Ольга Заушицына - Небо в Океане

Всем тем, кому посчастливилось влюбиться.

Всем тем, кому повезло любить.

Пенные волны с тихим шелестом касались каменного побережья. Ритмичные звуки складывались в незатейливую мелодию, а шорох гальки заменял слова. Море пело.

О любви и счастье.

О горе и разлуке.

О тебе и обо мне.

Но тогда, стоя на пустынном пляже рядом с тобой, я не думала о его песнях. Все мои мысли были о тебе, а в душе бушевало свое собственное море. И песня у него была иная: сильная, опасная и захватывающая. Как и мои чувства.

— Эй, малышка, о чем ты думаешь? Этот твой взгляд немного пугает, если честно.

Я вздрогнула, будто очнувшись, и насмешливо спросила, решив, что лучшая защита — нападение:

— И какой же у меня взгляд?

Парень внимательно посмотрел на меня и с неожиданной нежностью выдал:

— Словно море, — вкрадчиво прошептал он, касаясь кончиками пальцев моей щеки. — У тебя глаза, словно море, Рита.

— А у тебя — как небо, — ответила я, пытаясь сдержать бурю эмоций внутри, что вот-вот грозилась обрушиться на нас обоих.

— Тогда я буду твоим небом, а ты — моим морем.

— А что, если я не хочу становиться твоим морем?

Сопротивляться было трудно. Безумно трудно. Его близость сводила с ума и кружила голову. Это было в сотни раз лучше того вина, что мы пили на набережной, и в тысячу раз опаснее спуска с самой высокой горки в аквапарке.

— У тебя нет выбора, малышка. Твое море уже тонет в моем небе. Это необратимая реакция, — с привычной наглостью заявил светловолосый.

— Но море не может утонуть, — возразила я, хотя знала, что уже тону — бесконтрольно и бездумно, ныряя с головой в небесную лазурь его глаз.

Парень растянул губы в широкой улыбке и в одно мгновение отскочил от меня:

— Малышка, ну кто способен устоять перед этим? — он указал на себя руками. — Многие уже тонули, и ты утонешь! — бесстыдник развязно улыбнулся и подмигнул.

— Это ты сейчас утонешь! — прорычала, вытягивая руки перед собой, как те зомби из ужастиков. Все мои чувства были цинично сметены его сальной усмешкой. — Я тебя прямо здесь и утоплю! — махнула рукой в сторону моря. — И тогда посмотрим, у кого из нас не было шансов! — этот парень толкал меня на самые безрассудные поступки и заставлял переживать неведомые до этого эмоции.

— А ты попробуй! — заявил наглец и, задорно ухмыльнувшись, припустил по галечному пляжу, увиливая от волн, что хотели ухватить его за пятки.

— Захлебнешься! — я сбросила неудобные сандалии и побежала вслед за голубоглазым. Со стороны набережной доносился Тинкин смех и глубокий Пашкин голос, что пел очередную песню о потерянной любви:

Давным-давно, за сотни тысяч лет,

Когда истоки мира создавались,

От Неба отделили его часть,

Что Океаном называлась.

Спустились в воду звезды и луна,

Теперь они морскими звались.

Добавили еще бокал вина,

Черничного, чтоб небо отражалось.

Свет солнца жизнью воду одарил,

Чтоб матерью она живому стала.

А ветер волны подарил,

Чтоб песни небу сочиняла.

Давным-давно, за сотни тысяч лет,

Влюбленные сердца навек расстались.

Но ищут, невзирая на запрет,

Того, в ком часть судьбы осталась…

Смог тяжелым туманом нависал над городом. Близ столицы, который день подряд горели леса и жителей по возможности просили оставаться дома. Однако нашему народу все было нипочем. Светофоры привычно мигали, а машины возмущенно сигналили. Некоторые из водителей, наплевав на отравленный воздух, отважно открывали окна и вступали в настоящие словесные схватки с соседствующими автомобилистами. Я же безразлично смотрела на этот привычный хаос и мысленно отсчитывала секунды.

«Десять минут до встречи. Интересно, он уйдет, если мы задержимся?»

— Чертовы пробки! — жених раздраженно ударил ладонями по рулю и откинулся на спинку сиденья. — И куда они все прутся?!

— Успокойся, Бодь, — я нежно провела кончиками пальцев по мужскому запястью, — успеем.

Мы опаздывали на ужин с другом детства моего жениха, который ни с того ни с сего объявился в жизни Бодьки спустя семь лет однобокого общения. Честно сказать, эта встреча не внушала мне энтузиазма. Но Разумовский прямо-таки светился радостным ожиданием и не переставал травить байки из их общего прошлого.

Наконец-то пробка постепенно начала рассасываться, и машины возобновили движение.

— Даже не вериться, что мы увидимся! — нетерпеливо воскликнул Богдан, трогаясь с места. — А то Алекс в конец зазвездился, куда ему до простых смертных, а?

- Ну, он же сам тебе написал. Значит, ваша дружба что-то для него значит, — я пожала плечами, стараясь скрыть собственное волнение. Слишком переживала перед встречей с этим таинственным Алексом. Я уже знала все о детстве этого человека, но Бодька ни словом не обмолвился о его нынешней судьбе, только говорил, что тот какая-то известная личность, и загадочно улыбался. Это меня и нервировало — не люблю пребывать в неведении. Вдруг он аферист какой-то, а мнительный Разумовский поведется на слезливую историю о непростой карьере всеми забытого художника или музыканта?

Через пятнадцать минут мы припарковались возле итальянского ресторанчика, где друг жениха пожелал встретиться.

— Готова? — спросил Богдан, придерживая передо мной дверь ресторана.

— Конечно. — В следующую секунду мы, взявшись за руки, спешно последовали к нужному столику.

Алекс сидел к нам спиной. Поэтому я смогла оценить лишь широкие плечи, обтянутые темно-синей футболкой, и бордовую шапку на голове. Последний атрибут одежды, мягко говоря, удивлял. На улице стояло знойное лето и человек в шапке, пусть даже и легкой, казался чем-то из ряда вон.

Разумовский тем временем подкрался к другу со спины и, положив руку тому на плечо, громко крикнул прямо в ухо:

— Что сидим, кого ждем?!

Алекс повернулся и широко улыбнулся Бодьке. И пусть на нем были солнечные очки и эта дурацкая шапка, я все равно его узнала.

В ушах зашумело, а сумочка, что выпала из мгновенно ослабевших пальцев, громко ударилась об деревянный паркет.

Оба парня сразу же посмотрели в мою сторону. Бодька бросился поднимать злосчастный предмет всеобщего внимания, а Сашка на миг застыл и тут же снял очки, чтобы прожечь меня до боли знакомым взглядом голубых, как небо, глаз.

«Я буду твоим небом, а ты — моим морем», — всплыли в памяти, давно сказанные им слова, а в голове, как картинки на слайд-шоу, замелькали воспоминания о нас.

— Рит, возьми, — жених сунул мне в руки сумочку и повернулся к другу: — Алекс, познакомься, это моя невеста — Маргарита!

«Что делать?!» — отчаянно стучало в висках, паника засасывала меня в свою воронку, не оставляя шанса на спасение. «Господи, как рассказать Богдану? Как он к этому отнесется? Он же так ждал этой встречи!» — мысли все кружились, не прерывая свой безумный танец ни на секунду, кажется, я даже не дышала, отчаянно пытаясь выплыть из-под непроглядной толщи эмоций и найти один единственный проблеск света. Им, по обыкновению, стал Сашка:

— Александр, — представился он, и я с облегчением втянула воздух, выныривая из своей внутренней истерики. — Приятно познакомиться! — парень протянул мне руку для рукопожатия.

— Может, присядем? — я сделала вид, что не заметила жест Маркова и повернулась к улыбчивому жениху. — У меня что-то голова разболелась, после этих бесконечных пробок.

Знаю, я струсила. Но когда-то одно Сашино прикосновение могло пробудить во мне захватывающий водоворот чувств, и я боялась испытать это вновь. Только не тогда, когда мое сердце смогло почувствовать хоть что-то к кому-то кроме Маркова.

— Конечно, солнце! — Разумовский немедля усадил меня на стульчик. — Может, обезболивающее попросить или водички?

— Нет, Бодь. Садись, — потянула парня за руку, заставляя присесть рядом. — Здесь кондиционеры отлично работают, сейчас полегче станет.

«Друг детства» тоже занял свое место напротив нас и немедля подозвал официантку:

— Девушка, можно вас! Будьте добры, стакан воды и таблетку обезболивающего, — при этом парень смотрел исключительно на меня, пряча в уголках губ лукавую улыбку.

«Плохо играешь», — читалось в его мимике.

— Не надо таблетку! — непроизвольно выкрикнула я и, скрипнув зубами, уже спокойно добавила: — Стакан воды и меню, пожалуйста.

Хотелось поскорее закончить, этот чертов ужин. Я чувствовала себя главной героиней бородатого анекдота, в котором по сюжету встречаются трое: ревнивец-муж, неверная жена и сообразительный или не очень любовник.

— Ну как поживаешь, еще не надоели эти бесконечные гастроли? — спросил Бодька.

— Нормально. Не надоели, — не слишком информативно ответил Марков. Он, как и прежде, продолжал пялиться на меня, а я смотрела куда угодно, лишь бы не столкнуться с ним взглядом.

— Рит, ты же слышала о группе «Меридианы»? — Бодька, никак не отреагировав на ответ Лекса, развернулся ко мне.

В голосе парня отчетливо слышался восторг и предвкушение. Видать, пришло время для «сюрприза», и мне совсем скоро раскроют личность этой самой «известной личности».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Да, — едва слышно произнесла я, тщетно пытаясь спрятаться от голубых глаз за стаканом воды, что так вовремя принесла официантка.