— Спасибо, Джозеф, я очень ценю это, — отвечаю я, вздыхая и пододвигая стопку документов. Я расчистил дневное расписание, чтобы просмотреть их, но даже не начинал еще.

— Я могу сделать что-то еще, чтобы помочь вам с этими договорами? — спрашивает он, терпеливый и готовый работать.

— Нет. В некотором роде я сам должен содрать этот «пластырь», — отвечаю я, открывая папку.

— Оставь-ка нас, малыш, — произносит Пандора, заходя в мой кабинет и занимая место перед моим рабочим столом.

— Может принести вам чего-нибудь выпить или поесть? — спрашивает Джозеф. Он слишком хорошо знает мою сестру.

— Как обычно, — отвечает она и, спасибо господи, что он быстро принес ей газировку и поднос с закусками.

Я дожидаюсь, когда Джозеф выйдет и закроет дверь моего кабинета, прежде чем обратить внимание на присутствие Пандоры.

— Есть какая-то конкретная причина, по которой ты врываешься в мой кабинет и грубишь моему помощнику? — спрашиваю я, радуясь еще одному отвлечению и причине избежать утомительную работу, которую ненавижу.

— Она вернулась, — озвучивает сестра и кладет приличного размера конверт на мой стол.

— Она — это кто? — я тянусь за ним и покручиваю в своих руках. Он не подписан снаружи и тяжелый. — Что там?

— Кори. Она вернулась в город. Переехала обратно две недели назад. Сначала, я решила, что она, возможно, навещает маму, но нет. Она устроилась на работу в «Манхеттен». Ты же в курсе, что ее мать по-прежнему живет в том же доме в Нижнем Ист-Сайде. Безумие какое-то, да? Видимо, аренда стабильная.

— Стоп, — приказываю я, поднимая одну руку и стискивая крепче конверт в другой.

В голове крутится столько вопросов, что я не могу ясно мыслить. Поэтому я начинаю с главного. — Что?

— Кори Саммерс. Я присматривала за ней, с тех пор… — она пожимает плечами и отводит взгляд. — Ну, ты в курсе.

— Какого хрена, Пандора? — спрашиваю я, подскакивая со своего стула так быстро, что он врезается в окно позади меня. — Ты все это время знала, где она?

— Не прикидывайся, будто ты не хотел, чтобы я знала, Генри. Игнорирование тебе не идет, — она смотрит на меня тяжелым взглядом, но спокойно откидывается на спинку своего стула. — Мы все в курсе, что ты так и не забыл ее. Даже на секунду ты не позволил тому пламени, что она разожгла, угаснуть. Так что не прикидывайся, что тебя не распирает изнутри от этой информации.

— Но зачем ты это делала? И почему сейчас? Прошло десять лет, и ты только сейчас говоришь мне об этом? — я нарезаю круги по кабинету, а в голове начинают вращаться шестеренки.

Я знаю, где живет ее мать. Я выкупил это здание, как только получил доступ к своему трастовому фонду. Я сохранял арендную плату такой низкой, чтобы ее мать никогда не уехала и не волновалась об оплате. Я приезжал туда, по меньшей мере, раз в неделю, чтобы проверить все и поговорить с главным управляющим.

— Слушай, я могла бы рассказать тысячи раз до этого момента, — говорит она, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени. — Но из того, что я видела — она была счастлива. Она жила своей жизнью в Бостоне, и сколько бы я тебя не любила, это не мое дело, чтобы вмешиваться в него.

— Ты чертовски права! — кричу я, и это застает Пандору врасплох. — Это не было твоим делом тогда и не является таковым сейчас. Что хорошего, по-твоему, выйдет из того, что ты предоставила мне эту информацию? Что я должен делать? Рвануть к дому ее матери и умолять женщину, которую не видел десять лет, полюбить меня? Ты хоть представляешь, что мне пришлось сделать, чтобы хотя бы жить подобием жизни без нее?

Ты знаешь, какую боль я испытывал каждый день, который она провела без меня? Я нашел свою половинку в восемнадцать лет, и мне пришлось ее отпустить. Это разорвет меня на части, Пандора.

Она поднимается со своего места и упирается ладонями в мой стол.

— Генри, посмотри на себя. Ты не двигаешься дальше. Ты провел всего один день с ней, и это изменило тебя навсегда. Ты должен довести это дело до конца. Если ты этого не сделаешь, то никогда не излечишься, а так продолжать жить ты не можешь, — она выпрямляется. — Я наблюдаю это все прошедшее время. С каждым годом мы все больше тебя теряем, и я знаю, что причина в этом. Открой проклятый конверт.

Это были последние слова Пандоры и, развернувшись, она покидает мой кабинет, закрывая за собой дверь. Я так сильно стискиваю конверт, что он мнется в моей руке. Я опускаю на него взгляд и расслабляю хватку, разглаживая насколько возможно. Я кладу его на стол и падаю в кресло рядом. Обхватываю лицо руками и обдумываю свои варианты.

А потом понимаю, что нет ни одного. Я открою конверт, потому что нет и шанса, что я не сделаю этого.

Беру нож для конвертов и резким движением разрезаю его. Внутри я нахожу несколько сложенных страниц, и разглаживаю их на столе. На первых — подробности того, куда она поехала, после школы.

Кори сдала выпускные экзамены раньше всех и ждала ответов, чтобы решить в какой колледж она хотела бы пойти. Она получила приглашения от пяти университетов «Лиги Плюща» и выбрала Гарвард. Она закончила химический факультет и устроилась на работу в одну из ведущих косметических компаний в стране. Она проработала там несколько лет, прежде чем резко принять предложение о работе от «Манхеттен».

На следующей странице — ее личная жизнь, — на которой Пандора перечисляет, что та одинока и никогда не была замужем. Это бы меня не остановило.

«Стойте, о чем это я думаю? Я, серьезно, этим занимаюсь? Разве у меня есть шанс?»

Остальные страницы посвящены информации о том, где она жила и чем занималась в Бостоне. Нет никаких подробностей, которые прояснили бы ситуацию Кори с «Манхеттен». Помимо того, что она живет с мамой в здании, которое принадлежит мне, и что она работает в квартале от меня.

Я встаю и начинаю ходить из угла в угол. Я могу пойти туда прямо сейчас и притвориться, что случайно столкнулся с ней. Я могу войти и просто позвать ее. Не сказать, что она не знает, кто я такой.

А потом я вспоминаю последний раз, когда видел Кори, и слезы в ее глазах. Хоть и прошло столько времени, этот образ никуда не делся из моей головы. Я не могу придумать ни одной причины, по которой она захотела бы встретиться со мной. Но опять же, мне так и не выпал шанс объясниться. Она не задержалась ни на секунду, чтобы позволить мне рассказать правду, и сейчас самое время изменить это. По сути, это произойдет с чертовски долгим опозданием.

Теперь я хожу туда-сюда целенаправленно, потому что в голове формируется план.

Единственным логичным решением сейчас — сделать так, чтобы она не смогла сбежать. На этот раз она меня выслушает. На этот раз я не позволю ей уйти.

Глава 3

Кори

Наношу последний слой помады, радуясь тому, что все, кажется, встало на свои места сегодня утром. Такое ощущение, что это первый удачный день за целую вечность, и хорошо, что губа у меня больше не разбита и без опухоли. Слава богу, все сошло до маминого возвращения из отпуска. И что еще лучше — я не слышала ничего от Джейсона.

Возможно, он отпустил эту ситуацию. Я подумывала связаться с его женой. Я не знаю, как с этим разбираться. И не хочу возвращаться в зону досягаемости Джейсона, но при этом считаю, что она должна знать о человеке, за которого вышла замуж. Разве она этого заслуживает? Она каждую ночь ложится с ним в одну постель, и только от одной этой мысли у меня сводит желудок.

Закрыв крышечкой помаду, я убираю ее в сумочку и выхожу из ванной. Я дохожу до кухни и улыбаюсь, когда замечаю уже проснувшуюся маму, которая готовит завтрак.

Она на седьмом небе от счастья, что я вернулась домой, что немного замедляет мои поиски отдельного жилья. Она оборачивается, когда слышит меня, и огромная улыбка озаряет ее лицо. Мамины волнистые, седые волосы слегка подпрыгивают, и от этого я понимаю, насколько рада находится дома.

— Я напекла шоколадных блинчиков, — тянет она, от чего в груди ноет чуточку больше. Всегда были только мы вдвоем, что делало нас чрезвычайно близкими.

Мама хотела ребенка больше всего на свете, поэтому решила пойти на искусственное оплодотворение. У меня не было отца, но я ни разу не чувствовала себя в этом ущемленной. Мама наполняла дом таким количеством любви, что просто не оставалось места желать чего-то еще.

— А бекон? — дразнюсь я.

— Как и всегда, — отвечает она, опуская на столешницу для меня тарелку. — Как дела на новой работе?

— Хорошо. Мне, действительно, нравится там. У меня больше свободы, и они дают «зеленый свет» всем моим задумкам. Это как глоток свежего воздуха, — отвечаю я.

Возвращение в Нью-Йорк оказалось лучше, чем я себе представляла. Я чувствую себя самой собой. Не знаю, почему я так долго убегала от этого. Возможно, это не входило в мой план, но превратилось в фантастическую возможность. Я оставлю прошлое позади и больше не стану лить слез. Невозможно грустить, когда я провожу время со своей мамой.

— Это замечательно, милая, — мама целует меня в макушку. — Я собиралась встретиться утром со Сьюзан. Хорошего дня на работе, — желает она, поднимая свою сумочку и направляясь к двери. Иногда мне интересно, что в нас родственного. Мама, такое ощущение, не может усидеть на месте, в то время как я могу просидеть с книгой на диване по несколько дней. Иными словами, я рада, что она такая активная.

Я уплетаю завтрак, чувствуя себя намного лучше, чем за последние недели.

Причины, из-за которых я отдалялась от Нью-Йорка, кажутся сейчас глупыми и надуманными. Я чувствую себя более целой с самого приезда, но такое может происходить рядом с мамой. Может, все, чего мне не хватало — это вновь ее присутствия рядом?