колени, стаскивая мои штаны. Не то, чтобы я возражал, да если бы и захотел, она не дала

мне времени. Она всасывает меня в свой горячий влажный рот, и меня смущает то, что я

уже близок к разрядке.

— Где ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? — спрашиваю я, наклоняясь, чтобы снять

рубашку. Я действительно пытаюсь расстегнуть пуговицы, но нетерпелив, поэтому просто

отрываю их. Она не сбавляет темп, но я поднимаю ее, и она заканчивает снимать свою

одежду. Всю ее. Я делаю то же самое.

— Где, детка?

— В спальне.

Она бежит впереди меня, и я шлепаю ее по попке. Я уже на полпути к лестнице,

прежде чем вспоминаю о том, что нужно схватить презерватив. Я натягиваю его, взбегая

вверх по лестнице.

Как только добираюсь до ее комнаты, вижу, что Кортни уже лежит на кровати и

раскрыта для меня. В тусклом свете ее тело так прекрасно, что мое дыхание стало

прерывистым и неровным. Так чертовски красиво. Я встаю на колени между ее ног и

приближаюсь вплотную. Толчок. Всхлип. Мы стонем от тесного контакта, и она

поднимает свои бедра, призывая меня продолжать.

Я врезаюсь в нее снова и снова. Она встречает каждое мое движение и

подстраивает под них свои собственные. Боже, она чертовски прекрасна. Все в ней

прекрасно.

— Поцелуй меня, — шепчет она.

Я опускаюсь на локти и замедляю свой темп. Я делал бы это вечно, если бы мог.

Наши губы соприкасаются, и чертов электрический разряд проходит сквозь меня.

Ощущение шокирует меня, и я отстраняюсь. Когда открываю глаза, вижу, что она смотрит

на меня с трепетом. Я прижимаюсь лбом к ней и двигаю своими бедрами, занимаясь

любовью с женщиной, которая делает меня цельным.

Глава 11

Кортни

Выскальзывая из-под руки Сэма, я тихонько крадусь в ванную. Пока чищу зубы,

замечаю в своих глазах блеск, который так долго отсутствовал. Прошлая ночь была

идеальной. Я не только чувствую, что мы сделали по-настоящему важный шаг в

формировании наших отношений, но и секс был потрясающим. Я улыбаюсь, когда

возвращаюсь в свою спальню и беру кое-какие вещи, чтобы переодеться. Сэм все ещё

лежит на боку, обнимая подушку.

47

Так тихо, как только могу, снимаю пижамные шорты и майку, заменяя их удобной

парой штанов для йоги и балахоном. Ему понравились вафли, которые мы ели в те

выходные, поэтому я начинаю доставать необходимые продукты, чтобы сделать их снова.

Пока жду, когда приготовится тесто, быстро посылаю смс-ку, чтобы узнать, как там Бен.

Мона отвечает, что он спит, а так же ворчит, чтобы я перестала беспокоиться.

Трудно просить ее присматривать за Беном, потому как я сама уже не вижусь с ним

столько, сколько должна. Когда я работаю в стрип-клубе и, если Мона не может посидеть

с ним, у меня есть на примете несколько студенток, которые приходят, и это, как правило,

происходит три раза в неделю. Трудный баланс: быть матерью-одиночкой и работать на

двух работах. Остаётся не так много времени на себя. Итак, мои последние свидания

заставили чувствовать себя виноватой. Но Мона говорит, что мне всё-таки нужно жить и

быть счастливой. И я рада, что послушала ее, потому что Сэм сделал прошлую ночь такой

особенной.

Когда все готово, раскладываю еду на подносе и отношу его наверх. Толкаю дверь,

открывая ее ногой, ставлю поднос на тумбочку и целую Сэма в щеку. Он шевелится,

затем, не открывая глаз, прикасается ко мне и тянет вниз ближе к себе, уткнувшись мне в

шею.

— Доброе утро, — говорит он сонным сексуальным голосом.

— Доброе утро. Я приготовила вафли, — я беру тарелку и сажусь рядом с ним.

— Спасибо, — он садится и начинает есть, пока я открываю жалюзи.

— Итак, мне нужно забрать Бена в полдень, и Мона пригласила нас на обед.

— Нас?

Я поворачиваюсь и залезаю на кровать, стоя перед ним на коленях, говорю:

— Ага. Нас, — я наклоняюсь и нежно целую его в губы. — И я сказала Бену, что

отведу его в парк, чтобы погонять мяч, и он спросил, сможешь ли ты прийти.

Он не отвечает, но сидит, скрестив руки и уставившись на меня.

— Сэм?

— Нет никаких нас... Боже, Кортни, — он встает и резко дергает свои джинсы и

рубашку, затем засовывает ноги в ботинки. — Мы всего лишь трахались, вот и все. Я не

занимаюсь всякой хренью, связанной с твоими друзьями.

Мое сердце разбивается, я сажусь на пятки.

— Но...

— Но ничего. Я сказал, что возьму тебя, чтобы доказать, что говорил правду о том,

что не сплю с кем-либо еще. Я никогда не говорил, что хочу «играть в семью».

— О, — смотрю вниз, чтобы скрыть тот факт, что моргаю, чтобы скрыть слезы. Я

так устала плакать перед ним. — Я думаю, что неправильно тебя тогда поняла, —

подхожу на несколько шагов ближе к нему. — Ты имеешь в виду, что до сих пор не

можешь дать мне больше, нежели отношения с исключительными привилегиями?

— Это именно то, о чём я говорю.

Я думала, что вчера ночью все изменилось, полагала, что для него это также важно,

как и для меня. Видимо, нет.

— Хорошо. Этого не произошло. Я сказала тебе, если ты не можешь дать мне

больше, я ничего не хочу. Что происходило в последние две недели, а? Ты целовал меня

на крыльце, прокрадывался ко мне по ночам. Все это ничего не значило?

Он смеется и качает головой.

— Нет. В последние две недели я лишь обеспечивал себе место между твоих ног.

Моя рука дергается по инерции, и я бью его по лицу так сильно, как только могу.

— Убирайся.

— Корт…

— Нет! — ору я и выталкиваю его из своей комнаты. — Ты — мудак. Боже, как я

могла быть так глупа?

48

— Я не это имел в виду, — он делает шаг вперед, имея наглость смотреть на меня с

жалостью.

— Мне плевать. Я не игрушка! Либо нам по пути, либо нет. И, очевидно, ты не

такой, поэтому убирайся.

Он кивает, а я стараюсь оставаться в вертикальном положении до тех пор, пока

входная дверь не захлопывается, после этого хватаю ближайшую вещь в пределах

досягаемости, ею оказывается фотография Моны со мной, и швыряю ее через весь холл,

разбивая стекло на тысячи осколков. Поражает меня то, что я верила, будто он

порядочный парень. Что у меня действительно был шанс стать кем-то больше, чем «мама

Бена». Моя вина в том, что я подтолкнула его к большему. Это мне урок на будущее.

* * *

Прошел месяц с момента нашего разговора с Сэмом. Мы обедаем с Моной, и я

рассказываю ей о вчерашней встрече с ним.

— И он ничего тебе не сказал? Ничего? — спрашивает она.

— Нет. Мне — нет. Он поздоровался с Беном, затем вошёл внутрь и закрыл дверь.

— Чёрт, — сделав последний глоток своего чая, она наклоняется над столом. — А

ты уверена, что все в порядке? Не хочешь, чтобы я надрала ему задницу?

— Нет, — смеюсь я. — Я в порядке. Это будет лишнее, не такая уж он важная

персона.

Я снова лгу. Это было подобно удару в живот, когда он проигнорировал меня. Я

видела его силуэт в его окне, а вчера был первый раз, когда мы прошли мимо друг друга.

Он не может избегать меня вечно. Я не знаю, почему он злится на меня. Он укрепляет мое

решение остаться одиночкой, воспитывать сына и забыть о мужчинах. По правде говоря, я

зла сильнее, чем когда-либо. У меня действительно было ощущение, что мы приняли одно

за другое. Но, опять же, я ошиблась.

— Дай мне знать, если передумаешь!

Я закатываю глаза, затем мы выбрасываем наш мусор, прежде чем попрощаться.

Моя смена в продуктовом магазине заканчивается через четыре часа, а после этого я

поеду и заберу Бена. Я спешу, чтобы добраться до сада вовремя и, в конечном итоге,

задерживаюсь, разговаривая с педагогом. Она милая дама, но у меня нет желания слушать,

насколько мой сын дружелюбен. Боже, я похожа на стерву, но я тороплюсь. Сегодня

вечером я работаю в стрип-баре, а няня Бена, Кейт, будет дома меньше, чем через час.

Наконец, мне вместе с Беном удается вырваться, и мы добирается до дома за сорок

минут до того, как мне нужно уходить на работу.

— Привет. Извини. Я знаю, что опоздала, — кричу я своему боссу, когда бегу в

раздевалку и надеваю мини-юбку, каблуки и ярко-розовые кисточки на соски. Я

съеживаюсь, когда меня обдает холодом, но бросаюсь в бар, чтобы схватить свой блокнот

и фартук. Здесь не так уж многолюдно, но ещё рано. Одна из вещей, которые я ненавижу

больше всего в этом месте, — насколько оно темное. Почти никакого естественного света.

Стенды, размещенные на стене, располагаются ниже маленьких прямоугольных окон, а

безвкусные неоновые вывески закрывают все стекла. Яркие прожектора светят в центр

сцены, и частички пыли кружатся в ослепляющем свете.

— Я обслужила седьмой столик и приняла заказ. Он должен быть готов через

секунду, — говорит Бренди, другая официантка.

— Спасибо. Я у тебя в долгу.

Так как мы обычно работаем вместе, у нас есть свой распорядок.

— На самом деле, нет. Там кучка братьев по колледжу, которым едва исполнился

двадцать один год, распускающие руки и, по всей видимости, тупые и отвратительные