Когда Илья Сергеевич останавливается около магазинчика, я несколько секунд сижу, но всё же решаюсь поднять на него взгляд. Мы некоторое время смотрим друг на друга. Не знаю, как завершить этот день откровенностей, что ещё можно сказать, поэтому просто продолжаю сохранять молчание.

— Спасибо за откровенность, Валентина. Совсем не понимаю, почему ты боялась, что я уволю тебя или обозлюсь… Когда я согласился на донорство, я цеплялся за любую возможность продлить жизнь своего сына, даже если это будет не он. В тот день Павлик спас жизнь не только Вике… На донорство я позволил взять его почки и костный мозг. Тогда я не понимал, что именно сделал, просто согласился, просто подписал все документы, когда понял, что его мозг не функционирует. Потом мне стало казаться, что я поступил чересчур глупо, поиздевался над собственным ребёнком, что не следовало всего этого делать. Я сотню раз пытался обдумать, что было бы, если я не согласился на донорство… Вдруг у Павлика был шанс? Но снова и снова читал диагноз… Мозг умер до того, как начали отказывать органы.

Я негромко всхлипываю и моргаю, пропуская всю боль через себя.

— Прости, я не хотел, чтобы ты прочувствовала эту боль! Мне не следовало всё это говорить, но впервые хотелось кому-то высказаться. Валя, я прошу тебя сохранить тайну донорства в секрете, потому что моя жена в тот момент находилась далеко. Она не давала согласия на пересадку органов Павлика. Доктор, сделавший операцию, рисковал своей карьерой и свободой, когда принял лишь мои подписи. Лучше, чтобы никто не знал о случившемся кроме нас троих. Конечно, сейчас моя бывшей жена находится далеко отсюда и прекрасно строит свою личную жизнь с другими мужчинами, но кто его знает, что взбредёт в её глупую голову, если она вдруг узнает…

— Конечно, я никому не скажу! — начинаю кивать я. — Обещаю. Это останется нашей тайной. Спасибо вам за всё! Ваша доброта спасла жизни!

Илья Сергеевич с грустью улыбается и отводит взгляд. Понимаю, что между нами начинает натягиваться напряжённая атмосфера, поэтому прощаюсь, ещё раз благодарю мужчину и выхожу. Иду в магазин за тортиком, а перед глазами появляется пелена слёз. Все эмоции Ильи Сергеевича захлёстывают меня, словно мы с ним единое целое, словно знакомы уже давно и близки на эмоциональном уровне. Когда я выхожу из магазина, то замечаю машину мужчины: он не уехал. Почему? Он мигает фарами, подзывая меня, и я снова ныряю в салон автомобиля.

— Вы не уехали?

Конечно, не уехал! Глупый вопрос.

— Подумал напроситься к вам на чашечку чая… — выдаёт Илья Сергеевич.

Я думаю, как быть с Юлей, ведь я обещала ей чай с тортиком, но решаю, что просто дам ей деньги, на которые она сможет купить себе тортик или что-либо другое, потому что в это мгновение не хочу отказывать своему боссу. Я чувствую, что эта встреча с Викой нужна ему. Наверное, я поступаю глупо и опрометчиво, впуская чужого человека в нашу жизнь. Что будет, если Романтик узнает о своей дочери? Не попытается ли он резко запретить Вике встречаться с Ильёй Сергеевичем? Я обрываю эту мысль: откуда ему узнать? Он не узнает, если я не сообщу ему правду, а я не планировала так далеко заходить в нашем общении.

Часть 14. Илья

Мы входим в квартиру Валентины. Обставлено всё внутри недорого, но со вкусом. Я озираюсь и немного тушуюсь, когда в коридор выходит молоденькая светловолосая девушка.

— Ой, Валь, а ты с гостями! Что же не предупредила? — начинает смущаться незнакомка.

— Прости, Юль, всё так неожиданно получилось. Это мой начальник, Илья Сергеевич.

В коридор выбегает Вика, и весь мой мир в мгновение начинает кружить около неё одной. Я не слушаю, о чём говорят Валя с Юлией, а разуваюсь, прохожу и здороваюсь с маленькой девочкой, в груди которой бьётся сердце Павлика.

— Привет, красавица. Вчера ты отдала мне свой пончик, а сегодня я пришёл с тортиком.

Я настоял, чтобы за торт Валя взяла деньги, потому что мне было крайне неудобно заходить к ней в дом с пустыми руками. Что-то внутри побуждало это сделать, тянуло к маленькой девочке. Я даже поймал себя на мысли, что больше похож на проклятого извращенца. Вот только то, что я испытывал к совсем незнакомой девочке, было выше моих чувств. Сейчас видя её улыбку, я понимаю, что меня тянет к ней, как к дочери. Пусть я не имею совершенно никакого отношения к рождению этой малышки.

Юлия уходит, кажется, я даже успеваю попрощаться, но всё проходит как-то мимо меня. Прохожу на кухню и ставлю торт на стол, а Вика рассказывает мне, что много сладкого ей кушать нельзя.

— Откуда вы это знаете? Мама всегда покупает тортики, в которых мало сахара, чаще всего она покупает вот такой! — тычет пальцем на коробку девочка.

Мы с Валентиной встречаемся взглядами, потому что она входит на кухню следом за нами. Вижу понимание в её глазах и улыбаюсь.

— Твоя мама выбрала его, если быть до конца откровенным. Я пока мало чего знаю о тебе, если честно, то совсем ничего! — пожимаю плечами я.

— А ты хочешь стать моим папой?

Вопрос оглушает. Валентина говорила, что девочка не подумает так, но она спрашивает так, словно уже приняла меня за отца, и мне становится жутко не по себе.

— Милая, ты не забыла, что я говорила тебе вчера? Дядя Илья мой начальник! Мы работаем вместе, и он платит мне денежки.

— Мам, Андрей тоже был начальником Кати! — заявляет девочка и посмеивается.

Андрей? Катя?

Валентина краснеет. Она прижимает дочь к себе и пытается подобрать слова, чтобы оправдаться передо мной, но я замечаю, как тяжело ей это даётся.

— Простите… Мы с ней смотрели сериал «Не родись красивой», когда лежали в больнице… В общем, это так… Просто детское сравнение, ничего больше. — Валентина возвращает внимание к дочери. — Милая, мы не Андрей и Катя. Дядя Илья просто пришёл к нам в гости. Это совсем ничего не значит.

Валя оправдывается, а я чувствую себя последним человеком на Земле, потому что для меня этот визит значит многое, но я не могу собраться с мыслями, чтобы озвучить их, даже просто понять для самого себя, чего именно хочу добиться.

— Наверное, мне не следовало приходить, — говорю, пытаясь найти повод сбежать и побыть наедине с собой, но Вика вдруг прикасается к моей руке и отрицательно мотает головой.

Вспоминаю, как сын брал меня за руку, и сердце в то же мгновение обжигает сильнейшая боль. Дышать становится труднее, но я дышу. Даже умудряюсь выдавить улыбку. Девочка убирает руку и бежит в ванную.

— Простите, Вика любит поболтать, но это совсем ничего не значит, — тут же начинает извиняться Валя.

— Нет, не за что просить прощения. Она зрит в корень и чувствует, что что-то не так. Дело в том, что я чуть было не ответил на её вопрос положительно. Наверное, я действительно слишком многого хочу…

— О каком вопросе вы говорите? — Валентина испуганно обхватывает себя руками, но после немного расслабляется и открывает торт.

Она пытается переключиться на приготовление чая, но получается с трудом.

— Хочу ли я стать её папой… Наверное, так сказывается сильнейшая в моей жизни потеря. На самом деле их было две. Один раз я потерял любимую женщину из-за собственной глупости, а второй — сына… И это тоже из-за моей глупости. Впрочем, не будем поднимать эту тему. Просто попьём чай, и я уеду, а завтра всё станет как раньше. Не думаю, что это хорошая идея — становиться крёстным отцом Вики и встречаться с девочкой. Я не уверен, что от этого мне полегчает, и я ненароком не наврежу кому-либо.

Говорю всё, что чувствую, и Валентина понимающе кивает. Я замечаю, как сильно она нервничает, и вдруг задаю вопрос, который волнует меня больше всего на свете в эту секунду:

— Что с отцом девочки? Почему он не помогает вам? Почему не был рядом?

— С отцом? — Валентина вздрагивает и проливает немного заварки, которую уже начала разливать по кружкам. — С ним всё сложно. Он не знает, что у него есть дочь, и я не уверена, что ему это нужно.

Валя дрожит и не решается посмотреть на меня.

— Почему ты решила, что ему это не нужно?

— Он отказался от меня. Кроме того, у нас с ним были крайне непростые отношения… Всего одна ночь, которая ничего не значила для него, поэтому у Вики нет отца.

Валентина кусает губы, а я провожу параллель со своей Незабудкой. Возможно, она думает точно так же, что для меня совсем ничего не значила наша ночь, и я хочу сказать ей, что она значила куда больше, чем вся моя жизнь.

— Валя, поверь мне, порой от правды зависит слишком многое. Возможно, тот мужчина был бы рад общению с дочерью! Возможно, она помогла бы ему жить дальше, а не существовать. Я бы был только рад узнать, что у меня есть дочь. Просто поговори с ним, если, конечно, у тебя сохранились контакты. Понимаю, что не имею права лезть в твою личную жизнь, но я уверен, что так всем вам было бы легче. Если он окажется козлом, которому на самом деле не нужна дочь, то тебе будет легче, ты перестанешь мучиться мыслями о том, каково бы было, если бы ты сказала правду.

Валентина смотрит на меня и открывает рот, чтобы сказать что-то, но на кухню возвращается Вика и забирается за стол.

— А вам нравится, как моя мамочка работает? Она всё делает правильно?

Странный вопрос, который бросает меня из одной реальности в другую, «с корабля на бал», как говорят. Я улыбаюсь и смотрю на девочку.

— Конечно, твоя мама просто прекрасный сотрудник, — отвечаю я и обхватываю руками кружку с чаем, который Валентина ставит передо мной.

Часть 15. Илья

Валентина начинает смущаться и краснеть, а я рассказываю её дочери о том, как прекрасно мама справляется со своей должностью и помогает мне. Понимаю, что сам не замечал этого раньше, а ведь так и есть, пусть женщина совсем недолго работает у нас, но она быстро смогла влиться в коллектив и разобраться с деятельностью компании: теперь она даже помогает некоторым сотрудникам. Возможно, мне следует быть внимательнее к своим подчинённым, чтобы ненароком не уволить кого-то очень ценного из-за дурного отношения или того, что мне «показался странным аромат, исходящий от них».