– Давай! – визжит Мария.

Ей уже приглянулся брюнет с крупным носом.

Вокруг нас собирается целая толпа. Ребята улюлюкают. Кто-то притаскивает разбитый трехногий стул, на него водружают пустую бутылку. Мы хохочем, когда ее раскручивают, и Оливия жмется к моему плечу. Она шепчет, что не может этого сделать, потому что никогда прежде не целовалась, на что я убеждаю ее в том, что, может, и не придется целоваться.

Но первый же поворот бутылочки указывает горлышком на нее. Она краснеет и отмахивается. В пару ей выпадает симпатичный светловолосый ботаник. Он садится перед ней на корточки и тянется губами к лицу. Оливия зажмуривается, поцелуй выходит коротким и каким-то зажатым, но все вокруг кричат и аплодируют им.

Парень отходит, но они продолжают переглядываться. Оливия отворачивается и смеется мне в плечо – кажется, она взволнована, но довольна. Этот парень ей понравился.

Либо она пьяна.

Следующая парочка целуется неистово, и Мария с досады опрокидывает в себя еще стакан пива: это ее красавчик брюнет, ему досталась какая-то пиявка из компании Эмилии. Кажется, Кристина. А вот и сама Эмилия – я замечаю ее, бросив взгляд на вышку. Она плетется оттуда, покачиваясь. Одна. С бутылкой горячительного. Пьет прямо из горла и смотрит волком на собравшихся.

Надо признать, выглядит Эмилия потрясающе – точно модель со страниц журнала. Сегодня на ней кожаная куртка, короткие шортики, сапоги выше колена и узкий топ, с трудом удерживающий натиск объемной груди. Волосы девушки забраны в высокий хвост, но несколько прядей, выкрашенных в синий цвет, эффектно подчеркивают макияж с идеальными синими стрелками.

Она – королева, и никто не возьмется это оспорить.

Но все же я не могу отказать себе в том, чтобы примерить эту роль на себя и помечтать. Представляю, как иду по школе такой же уверенной походкой и как меня обнимает при всех самый красивый парень гимназии. Представляю, как сажусь ему на колени в столовой и кормлю с рук, как целую его у всех на виду и как горделиво расправляю плечи в присутствии таких, как Мария или Лииса.

Здесь я – новенькая. В Сампо никто не знает, кем я была до этого. А что, если это мой шанс создать себя с нуля? Написать себе новую историю?

От этих мыслей меня отвлекает крик собравшихся.

Бутылочка поворачивается горлышком ко мне, и девчонки взвизгивают в предвкушении. Кто-то крутит ее снова, чтобы определить мою пару, а я перестаю дышать, ощущая, как в желудке разливается тепло от спиртного. «Только бы не пришлось целоваться с каким-нибудь слюнявым придурком», – молю я.

Бутылка замедляется, и все устремляют на нее свои взоры. Даже музыка больше не грохочет. Я наклоняюсь над стулом, гипнотизируя взглядом судьбу, и картинка пляшет перед глазами, размываясь в бликах костра.

– Хэй! – Кто-то сильной рукой останавливает бутылку в нужном положении. – Я буду целовать новенькую!

Это Кай.

Он заслоняет собой весь мир, смотрит мне в глаза.

Толпа взвывает. Не от того, что выбор сделан нечестно, а потому что они в восторге. Вот это будет зрелище! Кай Турунен станет целоваться с новенькой на глазах у Эмилии.

Краем глаза я вижу, как девушка застывает в пяти метрах от нас и опускает руки.

Начинает мерцать свет, воздух взрывается музыкой.

– Наконец-то, – приближаясь ко мне, шепчет Кай.

Я обхватываю его талию руками. Боже мой, я реально делаю это!

Чувствую дрожь в груди. Хорошо, что я держусь за него, иначе бы упала.

Мне хочется что-то ответить. Я вроде как должна это сделать?

Но вместо этого откидываю голову назад и отдаюсь во власть этого демона. Он впивается в меня яростно, без предупреждения. Его губы прижимаются к моим с каким-то хрустом: оказывается, это мы бьемся зубами. Язык Кая проталкивается внутрь моего рта, и я ощущаю привкус травки и алкоголя – таким бывает на вкус перезревший мандарин, пролежавший долго в тепле.

Его ресницы щекочут мое лицо, а руки больно сминают щеки. Он и впрямь это делает! Кай целует меня! Неистово, небрежно, ненасытно.

У меня начинают дрожать коленки как раз в тот момент, когда парень отрывается от меня и, увидев выражение моего лица, начинает довольно хохотать.

– Ты классно целуешься, Анна, – шепчет он.

Толпа свистит, кричит, заходится в диких воплях, а Кай стискивает на прощание мой локоть и, глядя прямо в глаза, говорит:

– Надо будет повторить.

Я отталкиваю его, шутя:

– Размечтался!

И встречаюсь взглядом с Эмилией.

Она бросает бутылку на землю и срывается с места. Мчится к нам разъяренной тигрицей, сыплет проклятиями и нецензурными словами. Ее свита бросается за ней следом. Я замираю, ожидая, что через секунду она вцепится ногтями в мое лицо, но Кай останавливает ее, хватая за шею.

Прижимает к себе, что-то шепчет, успокаивает. И я вижу, как ее темный взгляд начинает проясняться. Шлепнув Эмилию по ягодице, Турунен увлекает девушку за собой, они удаляются к берегу, а я так и остаюсь стоять, с ошеломлением глядя им вслед.

– Я думала, тебе конец, – выдыхает Мария.

– Только не мне, – самоуверенно отвечаю ей я, а затем оборачиваюсь к другим девочкам: – Танцуем!

И мы начинаем извиваться под музыку в свете костра.

Я ловлю ритм, плавно покачиваю бедрами и взбиваю пальцами волосы. Я знаю, что, обнимая свою девушку, Кай не сводит взгляда с меня.

– Мне никогда не было так хорошо! – признается Оливия.

Ее движения странные, но мне нравятся. Как будто она разговаривает с ветром, обнимает деревья, посылает воздушные поцелуи озеру. Она пьяна. Мы все пьяны. И в этот миг мне так хорошо, что кружится голова.

35

Возвратившись домой, я застаю мать спящей лицом на столе. Рядом стоит пустая бутылка. Бокала нет – видимо, справилась без него, пила прямо из горла.

– Не буди, – шепчет Софья.

Сестра в тишине гостиной лежит на диване, смотрит телевизор в почти беззвучном режиме.

– Нет, нужно помочь ей добраться до кровати, – говорю я, сбрасывая куртку. – Она не выспится и с утра будет злой как собака.

Меня пошатывает.

– Это хотя бы истинное ее лицо, – замечает сестра.

– Ладно.

У меня нет сил спорить.

Я поднимаюсь в свою спальню и падаю на кровать. Ветер разогнал тучи, и небо озаряется россыпью тысяч огоньков. Звезды. Идеальная картина. По сути, небесные тела – единственное, что увлекало меня в школе. Ни танцы, ни рисование, ни кружок пения, в который мама отдавала меня в шестом классе, не справлялись с этой задачей. Мне просто было неинтересно.

А сейчас это происходит и с ними. Звезды больше не увлекают меня. Я устала. Мне ничего не интересно. Казалось, что в череде переездов я потеряла саму себя, перестала понимать, кто я и чего хочу. Может, та сумасшедшая, что целовала Кая на берегу у всех на виду, и была настоящей Анной?

Не знаю.

Я хочу подняться, чтобы принять душ, но у меня не получается. Звезды кружатся в небе, потолок пляшет, угрожая сорваться вниз и рухнуть мне на голову, а на моей коже светятся красным следы чужих губ. Засыпая, я думаю о том, что самое время взрослеть и становиться уже кем-то.

Кем?



– Какого черта? Где мой телефон? – кричит мама.

Из-за этого вопля я подскакиваю раньше звонка будильника.

– Откуда мне знать? – рычит Софья. – Вечно раскидываешь повсюду свои вещи! Вот же он, под твоей кофтой.

Я поднимаюсь. Голова трещит. Пытаясь справиться с головокружением, встаю. На мне все еще вчерашняя одежда, а значит, и макияж. Быстро раздевшись, прячу одежду под одеяло и бреду в душ.

– Если ты хочешь, чтобы я тебя подвезла, шевелись! – подгоняет мать сестру. – У меня сегодня сложный день на работе.

– Тогда, может, стоило лечь пораньше?

Я запираю дверь, чтобы не слышать их криков. Включаю воду, встаю под горячие струи.

– Анна, – раздается стук в дверь, – во сколько ты вчера пришла?

Я тру пальцами глаза. Жаль, средство для снятия макияжа осталось в комнате.

– В одиннадцать, – наугад называю я время.

За дверью тишина. Очевидно, мать силится вспомнить, что делала в это время.

– Не позже? – спрашивает она неуверенно.

– Мам, ты же сама ворчала, что тебе пришлось меня ждать. Помнишь? – убедительно вру я. – Я предлагала тебе пойти спать, но ты осталась на кухне.

– А, да… – Мама прочищает горло. – В общем, я на работу. Если тебя не нужно везти, то я беру только Софью.

– Нет, мы с Оливией поедем на великах.

– Хорошо.

Я улыбаюсь.



Оливия выходит без опоздания. На ней привычная одежда, плотные колготки, лицо занавешено волосами. Отец провожает ее строгим взглядом.

– Доброе утро, Отсо! – машу я.

– Привет, Анна, – хмуро отвечает он.

Мы все еще хорошие соседи. Даже если он злится, что я накрасила его дочь и потащила на вечеринку, с которой мы вернулись за полночь, – и то только потому, что он несколько раз ночью обрывал ее телефон.

– Ну как? – шепчу я.

Оливия закидывает сумку за спину и запрыгивает на велик. И только когда мы отъезжаем от дома, она поворачивается ко мне и смеется:

– Папа так ругался, что я думала, стены дома рухнут.

– Он был в ужасе?

– Еще бы! Я была пьяна!

– Как ты вообще что-то помнишь?

– Я от страха моментально протрезвела.

Мы смеемся всю дорогу до школы, и я ловлю себя на ощущении, что все в моей жизни начинает меняться.



На первом уроке я больше всего парюсь из-за Эмилии: если она сразу не налетит на меня и не вцепится в волосы, значит, есть шанс решить все миром. Но королева не спешит бросаться на неугодных, она делает вид, что меня не существует.