– Я не знаю, что сказать, – Соня горько улыбнулась. – Я тебя в какой-то степени понимаю, иногда наше прошлое доставляет адскую боль. Если тебе захочется выговориться, я с радостью подставлю свое плечо.

Макар хотел бы узнать подробности аварии и как именно погиб ее сын. Глупо лезть в чужую душу, особенно после того, как он сам о себе ничего не рассказал. Просто еще не время.

– Аналогично, – Романов подмигнул девушке, она улыбнулась в ответ и кивнула.

Соня не стала задерживаться больше, встала и подошла к двери. Макар тут же ощутил себя одиноким, вроде бы, привычное для него состояние, но теперь оно чувствовалось неправильно.

– Я постараюсь решить вопрос с жильем и съеду в ближайшее время.

– Я тебя никуда не отпущу, – выпалил он прежде, чем обдумал слова.

Соня вытаращилась на него, как на новенькую купюру и вдруг широко улыбнулась. В ее глазах зажегся азарт, вперемешку с похотью, но Макар вынудил себя попридержать коней. Это все может подождать до визита врача.

– Сначала обследование, а потом все остальное, – напомнил он, а потом решил сказать кое-что еще: – Ты привлекаешь меня, я ничего не могу с этим поделать, как бы ни старался. Но не могу все равно обещать что-то большее, пока окончательно не разберусь в себе.

– Но мы можем попробовать хотя бы, – несмело произнесла Соня, ее глаза заблестели от непролитых слез.

– Я могу лишь пообещать, что не буду искать интрижку на стороне. Лиза, конечно, все еще будет путаться под ногами, она слишком упряма. Не волнуйся, она не беременна от меня, просто узнала о гибели Кости и, скорее всего, положила глаз на его деньги, которые достанутся мне по наследству. Я постараюсь решить проблему, так как самому противны ее поползновения. Лиза меня не волнует.

Соня кивнула, но ничего толком не ответила. Возможно, ей требовалось время, чтобы обдумать ситуацию и понять, нужно ли ввязываться во все это. Макар хотел только ее рядом с собой, и если она уйдет, то так и будет одиноким до конца жизни. Но он все еще сильно боялся полюбить…



***

Меня разбудил дразнящий аромат свежей выпечки, я принюхалась и довольно улыбнулась. Потянулась на кровати, но вставать совсем не хотелось. Я знала, что сейчас примерно восемь утра, и в запасе еще есть некоторое время поваляться. Подумать…

Время пролетело незаметно, два месяца прошли для меня, как по щелчку пальцев. Я удобно уселась на кровати, подняла к себе колени, обняла и оперлась на них подбородком. Вроде только вчера мы с Макаром выясняли отношения и никак не могли прийти к общему решению. Я не собиралась идти у него на поводу, утром думала поставить жирную точку, но судьба сыграла со мной злую шутку. У Романова резко подскочила температура практически до сорока, глупый упрямец ни в какую не соглашался вызывать врачей, он хотел получить четкий ответ, а я не смогла отказать больному человеку. По дороге в больницу я уже знала, что соглашусь на все, лишь бы Макару поскорее помогли. Та неделя выдалась не самой легкой, зато все расставила по своим местам.

Я согласилась на неопределенные отношения и пока ни разу не пожалела. Но кто знает, что будет завтра или через неделю? Как себя поведет мужчина, одному Богу известно.

Со стороны могло показаться, что мы настоящая семья: объятия, поцелуи на публике, подмигивания, легкие ссоры в магазине, шуточки и так далее. Порой я сама забывала, что у нас все еще статус «не определен», а когда вспоминала об этом, настроение падало до уровня плинтуса.

На телефоне прозвенел будильник, я выключила его и прогнала дурные мысли. Не часто мне приходилось грустить по мелочам, но они никуда не деваются и со временем становятся только хуже.

К счастью, с малышом все отлично. Никаких отклонений, все идеально. Макар даже сходил со мной на плановое УЗИ на двадцать первой неделе, но когда врач спросил, хотим ли мы узнать плод ребенка, Романов пожал плечами и вышел из кабинета. Я обиделась на него, но затолкала обиду глубоко внутри. Смысл устраивать сцены, если у меня нет на то прав?

Я погладила себя по выпуклому животику и улыбнулась. Девочка. Малышка. Она, конечно, не заменит мне воспоминания о сыне, но однозначно станет лучиком солнышка в темном царстве.

Еще так много неопределенности в моей жизни, что ситуация с Макаром отошла на задний план. Славка до сих пор тянул с разменом, мы судились за жилплощадь, он даже попытался меня выписать, но, поскольку я беременна, то сделать этого не смог. А еще мои родители… Они ведь даже были не в курсе и половины того, что происходит. Мама думала, что я вынашиваю ребенка чужим людям. Что мне ей сказать, если сама до конца не уверена в завтрашнем дне…

На часах показывало уже восемь двадцать, пришлось неохотно вставать и идти чистить зубы, иначе мы с Макаром опоздаем на работу. Последнее время творилась неразбериха на кухне: стали пропадать продукты, рабочие переводили друг на друга стрелки, но ясности делу так и не внесли. Макар заказал камеры, их как раз должны были привести.

На кухне меня ждал легкий завтрак: чай и круассаны. Порой меня мучила сильная изжога, но не на выпечку Романова. Наверное, именно поэтому он стал готовить мне по утрам, это подкупало. Разве можно злиться на того, кто хочет облегчить мне жизнь? Не-а.

– Доброе утро, – Макар лучезарно улыбнулся.

– Доброе, – буркнула, когда он поцеловал меня.

Сегодня у него прекрасное настроение, мое же почему-то стремительно ползло вниз. Но стоило мне лишь откусить кусочек божественной выпечки, как все проблемы отошли в сторону.

Макар ничего практически о себе не рассказывал: как жил, кто его учил готовить, где учился и так далее. Я же болтала часто и много, единственное, что до сих пор не знал мужчина – о той проклятой аварии. Я и не собиралась рассказывать ему об этом до тех пор, пока Макар не поделится со мной историей предательства Кости. А ведь Назар тогда в кафе, выходит, сказал мне правду, удивительно. Что же такого произошло между братьями, что они перестали быть родными друг другу?

Я быстро доела, и вскоре мы поехали на работу. Мне нравилось находиться в кафе – персонал добрый, искренний, со всеми нашла общий язык. Хотя в последнее время отношения в коллективе разладились. И непонятно, воровства раньше не было, если кого-то не устраивала зарплата или возникали проблемы, сразу шли к Романову, а тут исподтишка действуют. Мне уже и самой поскорее хотелось разобраться. Люди нервничали, потому что на них каждый день падала тень, и хотели, наконец, уличить крысу и прогнать ту поганой метлой.

Макар был немногословен, мы в тишине доехали до торгового центра, да и я не горела желанием о чем-либо говорить. Обычно в те дни, когда я думала о нас с ним, о будущем, настроение вмиг портилось, и уже ничто не могло его поднять. Романов будто чувствовал это и предпочитал лишний раз не лезть на рожон.

В кабинете Макар засел за документами, я, как обычно, первым делом просматривала в сети отзывы о нашем кафе. Бывало, люди негативно отзывались о доставке еды, моей задачей было выяснить, что не так и по возможности исправить ситуацию. На данный момент попадались только хорошие отзывы. Что ж, отлично. В итоге со спокойной душой закрыла ноутбук и отложила его в сторону.

– Я пойду перекусить, тебе что-то принести?

Макар поднял на меня взгляд и отрицательно качнул головой. Улыбнулся и подмигнул. Мое сердце всегда сбивалось с ритма от умопомрачительных ямочек на щеках Романова, я вмиг позабыла, что злилась на него, и улыбнулась в ответ. Мне так страшно признаваться самой себе, что мои чувства к мужчине давным-давно переросли в нечто большее, чем обычная влюбленность. Не хотела влюбляться, но… это нереально!

Боясь, что в моих глазах сейчас отразятся все мои мысли и эмоции, я быстро вышла и на ватных ногах поплелась на кухню. По пути мне встретился Антон, поздоровался и умчался в зал принимать очередной заказ. Как только я переступила порог кухни, услышала недовольный крик:

– Ах ты, мелкая зараза! Вылезай, живо!

Наш шеф-повар Борис Анатольевич замахнулся на кого-то ремнем от брюк, я подбежала к нему и с удивлением увидела мальчишку лет девяти-десяти, он сжался, как мышка, в углу между столом и плитой. У меня встал ком в горле от взгляда мальчишки, полного страха и обреченности. В руках у него оказались продукты: немного колбасы, несколько видов сыров, помидоры, огурцы, хлеб. Бедный мальчик прижал все это к груди так крепко, что ненароком раздавил помидоры, и они испачкали и без того грязную, выцветшую футболку.

Пока я с немым шоком разглядывала нашего мелкого воришку, повар замахнулся рукой с ремнем. Мальчик, видя это, зажмурился, но продукты так и не выронил из рук. Они были ему нужны, он явно голодал.

– Борис, прекрати! – закричала я и легонько ударила мужчину в спину, – Это же ребенок, ты не видишь разве, ему страшно.

Повар проворчал что-то под нос и опустил руку с ремнем, мальчик сразу распахнул глаза и едва заметно выдохнул. В детских невинных омутах плескалась благодарность, но это все равно не решало нашу проблему. Кто он, откуда, как сюда пробрался, и он ли воровал продукты в последнее время из кафе? Боже, да на нем же нет обуви, ноги грязные и в ранах! У меня защемило на сердце от плачевного вида мальчика. Мне сразу вспомнился мой сынок, Ярик, и на глаза навернулись слезы. Я ни за что не допустила бы, чтобы он ходил чумазый, без обуви и тайком воровал продукты, где попадется. Паренек или из неблагополучной семьи, или детдомовец. Других вариантов нет.

– Что здесь происходит? – от грозного голоса Макара мальчишка вжал голову в плечи.

– Вот, Макар Сергеевич, я вора нашел, – Борис отошел в сторону и указал пальцем на паренька.

Повар гордился собой, будто только что поймал особо опасного преступника, и теперь ему выдадут медаль. Плохо, что Романов пришел именно сейчас, я не знала, как он себя поведет, что сделает, и от этого на душе нарастала тревога.