы придете еще? – спросил у него Саша прямо.

Лев только растерянно посмотрел на Ирину.

- Если у нашего гостя будет время, - тихо проговорила женщина.

- Будет, - Лев посмотрел ей прямо в глаза.

- Тогда добро пожаловать.

Саша был отправлен чистить зубы и умываться.

- Ты просто потряс его воображение.

Получилось как-то недобро. Лева даже поморщился – такой разительный контраст с чудесным, добрым вечером, ради которого стоило прыгать с самолета на самолет, рискнуть и приехать в Питер, несмотря на острую нехватку времени и – самое главное – свои страхи.

- Если бы про то, что я появился – и исчезну…

- Просто через несколько дней декабрь. И…

- У меня плотный рабочий график, - Лева отчего-то начал злиться. – Особенно в декабре. А еще в феврале. И… весь этот год. Пусть так часто, как мне бы хотелось, навещать Сашу не получиться, но все же…

- Просто если он привяжется.

- Ирина. В конце концов – это ты мне ничего не сказала.

- Ты бы мог взять трубку. Или ответить на смски.

Замечательно! Теперь они стояли в коридоре около входной двери и практически беззвучно шипели друг на друга. Ну, как две стосковавшиеся гадюки! Изумительный финал практически семейного вечера!

- Да не получал я никаких смсок.

- Да что ты!

- Ну, посмотри у себя в телефоне. Ты не отсылала на мой номер ничего. Посмотри. Я тебе звонил. Проверь по сообщениям на мой номер.

- Чтоб ты знал – у тебя номер не высвечивается.

- Да? А, мне же Олег выставлял.

- Олег?

- Начальник охраны.

- У тебя и охрана есть?

- Не у меня.

Ирина унеслась на кухню. Вернулась через мгновение с телефоном.

- Вот!

И показала на сообщение, пятилетней давности.

- Я сохранила!

Лев посмотрел на сообщение – все очень нейтрально. Объяснения, кто она такая. Действительно, по имени, которое он и не знал, ее бы он и не вспомнил. Дурацкая история… Какая… дурацкая.

- Тут цифры местами перепутаны. В конце. У меня телефон на «девять-три» заканчивается. А тут «три – девять».

…


Это был какой-то дурацкий понедельник. Из разряда «В понедельник Штирлица повели на расстрел. Да. Неделя не обещала быть легкой». А все почему? Да потому, что нельзя и близко подходить к работе, а тем более к студентам и коллегам с дурацкой счастливой улыбкой, в состоянии ненормальной любви к миру и его окрестностям.

Окружающие это чуют. И начинают решительно окружать.

- Я прошу вас! – стонала перед ней чья-то мамочка, заламывая руки. И хорошо, что только свои. – Дайте Светочке шанс.

- Простите, - осторожно проговорила Ирина, - какой шанс. Дополнительная сессия закончилась еще в сентябре. Сейчас конец ноября. Ваша дочь отчислена. И я, кстати, не помню, чтобы она активно приходила на пересдачи.

Честно говоря, девицу эту она вообще не помнит. Конечно, память у нее на студентов послабее, чем у бабули. Та вообще помнит всё и всех, но…

- Но девочка просто не знала, что надо прийти! Вы ей не объяснили, насколько все серьезно.

- Послушайте, это университет, в конце концов. Может быть, ваша девочка просто не хотела знать?

- Что вы такое говорите. Я буду жаловаться.

Ирина только головой покачала. Жаловаться. Снова. В добрый путь.

- Ирочка, - беззвучно кричала из-за спины заполошной мамаши лаборантка их кафедры, делала большие и страшные глаза и всем своим видом изображала, что нужно куда-то бежать со страшной скоростью.

- Простите, мне надо идти.

Она обогнула женщину и направилась к лаборантке, хотя больше всего хотелось удрать, запереться в кабинете. А еще лучше – забаррикадироваться. И просто пережить этот понедельник.

С тяжелым вздохом посмотрела на Олечку.

- Новый год! – торжественно объявила та.

- Зима близко. И?

- Номер художественной самодеятельности.

- Слушайте. Китаисты на новый год традиционно поют «Катюшу». И все на этом. Вот что в этом году-то не так?

- Новый декан. Он сказал, что не хочет слышать «Расцветали яблони и груши». У него – аллергия.

- Весь Китай в караоке хочет. А этот – нет, - проворчала Ирина. – Вот с чего?

- Может, с того, что он из Китая только что вернулся.

Ирина только тяжело вздохнула.

- Ириночка Ильинична. Ну, вы самая молодая! Самая креативная! Ну, придумайте что-нибудь, а?

- «В лесу родилась елочка».

Лаборантка посмотрела на нее с укором.

- «Напилася я пьяна, не дойду я до дома»?

Тяжкий вздох.

- «Щелкунчика» спеть? Танцевать я так не станцую. Столько мы не выпьем.

- Времени у нас – до среды. Там заседание кафедры. Будем программу составлять.

- Надеюсь, учебную.

- Нет. Празднования нового года. И новый декан попросил подойти к вопросу ответственно.

- Тьфу.

- Да. И на нас снова написали жалобу.

- Теперь что?

- Нашим студентами не интересно.

- Значит, будут на экзаменах петь «Щелкунчика». На китайском. Только сначала напишут стихотворный текст. Ударим нашим креативом по их разгильдяйству.

Ладно. Надо просто доработать последнюю пару. И домой. А по поводу песнопений и номеров самодеятельности – можно будет посоветоваться с Левой. Она даже негромко рассмеялась. «Посоветоваться с Левой». Что-то странное происходит в ее жизни. Заставляющее глупо улыбаться.

До конца пары оставалось минут тридцать – группа тупила, пришла не то, чтобы подготовленная. И ковырялась в иероглифах с весьма заметным отвращением. Вот спрашивается – зачем тогда вообще заниматься китаистикой, если от этого не получать удовольствия? Зачем вообще учиться, если тебя от этого не прет. Не понятно.

Звонок. Незнакомый номер. Ирина пожала плечами и отбила. Сначала закончила занятие. Перезвонила.

- Мы вас уже полчаса как ждем! – возмущенно сказали ей. – И дома никого нет!

- Дома собака, - ответила она. И тут же почувствовала себя дура дурой. Да что ж за день такой, а?

- Собака может нам дверь открыть?

- Не думаю. А вы вообще кто?

- Доставка из магазина музыкальных товаров.

- И что вы хотите, уважаемый?

- Вы заказывали рояль?

- Что?

Похоже, сегодняшний день по абсурдистике переплюнет все остальные. Ирина даже присела. И уставилась в окно, раздираемая острым желанием просто кричать матом. Вот что за… Вот как же, а…