Он встретился с ней взглядом и наклонил голову.

– Миледи. – Он сделал длинную паузу, наслаждаясь тем, как по-собственнически прозвучал почётный титул. Наслаждаясь тем, как в ответ её глаза широко распахнулись. – Вот мы и снова встретились, – повторил Уэст.

Она таинственно улыбнулась, доставив ему этим невероятное удовольствие. Он мгновенно взял себя в руки. У них с ней исключительно деловые отношения.

Она подошла и встала рядом с ним на верхней ступеньке, глядя на собравшиеся внизу экипажи.

Вечер только начался, поэтому за исключением её горничной и нескольких ливрейных лакеев, которым щедро платили за то, чтобы они сливались с окружающей средой, никого не было.

– После того, как мы расстались, я поняла, что мне не стоило с вами разговаривать, – сказала она, не отрывая взгляда от лакея, спешившего в соседние конюшни, чтобы отыскать её экипаж. – Нас не представили друг другу.

Он посмотрел на скопление чёрных экипажей.

– Вы правы.

– А вы холостой мужчина без титула.

Он улыбнулся.

– Причём здесь титул?

В ответ она тоже улыбнулась.

– Если бы вы обладали титулом, я бы меньше волновалась.

– Думаете титул вас обезопасит?

– Нет, – серьёзно ответила она. – Но, как мы уже выяснили, титул сделал бы из вас превосходного мужа.

Он рассмеялся её дерзости.

– Из меня вышел бы ужасный муж, миледи. Могу вас заверить.


Она с любопытством на него посмотрела.

– Почему?

– Потому что у меня есть недостатки и похуже, чем статус холостяка и отсутствие титула.

Что было чистой правдой.

– Вы имеете в виду наличие профессии.

"Нет, я имею в виду отсутствие будущего".

Ответом ей послужило молчание.

– Так глупо, что нас учат смотреть свысока на работающих людей.

– Глупо, но так оно и есть.

Они долго стояли, и, казалось, каждый хотел, чтобы другой заговорил первым.

– И всё же без вас мне не обойтись.

Он бросил на неё быстрый взгляд. Ему не должны нравиться эти слова. Он не должен хотеть быть нужным. Хотеть ей помочь.

Не должен считать её столь неотразимой.

Не должен напоминать себе не думать о ней.

– Ещё рано, – проговорил он, желая сменить тему. – А вы уже собрались домой?

Она закуталась в массивную шёлковую накидку, защищаясь от прохладного ночного воздуха.

– Верите или нет, – сухо проговорила леди Джорджиана, – но я неплохо провела время. И чувствую себя совершенно без сил.

Он ухмыльнулся.

– Я заметил, что вы нашли в себе силы потанцевать с Лэнгли.

Она замешкалась.

– Вы бы поверили, если бы я сказала, что его пришлось заставить?

Ни в коей мере.

– Уверен, это не такая уж и пытка.

– Не могу сказать точно, – сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Но моё приданое явно её облегчило.

Уэст не имел в виду приданое. Он имел в виду её саму: складную, стройную и прекрасную. Нелепый головной убор не в счёт, но даже с торчащими перьями из волос она выглядела красивой женщиной.

Чересчур красивой.

Он не стал объяснять, что она неправильно истолковала его слова.

– Сильно облегчило.

На долгое время воцарилась тишина, которую нарушили лишь звуки приближающегося экипажа и стук копыт. Карета подъехала, и Джорджиана собралась уходить. Он не хотел её отпускать. Уэст вспомнил о пёрышке в кармане пиджака у сердца, и на короткое безумное мгновение ему захотелось также близко прижать к себе Джорджиану. Он отогнал мысль.

– У вас нет компаньонки?

Она оглянулась на маленькую невзрачную служанку в нескольких футах от них.

– Я отправляюсь домой, сэр. Наш разговор станет самым непристойным занятием за весь вечер.

Он мог придумать множество непристойных занятий, которыми с радостью бы с ней занялся, но, к счастью, в этот момент подъехала его двуколка и спасла от безумных размышлений. Посмотрев на Уэста, леди Джорджиана выгнула бровь.

– Двуколка? Вечером?

– Мне необходимо быстро передвигаться по городу в погоне за новостями, – ответил он, когда его конюх спрыгнул на землю. – Двуколка для этого очень подходит.

– А заодно для того, чтобы сбегать с балов.

Он склонил голову.

– И для этого тоже.

– Возможно, мне тоже стоит обзавестись двуколкой.

Он улыбнулся.

– Сомневаюсь, что дамы из высшего общества одобрят.

Она вздохнула.

– Не думаю, что мне следует так говорить, но пошли эти дамы к чёрту.

Этим остроумным высказыванием, произнесённым слегка скучным тоном, леди Джорджиана собиралась позабавить Уэста, и менее проницательный человек обязательно бы усмехнулся, не заметив скрытых ноток.

Ноток грусти. Утраты. Разочарования.

– Ведь вам же ничего из этого не нужно?

Она удивилась, но не стала притворяться, будто не поняла. Ему нравилась её прямолинейность.

– Я сама заварила эту кашу, мистер Уэст. Самой мне её и расхлёбывать.

Она не хотела возвращаться. Не хотела себе такой жизни. Это было совершенно очевидно.

– Леди Джорджиана, – начал он, не зная как закончить предложение.

– Доброй ночи, мистер Уэст.

Она начала спускаться по ступенькам в сопровождении своей неприметной горничной, направляясь к карете, которая умчит её подальше от этого места, от этой ночи.

Подальше от Уэста.

Она соберётся с силами. Залечит раны. И выйдет на сцену завтра.

А он сделает всё возможное, чтобы уберечь её от стаи стервятников.

Уэст редко интересовался высшим обществом и ещё реже благородными дамами, которые доставляли больше хлопот, чем приносили удовольствие, чересчур драматизируя события. Но в леди Джорджиане было что-то такое до боли знакомое. Что отзывалось в его душе. Возможно, обречённость. Досада. Жажда чего-то ему непонятного, но от того более интригующая.

Он долго смотрел ей вслед, подмечая, как уверенно она двигается. Уэст поймал себя на том, что зачарованно наблюдает за тем, как её светлые юбки словно гонятся за ней, будто боясь отстать, если не проявят расторопность. За тем, как Джорджиана придерживает эти самые юбки, пока слуга помогает ей забраться в карету.

Он мельком увидел ножку в блестящей серебряной туфельке. На мгновение его заворожило зрелище стройной, скрывающейся в тени юбок лодыжки, но тут Джорджиана исчезла из виду и дверь кареты захлопнулась. Сопровождающий мужчина внушительных размеров, которого, без сомнения, нанял её богатый брат в целях безопасности, убрал фиксатор с задних колёс кареты, прежде чем взобраться на запятки и сигнализировать кучеру, чтобы тот трогался.

Уэст задумался, что бы он написал о Джорджиане.

Леди Д - это не просто женщина с поруганной репутацией, преследуемая скандалом за прошлые грехи. Она та, кем мы все хотели бы быть без оглядки на общественное мнение. Как ни странно, несмотря на своё прошлое, она чище нас всех. Её не коснулось наше влияние. И это, пожалуй, самая большая ценность.

Слова давались ему легко. Всё потому, что правдивые статьи писать не составляло труда.

К сожалению, их плохо покупали.

Он забрался на козлы двуколки, забрал вожжи и отпустил конюха до утра. Уэст любил править лошадьми сам, находя ритмичный стук копыт и колёс успокаивающим.

Он следовал за её каретой, которая, покидая владения Уорингтонов, двигалась со скоростью улитки, и его мысли вновь вернулись к Джорджиане. Уэст представлял себе, как она задумчиво сидит внутри и разглядывает фонарики на стоявших вдоль улицы экипажах. Как она воображает, что и её карета могла находиться рядом с остальными, если бы ей не пришлось покидать бал одной из первых. Если бы она осталась и продолжила танцевать с многочисленными джентльменами, пока ноги не заболят, а всё тело не станет ломить от усталости. Если бы она не сбегала от высшего общества, а царила в нём, словно королева.

Если бы не потеряла репутацию.

Уэст представил себе, как её красивые глаза наполняются сожалением при мысли о том, кем она могла бы быть. Чем заниматься. Какую жизнь могла бы вести.

Если бы обстоятельства сложились по-другому.

Он был так поглощён мыслями о Джорджиане, что не заметил, как она пропустила поворот, который вёл к дому её брата, а вместо этого почему-то направилась через Мейфэр в том же направлении, что и Уэст.

Он определённо не преследовал её намеренно.

Карета, стуча колёсами по мощёным булыжником улицам Мейфэра, свернула на Бонд-стрит, где все магазины уже закрылись, а затем на Пиккадилли, и покатила в сторону Сент-Джеймса.

Теперь он начал задаваться вопросом, куда она направляется.

Уэст держался чуть поодаль, убеждая себя, что делает это без особой на то причины. Их разделяло несколько экипажей, и он уже с трудом различал фонари на её карете, когда та свернул на Дюк-стрит, а потом очутилась в лабиринте улиц и переулков позади мужских клубов. Уэст выпрямился на козлах.

Она подъехала к "Падшему ангелу".

Дункан Уэст, пожалуй, был величайшим газетчиком Лондона, но для того, чтобы выяснить правду, большого ума не требовалось.

Леди Джорджиана Пирсон, сестра герцога Лейтона, обладательница огромного приданого, на которое можно было купить Букингемский дворец, женщина, отчаянно нуждающаяся в восстановлении репутации, той самой, которую он обещал обеспечить, направлялась прямиком в самый знаменитый мужской клуб Британии.

И так уж вышло, что это был его клуб.

Он остановил двуколку у поворота перед чёрным входом, спрыгнул на землю и проделал остаток пути пешком, не желая привлекать к себе внимания. Если Джорджиану здесь увидят, её репутация будет уничтожена навсегда. Ни один мужчина не возьмёт её в жёны, а дочь потеряет надежду на будущее.

Риск был невероятно велик.

Какого чёрта она здесь делала?

Прислонившись к стене здания в переулке, Уэст оставался в тени, продолжая наблюдать за большой чёрной каретой, чей пассажир всё ещё находился внутри. На ней не было никаких опознавательных знаков, и она ничем не привлекала внимание, кроме громадного сопровождающего, который спустился на землю и постучал в массивную стальную дверь. Она слегка приоткрылась, затем захлопнулась, пока слуга говорил. Дверь распахнулась настежь, за ней зиял тёмный проход в клуб.