Ашира Хаан - Не такая, не такой

— Долгих лет, — аккуратно отсалютовал я, вглядываясь в бесстрастное лицо старика.

— Я тебя все еще не простил, — отозвался он тоном старого убийцы.

— Это неважно, — ухмыльнулся. Давно перестал его бояться.

— Я надеюсь, твой сын тебе еще покажет, что такое — предавать семью.

— Если покажет, буду знать, что это я его воспитал, значит сам и виноват.

Спасибо старику за то, что не убил меня, когда Ольга залетела. Но за развод, даже по ее инициативе, он возненавидел меня навсегда.

Кстати, где же все-таки Влад? На семейные торжества он никогда не опаздывал. Временами он балбес, но не самоубийца.

Ну вот, теперь осталось дождаться торжественной части и можно уезжать.

В зале полно народу — человек триста, если не больше. Из них я знаю хорошо если четверть. Юбиляр, думаю, половину. Остальные — гости Ольги, нужные ей для дела. А вот эта девица, что уже минут десять стреляет в меня глазками, наверняка гостья Влада. Ну, или задуманная Ольгой невеста. Хотя вряд ли, тогда бы она сейчас не направлялась ко мне, покачивая бедрами и вызывающе эротично поглаживая ножку бокала.

Она заводит какой-то бессмысленный разговор про свежесть креветок на фуршетном столе, нужный исключительно для того, чтобы ненароком прикоснуться ко мне, задеть грудью, заставить вдохнуть запах духов. Посмотреть в глаза долгим взглядом, облизывая губы.

Но и губы, и сиськи у нее — конвейерная штамповка. Смотреть интересно — трогать нет. Разве что задница ничего, но этого маловато.

Отворачиваюсь, показывая, что разговор мне больше не интересен, и вижу входящего в зал Влада.

А за ним, цепляясь за его рукав, как за последний спасательный круг «Титаника», входит Соня.

Нет, мне не мерещится.

Действительно, Соня.

Замираю, и все вокруг замирает.

Время растягивается, заворачиваясь в бесконечность.

Нахожу глазами Ольгу.

Она уже увидела — лицо ее искажается при взгляде на них.

Не могу не отметить краем мозга, что это забавно.

Не глядя, она протягивает бокал в сторону, выпуская из пальцев, и его в последнее мгновение подхватывает официант.

Она направляется к этим двоим, впечатывая стальные каблуки в мрамор пола, так что крошка летит фейерверком.

Соня тоже видит Ольгу и на лице у нее дикая паника.

Она поворачивается к Владу, что-то у него спрашивает, Ольга подлетает фурией…

А этот паршивец, спокоен, как будда, берет с подноса бокал и ищет глазами… кого?

Упирается взглядом в меня и отпивает шампанское.

Люди вокруг движутся медленно, как ленивые толстые рыбы в аквариуме. Музыканты все тянут и тянут одну ноту. Бесконечная секунда все длится: Сонино испуганное выражение лица, Ольгино яростное, совершенно спокойный Влад.

Ольга что-то спрашивает, Соня растерянно что-то отвечает. Лицо у нее упавшее. Она оглядывается на Влада, но тот кладет ей руку на спину и, не поворачивая головы, что-то говорит.

Требовательный жест Ольги, Влад тревожно оглядывается на Соню и жестом предлагает матери отойти.

Соня остается одна.

Отхожу в сторону, чтобы между нами было как можно больше людей, надеюсь, что она не наткнется на меня ищущим взглядом.

Как они встретились?

А это важно?

Пытаюсь сформулировать вопросы.

Почему это меня все еще волнует.

То, что она явно не знала, что Влад мой сын — очевидно.

А вот Влад все знал.

В этом есть что-то неправильное.

Но подумать об этом я не могу.

И уйти не могу.

Не хочу.

К тому же пришло время торжественных речей. Мой бывший тесть встает, откашливается, и я перевожу на него взгляд просто по инерции, как ящерицы видят лишь движущиеся объекты. Особенно говорящие торжественную речь.

Я запоминаю ее до последнего слова. Видимо, мозг считает, что у нас сейчас суровый кризис, и захапывает все, до чего дотянется.

Зачем моему мозгу информация о том, что в этом зале нет случайных людей, что все собравшиеся связаны с ним незримыми узами и заслужили свою толику уважения, а кто не с нами, тот против нас и лучше с семьей не ссориться, я не понимаю. Но ему виднее, вдруг пригодится.

Еще несколько дней назад я был уверен, что с Соней все.

Ей неинтересно. А мне неинтересно бегать за взрослой женщиной как будто мне пятнадцать.

Но она сыграла свою роль — показала мне, что за пределами моего обычного круга чужих жен, одиноких искательниц необременительного секса и задорных девочек на один раз как раз и водятся те, кто мне нужен.

Спокойные, мягкие и домашние. Типаж — жена.

Надо будет проставиться Альберту за идею выйти из зоны комфорта.

Оставались сущие мелочи — найти, где у этих женщин гнездо. А дальше природа возьмет свое.

Только что-то пошло не так.

Сурово не так.

Иначе почему я стискиваю бокал так, что иногда приходится заставлять себя расслаблять мышцы, чтобы не раскрошить толстое стекло.

Наблюдаю за Ольгой, которая с трудом скрывает ярость за пятой или шестой порцией шампанского. Но к Владу не подходит.

Наблюдаю за Владом, который хозяйским жестом кладет руку на спину Сони, и она не отстраняется.

Ловлю такие знакомые эмоции на лице Сони.

Растерянность, страх, смущение. Она кусает губы, старается незаметно смотреть по сторонам.

Я так старательно скрываюсь от нее за спинами людей, что в какой-то момент полностью теряю из виду.

Зато меня находит уже знакомая девица и тут же прилепляется как к старому приятелю, как будто мы пришли сюда вместе, и я ей чем-то уже обязан. Подходит слишком близко, встряхивает волосами и облизывает губы — проделывает все эти маленькие глупые вещи, которые так заводят, когда хочешь быть заведенным, и так раздражают, когда вообще не до них.

Меряю ее взглядом:

— Ты, как тебя? — раздраженно и зло.

— Снежана… — она скользит языком между алых губ.

Дали ж родители имечко. В девяностые, помню, каждая вторая проститутка называла себя Снежаной. Нравилось им чем-то это имя. Она ведь примерно тогда и родилась.

— Снежана, я немного не в настроении, ладно? Поищи кого-нибудь другого, кто тебя развлечет.

Она капризно надувает губы, и так уже надутые косметологом, и подхватывает меня под руку:

— Почему у тебя плохое настроение? Может, я чем-то могу помочь?

Я делаю шаг к столу, надеясь, что она опять переключится на свою любимую тему неправильных креветок, и тут люди расходятся, и я вижу Соню. Совсем близко, метрах в двух. Она все с тем же растерянным видом стоит с тарелкой для закусок в руках.

Одна.

Я наконец замечаю, что она накрасилась и завила волосы, и на ней синее платье.

Ей очень идет.

А вот несчастное выражение лица — нет.

Она рассеянно берет со стола вилку, просто наугад тычет ею в закуски, не глядя. Все пытается высмотреть кого-то поверх голов. Я гадаю — меня или Влада?

— Смотри, какие тарталетки, тебе тоже взять? — громко спрашивает Снежана, подхватывая их со стола. Одну она держит на весу кончиками ногтей как какая-то жутковатая версия Росомахи. Вторую пытается запихнуть мне в рот.

Я отмахиваюсь, но поздно — Соня оборачивается на Снежанин голос, и ее глаза расширяются.

Заметила. Узнала.

На лице ужас, будто она узрела Фредди Крюгера во плоти. А я ведь даже не в любимом свитере.

Да что она обо мне думает, в конце концов?!

Нам надо поговорить.

Не знаю, о чем.

Просто надо понять, как это все получилось.

Делаю к ней шаг, и тут ее подхватывает Влад — разворачивает спиной ко мне, что-то интимно шепчет на ухо.

И целует.

Целует так, что у всех свидетелей этого кровь приливает к стратегическим частям тела и учащается дыхание.

Так, что мне кажется — еще секунда, и он начнет ее раздевать.

Так, что мне все становится понятно.

До конца.

Мне было страшно представить, что в тот день я могла отказаться от помощи Влада.

Я была на миллиметр от того, чтобы упустить свое счастье.

Единственное, что меня удержало — мое неверие в то, что такой мужчина может заинтересоваться мной. Как вообще можно представить, что молодого, красивого, небедного и явно успешного могла заинтересовать женщина старше него с лишним весом, не красавица, не яркая, неловкая и бестолковая? Еще и скорчившаяся с этими коробками из аптеки, то есть к тому же больная.

В этот момент меня и отпустило. Ну конечно, это он так старушку через дорогу переводит, а не подкатывает к девушке с далеко идущими намерениями.

Размечталась, дурочка. Тебе такие даже в юности не светили, а сейчас ты чем его заинтересуешь? Борщом и занавесками в цветочек? И научной фантастикой, конечно.

Так что расслабься и наслаждайся поездкой, резким свежим запахом его одеколона и максимальной близостью мужчины твоей мечты. Ближе тебе уже все равно не светит.

Влад расспросил про лекарства — быстро потерял интерес, когда я сказала, что для мамы. Поинтересовался, где работаю — и вполне равнодушно выслушал про библиотеку, только иронично хмыкнул. Предложил рассказать о себе что-нибудь интересное — и я окончательно скисла.

И закатала губу обратно. Ну нет во мне ничего интересного, вот вообще.

Тогда он принялся рассказывать о себе. Тридцать лет, исполнительный директор, любит теннис, гольф и горные лыжи. Конечно, ходит на фитнес, но «это уже не хобби, Софи, вы понимаете, это в наше время как чистить зубы по утрам и вечерам». Читать ему неинтересно — «слишком медленное занятие, сбивает с общего темпа, но я подписан в фейсбуке на многих известных авторов».