— Ты так сильно его ненавидишь? — она печально улыбнулась.

— Нет, Люда, люблю. А он… — она замолчала, и тут же с горячностью начала: — Ты не думай, я ни на что не рассчитываю, знаю, что ты для него все! И я всем сердцем рада, что вы вместе. Единственное, что я от него хотела, это хоть капельку сострадания и защиту. Он же обещал моему брату, позаботится о нас! И когда случилась беда, он только уволил того гада, а от Дашки отвернулся, позволил ее мужа в тюрьму посадить. А мне только сухо отчитался, мол он тебя больше не беспокоит. Что ему мешало убить его? Для Глеба, это раз плюнуть, зато мне бы полегчало.

— Мне жаль, что ты потеряла своего малыша. Правда, жаль.

— Ладно, проехали. Я просто зашла, тебя успокоить, чтобы не волновалась.

— Ты сама-то веришь, что отпустят? — горько усмехнулась. — Ты хоть, понимаешь, во что ты вляпалась? Похищение человека, это серьезно! Настя, не играй в мужские игры, это опасно! — попыталась вразумить ее.

— Когда тебя отпустят, я уже буду за пределами страны. Мне собственно деньги и нужны были, чтобы там все начать заново. Не обижайся, и не переживай, скоро тебя отпустят. — Она окинула меня взглядом напоследок, печально улыбнувшись, ушла.

Я вновь осталась одна, время словно замедлило свой бег. Казалась, опять прошла целая вечность, прежде дверь вновь отворилась, и в помещение зашел грузный мужчина в годах, а за его спиной маячил качок.

— Так вот, как выглядит слабость Беркутова? Красивая, ничего не скажу. Эх, был бы помоложе, обязательно развлекся, но увы, года…

Молчу, выжидаю, что будет дальше. To, что меня не отпустят отсюда живой, уже поняла. Осталось только надеяться на Глеба.

— Что вам от меня нужно? — решила, пока потянуть время. Будто не понимаю, что я приманка или рычаг давления на мужа.

— Мне, от тебя, да в принципе ничего. — Пожал он плечами, — а вот от твоего мужа, некие документы. Ему… — махнул головой в сторону кочка — месть. Из-за тебя Тимур его выгнал, правда сейчас простил, но душа-то требует возмездия. А вот Тимуру, бальзам на душу, он заплатил бешеные деньги, чтобы это провернуть. Теперь будет наслаждаться, наблюдая, как страдает твой муж, потеряв в один миг жену и ребенка. Хотя… он уже страдает. — Они рассмеялись. — Хочешь посмотреть? — Достает смартфон.

— Не хочу. — Стала я отступать, мотая головой.

— Стас, ну-ка подержи кобылку строптивую. — Тот подбежал, и только хотел, приблизится, я остановила его крикнув:

— Не нужно, я посмотрю.

— То то же, — усмехнулся и сунул мне практически поднос экран, включил видео. — Я хотела закрыть, глаза, чтобы не видеть боль и отчаянье мужа, но боялась вызвать гнев. Моя душа обливалась кровью, наблюдая, как мой муж словно умирал, беспомощно смотря, на автомобиль, объятый пламенем, где якобы нахожусь я. Бедная Настя! Глупая…глупая девочка, я ведь говорила же: опасно играть в мужские игры! Мне стало трудно дышать, я пошатнулась… — Смотри, я сказал! — рыкнул на меня мужчина. Подчинилась, хотя сквозь пелену слез, я уже ничего все равно не видела.

— Больно, да? — слышу совсем рядом злорадный голос громилы. Опять молчу. — Я тебя спрашиваю, сука! — резко дернул меня за волосы, слезы брызнули из глаз.

— Эй, угомонись встань в очередь. Как только Тимур с ней наиграется, делай все что хочешь, а пока, попридержи коней! — Остановил его мужчина. Тот со злостью меня оттолкнул, и я влетела в стену, сильно ударившись спиной об нее. Резкая боль пронзила низ живота. Я взвыла. — Ты чего творишь, урод?! Он же сейчас нам тут родит!

— Да хрен с ней, пускай. Нет никакого кайфа, брюхатую бабу драть.

Пока они ругались, я пыталась дыханием успокоить себя, и унять боль. Она постепенно стихала, превращаясь в ноющую, которую можно уже было терпеть. Боже мой, какая же я была дура! Глеб всегда был прав…всегда! Не пошла бы я на тот благотворительный вечер, ничего такого не было. Тимур бы мной не заинтересовался, и этот уродливый качок не жаждал мести. Не хочешь, но поверишь в причинно-следственную связь. А сколько он просил меня, не доверять Насте. А я не слушала, называла тираном. Господи, спаси! Не за себя прошу, за ребенка. Если я настолько грешна, и настало время расплачиваться, возьми меня, да хоть кинь в бездну ада, и мучай вечно, но спаси малютку. Мой муж не перенесет потерю двоих. Больше ни о чем не прошу…

— Ты как там? — подошел ко мне мужчина, своим вопросом прервав мою мольбу.

— Нормально. — Хрипло отвечаю, облизав пересохшие губы. Ужасно пить хотелось, но попросить не смела.

— Отлично. Сейчас мой человек, даст знать, что Беркутов получил от нас послание, и поедим отсюда. Там ты и будешь дожидаться Тимура, а что дальше с тобой делать, решит он. Не думаю, что он захочет отдать тебя сразу Стасу, ему мучений твоего мужа мало. Раз выложил столько за тебя бабла, значит, хочет немного поиграть, ну а что от тебя останется после этого, отдаст ему. — Показывает глазами на громилу.

Я в ужасе!

— Он же в тюрьме?

— В тюрьме… — усмехнулся он. — Завтра его будут перевозить в другую, а в дороге много чего может случиться. Я прикрыла глаза, сил не было на этих уродов смотреть.

***

Смотрел на огонь, жалел, что меня нет с ними рядом. В голове пульсировала только одна мысль: мы должны делить все вместе: радости, горести и этот проклятый огонь! Я медленно умирал вместе с любимой, и вдруг мой взгляд выловил фигуру человека, он снимал нас на смартфон. У меня словно пелена спала с глаз: нет времени придаваться отчаянью, пора действовать. Мои враги сейчас наслаждаются моей агонией. Ну что ж, радуйтесь, пока можете. Не спорю, вы меня убили, но в ад я прихвачу и вас! Отдаю приказ чуть слышно:

— За машиной дичь, открыть охоту, изъять смартфон, и пробить последние номера. — Ян, молча набрал смс, рассылая команду. Я встал и направился к машине, жажда мести, будоражила кровь, ища выход. Я уже не был в прямом смысле живым человеком, команды отдавала бездушная оболочка, робот, которую питает лишь ненависть к врагам. Не прошло и пяти минут, этого хорька мне приволокли. Он сопротивлялся, но сделать ничего не мог.

— Что вы делаете, я жаловаться буду! — верещал он. Я схватил его рукой за горло и слегка прикрыл кислород, сдавив, он начал задыхаться.

— Нравится снимать, как горят беременные женщины? — процедил сквозь зубы, и усилил нажим. Он задергался. Как же я хотел свернуть эту тщедушную шейку! Но, мне нужна информация, посему сдерживаюсь и отпускаю. Он тут же начал жадно хватать ртом воздух. Только я собрался повторить, тот запел соловьем:

— Не нужно, я все скажу. Она не беременная, это баба подставой была. — Я прикрыл глаза, чувствуя, как душа начала возрождаться, словно ее по крупинкам возвращают из ада. А тот продолжал: — А брюхатую Стас увез, на заброшенный склад. — За «брюхатую», одним ударом выбил ему зубы, тот взвыл и схватился за рот.

— Ян, займись им, как все расскажет на базу его, потом решать будем, что делать с ним.

Не прошло и пяти минут, как мы получили информацию. Там всего семь человек, для нас считай, что путь открыт. Но, времени у нас мало, нужно быстрей добраться до места, иначе Пустовалов заподозрит, что мы захватили его человека. Гаденыш сбежал из-под домашнего ареста. Вот какого его не закрыли? Как чувствовал, нужно было самому разобраться, нет же, хотел по закону. Насрать теперь я хотела на этот закон, для таких тварей человеческие законы не подходят, слишком гуманные.

— Глеб, он еще сказал, что завтра Тимура хотят вызволить, прикинь? — выдернул меня из размышления Ян. — И еще, это в основном его идея, выкрасть Люду.

— Пускай бежит, а мы перехватим. — Отвечаю как можно спокойнее, а самого сердце бьется как сумасшедшее, в ожидание встречи с женой. Но, фантомная боль потери, еще долго будет преследовать меня.

***

— Что он так долго?! — начал дергаться Стас. Я боялась вздохнуть, опасаясь, что его внимание переключится на себя. Качок был словно не в себе, крупные капли пота стекали по его вискам, а его руки стали нервно подергиваться. Боже… он же под кайфом! Вон, почему мне показалось, что его взгляд безумный. Обреченно прикрыла я глаза, такие люди не предсказуемы, и ими невозможно управляться.

— У него еще пять минут есть, так что завязывай панику разводить.

— А если не свяжется?

— Этой пулю в лоб и уходим.

Я распахиваю глаза, и с ужасом понимаю, что мне и моей малышки осталось жить каких-то пять минут. Она толкается, и даже не осознает, что этот миг, может стать последним, и наши сердца замолкнут навеки. Маленькая, прости меня, за то, что тебе не суждено почувствовать ласковые лучи рассветного солнца, легкое дуновение вертка, никогда не коснется твоей нежной кожи, и ты не услышишь никогда пение птиц. Так и уйдешь в рай, не познав жизнь. Боже, хоть бы он позвонил!

— Да позвони ты ему! — заорал качок.

— Ладно. — Сухо ответил мужчина и вышел за дверь.

Стас перевел на меня безумный взгляд, и оскалился, напоминая шакала. Я вжалась в стену, понимаю, что он ждет сигнала к действию, ему не терпится на ком- то сорвать злость за провал операции.

— И не мечтай, что сдохнешь от пули в лоб… — он делает шаг в мою сторону, и задевает стул, тот с грохотом падает на пол. Я закрыла глаза, понимая, что это конец, прикрываю руками живот, хотя понимаю, это ребенка не спасет. Тут послышался ставленый стон. Я распахнула глаза — Глеб!

— Милая, закрой опять глазки. — Просит. Но, я не могу, боюсь, что закрою и это окажется миражом. — Люда… — с нажимом он произносит, удерживая, урода, который пытается отодрать руку моего мужа от горла.

— Ну уж нет! Он нашего ребенка убить хотел. И меня ударил об стену, сломай ему что-нибудь!

— Ладно. — Удар по ноге, хруст ломающей кости, и тот заорал, и начал заваливаться. — А теперь глазки закрой, и не открывай, пока я тебя не вынесу.