Мэтт внимательно разглядывал портрет. Женщина и девочка кого-то ему напоминали. Женщина была настоящая красавица. Ее светлые волосы, огромные, широко распахнутые зеленые глаза, изящная фигура — не один мужчина, вероятно, был покорен подобной красотой. Мэтт заметил на шее у женщины золотую цепочку и кулон в виде сердца. Девочка была так же хороша, как и мать: те же белокурые волосы и ангельская чистота. Он был уверен, что никогда не встречал никого из них. Но что-то показалось ему очень знакомым. Дрожь пробежала у него по спине.

— Мистер Маккитрик — не так ли? Бенджамин Маркхам к вашим услугам. Чем могу помочь?

При звуке этого голоса Мэтт резко обернулся: Маркхам стоял в дверном проеме. Мэтт с любопытством разглядывал своего собеседника: начинающий полнеть, но все еще довольно привлекательный мужчина лет пятидесяти. Было ясно, что среди домашних он непререкаемый авторитет, обладающий почти императорской властью. Мэтт сразу мог сказать, что Маркхам не любил прислушиваться к чужому мнению.

— Доброе утро, сэр. — Мэтт подошел и протянул ему руку.

Маркхам пожал ее, потом жестом пригласил своего гостя сесть.

— Давайте сядем поудобнее и поговорим о делах. Ведь вы за этим пришли, не так ли, мистер Маккитрик?

— Безусловно. — Когда они сели (Мэтт на диване, а Маркхам — на стуле перед ним), Мэтт полюбопытствовал: — Сэр, а кто эта женщина на портрете?

— Моя жена Аннализа и моя единственная дочь Белинда.

— Какие красавицы!

— Благодарю вас. Они действительно были на редкость хороши.

— Были?

— Теперь я лишился их. Моя жена умерла много лет назад, когда Белинда была еще совсем крошкой, а дочь — четыре года назад.

— Простите.

Маркхам быстро переменил тему разговора. Воспоминания о дочери причиняли ему страдание.

— Перейдем к делу?

— Разумеется. Я решил встретиться с вами, мистер Маркхам, когда узнал, что ваша собственность — дом в Сан-Джоан выставлен на продажу. Это правда?

— Да, я решил продать здание. Вы этим интересуетесь? Цена вполне разумная, особенно если учесть удобное месторасположение.

— Я действительно заинтересован в этом здании, но несколько по другой причине, чем вы полагаете.

— Что вы имеете в виду?

— Я хотел бы убедить вас не продавать его. Вы должны сохранить приют, — прямо сказал Мэтт, не желая больше играть в кошки-мышки.

— Какое вам до этого дело? Вы обманули меня! — Гнев охватил Маркхама, он изумленно уставился на Мэтта.

— Я ни разу не солгал. Я говорил правду. Я сказал, что меня привлекает красота здания, и это действительно так. Я хочу сохранить его, — заявил Мэтт.

— До свидания, мистер Маккитрик. — Маркхам резко поднялся, давая понять, что разговор окончен. — Нам больше не о чем разговаривать.

— Да вы хоть понимаете, что станет с теми несчастными детьми, которых вы вышвырнете на улицу через две недели?

— Кто вас подослал? Не иначе как эта Сутерлэнд! Я знал, что она будет вмешиваться не в свое дело и дальше… — с отвращением произнес Маркхам.

— Меня никто не подсылал. — Мэтт не хотел, чтобы на Кэтрин падала тень. — Когда я услышал о том, что происходит в Сан-Джоан, то сам решил вступиться за них. Вы бывали в последнее время в приюте? Вы видели, сколько добра приносит работа миссис Сутерлэнд, как счастливы дети? О них прекрасно заботятся, поверьте мне, на свете мало таких прекрасных приютов!

— Нет, я не был там и вряд ли когда-нибудь там побываю, — отрезал Маркхам, не желая слушать продолжение рассказа о его собственных делах. У него есть причина, и он продаст этот дом. Какое ему дело до детей, — до каких бы то ни было детей. Он хочет получить деньги, которые когда-то вложил в здание, он потратит их на себя, быть может, это хоть как-то скрасит его одинокую жизнь.

— Но вы понимаете, какой чудовищный вред вы наносите своим безответственным поступком?

— А вы понимаете, что мне на это наплевать? — в ярости закричал Маркхам. — До свидания, мистер Маккитрик.

— Мистер Маркхам. — Мэтт поднялся и готов был уйти. Он встретился глазами с Маркхамом, пытаясь понять причину его злости, его необъяснимого гнева. — Я вас не понимаю. Скажите, почему вы так поступаете? В данный момент вы — владелец здания, которое нуждается в вашей защите, в вашем попечительстве. Вы спасаете жизнь детей. Вместо этого вы по не понятным никому причинам готовы выгнать их на улицу и даже не задумываетесь о том горе, которое нанесете их душам.

— Как вы смеете читать мне нотации? — Маркхам был возмущен до глубины души. — Что вы знаете обо мне? Что вы знаете о горе? Вы, блюстители нравственности, все одинаковы! Красноречия у вас не отнять, но, скажите, где были вы и вам подобные моралисты, когда моей дочери нужна была помощь? Где? Отвечайте, где?

— Вашей дочери?..

— Да! Белинда сбежала из дома и вышла замуж против моей воли несколько лет назад. Муж предал ее, бросил, когда она была беременна. Белинда была слишком горда и не вернулась домой. Боже мой! Если бы она вернулась! Я ведь тогда уже ей все простил! Она серьезно заболела и умерла. Я узнал об этом только спустя несколько месяцев.

— Простите. — Мэтт обернулся и снова встретился глазами с маленькой очаровательной девочкой на портрете. Как больно, что она умерла! Смерть молодых людей всегда кажется несправедливостью. Думаешь, что у этого человека все впереди, что он еще будет весел, беспечен и счастлив, а дни его сочтены… Но самое ужасное — пережить смерть собственного ребенка.

— Вы не понимаете моего горя, и нечего притворяться. — Маркхам подошел к нему. — Когда я узнал обо всем, то решил во что бы, то ни стало разыскать внучку. Я искал ее всюду с тех пор — и никакого результата. Никто не знает, где она.

— У вашей дочери был ребенок?

— Да, девочка. — Гнев Маркхама остыл, он внезапно почувствовал себя несчастным, жалким и одиноким человеком. — Чудесная девочка, мое сокровище… Этот ребенок — моя последняя связь с Белиндой, и она потеряна для меня навсегда… — Он перевел дыхание. — Если бы я нашел это дитя, я бы мог искупить свою вину перед Белиндой. Я так виноват перед ней за те жестокие слова, которые наговорил в гневе!

— Мистер Маркхам, ради памяти вашей дочери вы бы могли помочь другим несчастным и не продавать дом.

Упоминание о Сан-Джоан вернуло Маркхаму его обычное упрямство и непреклонность.

— До свидания, мистер Маккитрик. Я не желаю продолжения нашей бессмысленной беседы. Я устал, очень устал и хотел бы остаться один.

Он молча направился к двери, давая понять, что разговор окончен. Он и так уже наговорил лишнего и жалел о своей откровенности. Этот человек знает все о «ем, и это неприятно, так пусть он убирается из его дома и из его жизни. Слишком мучительно вспоминать Белинду, а праздные разглагольствования о том, как хорошо было бы найти внучку, убивали его. Он хотел забыть обо всем.

— До свидания, мистер Маркхам, — твердо ответил Мэтт, покидая не слишком гостеприимный дом.

Настроение Мэтта было невеселым, когда он ехал в экипаже в Сан-Джоан. Ему придется рассказать Кэтрин правду о том, что произошло. Этого никак не избежать. Ему до смерти не хотелось огорчать ее. Пересекая город и подъезжая к приюту, он размышлял над этой проблемой. Он знал, что безвыходных положений не бывает. Должно быть какое-то средство. Но какое? Этого он пока не знал.

Мэтт доехал до Сан-Джоан так быстро, что сам удивился. На ступеньках ему опять встретился Томми.

— Доброе утро. Миссис Сутерлэнд у себя? — спросил он.

— А зачем она вам понадобилась? — с вызовом спросил мальчик в ответ. Всю ночь он беспокоился о миссис Кэтрин и принял твердое решение защитить ее от Мэтта. Он не допустит, чтобы этот человек снова навредил ей.

Мэтт был поражен дерзким, тоном мальчика.

— Что-нибудь не так, Томми?

— Да нет. Все нормально. Я только хотел узнать, не будете ли вы разговаривать с ней о том же, о чем говорили этой ночью.

— Этой ночью?

— Разумеется. Я наблюдал за вами в окно, и признаюсь, мне не слишком понравилось, как вы с ней обращались.

— Слушай, сынок, я не знаю, чем я тебе досадил, скажи мне, мы поговорим и постараемся все выяснить. — Мэтт не представлял, чем он мог обидеть мальчугана, но он решил это уладить.

— Я видел вас сегодня ночью, — начал Томми, — я видел, как вы уходили и как миссис Кэтрин плакала после того, как вы ушли. Вы что-то сказали ей или сделали, я уверен. Я не хочу, чтобы кто-то заставлял ее страдать. Если вы опять доведете ее до слез, лучше уходите, уходите прямо сейчас.

Подбородок Томми дрожал, когда он говорил это. Мальчик встал перед Мэттом, загораживая вход в дом.

Мэтт уставился сверху вниз на юного защитника Кэтрин. В свои одиннадцать лет Томми был более мужественным и самостоятельным, чем многие взрослые мужчины. Мэтт решил объяснить ему все, что происходит. Будучи таким храбрым и отважным, Томми заслужил это. Он, несомненно, по-настоящему любит и оберегает Кэтрин.

— Томми, я знаю, как ты необходим миссис Кэтрин, как ты любишь ее и помогаешь ей. Я расскажу тебе обо всем. Ты сохранишь это в секрете?

— Да. — Томми заинтересованно взглянул на Мэтта, все еще не зная, стоит ли ему доверять.

— Давай пойдем куда-нибудь, где мы сможем спокойно поговорить как мужчина с мужчиной. Но то, что я скажу, должно остаться между нами, идет?

Томми кивнул, и они отправились в тихий уголок, где никто не смог бы их подслушать. Мэтт заметил, что шедший впереди мальчик высоко держал голову, его плечи были расправлены.

— Здесь удобно. Идите вперед, — сказал Томми, когда они отошли достаточно далеко.

— С вашим приютом возникли сложности.

— Какие сложности? — Глаза мальчика сузились, он пытался понять, насколько искренен его собеседник.

— Владелец здания, некто мистер Маркхам, планирует продать его. Он хочет, чтобы миссис Сутерлэнд покинула дом вместе с детьми через две недели.

— Две недели? — Томми остолбенел от изумления I! ужаса. — Но это же наш дом!