— Поэтому…тебя нужно обязательно сфоткать! — с задором воскликнул парень, резко отпрыгивая от меня с до боли знакомым Полароидом в руках.

— Да ты профессиональный вор! — моментально вскипела я, поняв, что на моих чувствах только что цинично сыграли.

— Я музыкант, а ловкость рук — это природный дар! — гордо заявил этот паршивец.

— Я тебе сейчас покажу ловкость рук!

Это был солнечный день. И совсем не потому, что на небе ярко светило солнце, а оттого что он был рядом со мной — красивый, улыбчивый, счастливый и…какой-то родной, что ли.

Поначалу я разгневанной фурией металась за Сашкой, который ловко от меня увиливал и умудрялся к тому же щелкать фотоаппаратом, делая на ходу смазанные и нечеткие снимки, а потом все же сдалась этому небу в его глазах и веселому смеху, что словно музыка отдавался теплом в моей душе.

Мы опять ели мороженное, смеялись, шутили, разговаривали и фотографировались. Наши сердца ускорили свой ритм. И время как будто тоже бежало вместе с ними — слишком быстро и решительно, не оставляя шансов на то, чтобы остановиться и одуматься. Опомнилась я только тогда, когда взволнованная мама позвонила мне и впервые в жизни отчитала.

— Мне пора домой, — поникшим голосом сообщила я, чувствуя себя провинившимся ребенком.

— Я провожу, — пожав плечами, сообщил парень.

Настроение сразу же улучшилось, ведь я могла украсть еще несколько минут рядом с ним у безжалостного времени.

Когда мы дошили до моего временного пристанища, Саша, выпросив у меня ручку, и ловко перебрав стопку фотографий, сделанных за сегодняшний день (парень, без лишней скромности, выбрал фото со своим изображением), начал что-то сосредоточенно писать, с обратной стороны фотокарточки.

Я все это время в нетерпении кусала губу, маясь в догадках, что же он на этот раз напишет.

— Вот, — протянули мне вышеупомянутый снимок, и я немедля перевернула его, вчитываясь в строки, выведенные знакомым аккуратным почерком:


И Демон видел… На мгновенье

Неизъяснимое волненье

В себе почувствовал он вдруг.

Немой души его пустыню

Наполнил благодатный звук…


— «Демон», — еле слышно прошептала я, узнав в этих строчках одну из своих любимых поэм Лермонтова.

Папа очень ценил творчество этого писателя, и у нас дома хранилась целая коллекция его книг. Как-то раз, в девятом классе, моя подружка Иришка пришла ко мне в гости и предложила погадать на книжке, схватив первое, что попалось под руку. По иронии судьбы это был томик с произведениями Лермонтова…

— Все очень просто! — напустив показной серьезности, объясняла Иришка. — Мысленно задаешь вопрос и, крепко зажмурившись, открываешь книгу тыкая в нее пальцем наугад, — подружка сразу же воплотила это действие в жизнь. — Какая строчка выпадет, то и будет предсказанием!

Мы обе с интересом уставились на Иришкино «предсказание», это были строки из «Мцыри»:


Однажды русский генерал

Из гор к Тифлису проезжал…


— Тьфу ты! Бред какой-то, — презрительно фыркнула подруга и протянула мне книгу: — На, может, у тебя что-то нормальное выпадет.

Я молча приняла томик, четко выполнив все Иркины инструкции.

— Что там у нас, — протянула подруга и зачитала вслух строки из «Демона»:


Его коварною мечтою

Лукавый Демон возмущал:

Он в мыслях, под ночною тьмою,

Уста невесты целовал.


— А что ты спрашивала? — поинтересовалась Иришка.

— Что меня ждет, — отстраненно отозвалась я, все еще вчитываясь в строки произведения и пытаясь отыскать там скрытый смысл.

— Надо взять другую книгу! — решительно изрекла подруга. — В этой бред какой-то попадается.

В тот год Иришкиного отца-военного неожиданно повысили в звании, и они всей семьей уехали на юг. Подругу я больше не видела. И о нашем неудавшемся гадании успела позабыть…

— Знал, что ты узнаешь, — хмыкнул парень, который в это время бесцеремонно перебирал фотки, забирая себе самые лучшие кадры.

— Эй! Я их себе хотела оставить! — тут же возмутилась я, позабыв о цитате.

— Не будь жадиной! — с довольной улыбкой заявил Сашка, запихивая мои снимки в карман.

— Ах, так! — разозлилась я и пустилась в сторону дома, крикнув на ходу: — Прощай, Александр!

— До свидания, Маргарита! — донеслось смешливое мне в спину. — До свидания!

***

Пока Рита стояла на краю набережной, борясь с демонами прошлого, Лекс этих самых демонов лелеял и оберегал…

Ему все-таки удалось уснуть этой ночью и даже проспать без навязчивых сновидений (в последнее время они участились) почти три часа. Он и сам не знал, отчего так резко проснулся. В душе было только одно желание — поскорее увидеть море. И он легко поддался ему, и, как выяснилось позже, не зря.

Хрупкая девичья фигурка с длинными развевающимися волосами, в которых уже успело запутаться восходящее солнце, сразу же зацепила его взгляд.

«Рита…» — отозвалось болью в сердце.

Лекс так и застыл, не решаясь встать из-за барной стойки, за которой он сидел, ожидая утренний кофе. А сонный бариста (в тайне проклинающий раннего клиента) не слишком спешил с подачей напитка.

— Сделайте два с собой, — небрежно бросил Лекс и все-таки поднялся, останавливаясь у самого края плетеного навеса, под которым ютилось небольшое кафе.

Рита стояла не шелохнувшись, лишь темные волосы невесомой вуалью оплетали горделивую и изящную спину, делая её похожей на одну из статуй знаменитого скульптора девятнадцатого века — Рафаэля Монти.

Только вот Маргарита, в отличии от других изваяний, что были выполнены из бездушного камня, застывшего в своем безразличии на века, была сделана изо льда. А лёд имел интересное свойство превращаться в воду. Живую и подвижную. И Саша прекрасно знал это, ведь однажды ему уже удалось растопить ту, которую он сначала принял за камень. За очередную красивую статуэтку, с которой можно было поиграть и выбросить. Ибо камни ничего не чувствуют, верно? Он и сам это прекрасно знал не понаслышке…

***

Белобрысый медленно брел по улице, проклиная про себя безмозглых девиц и их ненормальных папаш.

Вчера вечером, отыграв очередное уличное представление, к Лексу на шею начала вешаться хорошенькая блондиночка, беззастенчиво предлагая ему себя. А Марков не привык отказывался от таких предложений.

В общем, все было хорошо. И под утро Лекс сладко уснул, обнимая стройное обнаженное тело, но почти сразу проснулся от благого мата, что сотрясал всю комнату.

— Лена! Я не понял, что это? — орал здоровенный мужик с седыми усами и блестящей лысиной. — Какого этот *запрещено цензурой* лежит в твоей постели?

— Эй-эй-эй! Полегче с обращеньями, дядя! — возмутился сонный Марков. — Я, как вы успели заметить, нормальной ориентации! — парень красноречиво указал на обнаженную девушку рядом.

Глаза у лысого налились кровью и он, выплюнув очередное ругательство, бросился на щенка, что посмел опорочить честь его единственной и боготворимой дочери.

Лекс, конечно, любил драться, хоть в последнее время он делал это все реже и реже, но огромная фигура разъяренного мужика, которая мчалась прямиком на него, желания помахать кулаками не вызывала. Поэтому, ловко соскочив с постели и собрав в охапку все свои вещи, парень в два прыжка оказался возле балконной двери и, преодолев последний рубеж, сиганул с балкона.

Благо, девица жила на первом этаже и лететь до земли ему пришлось недолго.

— Ох! — то ли испуганно, то ли восхищенно воскликнули бабушки, что с самого утра куковали у подъезда, узрев обнаженного парня.

— Это от Пеньковых такой выпрыгнул? — спросила старушка в белой панаме.

— А от кого ж еще? — презрительно ответила её подруга. — Ну, этот хоть ловкий, не то, что остальные.

- Я тебя найду, урод! — донеслось гневное с балкона, но парня уже поблизости не было. Одевшись, он поспешил скрыться между тесными улочками южного городка.

Лекс поморщился, в очередной раз наступив на что-то острое.

— Чтоб ты *запрещено цензурой*, папаша! — от души пожелал он усатому мужику, по вине которого потерял свою единственную пару обуви.

Так проклиная всех на свете, парень не заметил, как очутился на залитой восходящим солнцем набережной.

Народу в такое время было немного, лишь несколько туристов, что спешили с самого утра занять лучшее место на пляже и старый дворник, неспешно метущий каменную площадку. Скорее всего, только поэтому он и заметил её — худенькую девчонку с короткими темными волосами.

Лекс сразу же понял, что она из «правильных». Из тех, у которых в табеле одни пятерки, а на стене в комнате висит множество грамот. Он видел это в гордой осанке, плавных, неспешных движениях рук, в легком наклоне головы. Шаблон — вот, что он увидел. Тот самый злосчастный, шаблон, которым он был когда-то сам.

Парень уже развернулся, чтобы уйти и забыть о правильной девчонке навсегда, но порыв ветра все решил за него.

Ветер всегда все делает по-своему…

Лекс до сих пор не понимал, почему он захотел ей помочь? Почему не прошел мимо? Что тому было виной? Интерес или внезапно вспыхнувшая идея поиграть с хорошей девочкой? Раньше ему доводилось играть только с плохими. С ними было весело, конечно, и легко, но…но ему все время чего-то недоставало в этих мимолетных связях. Быть может, азарта и предвкушения победы? Лекс любил побеждать, а когда за победу нужно было бороться, он любил еще больше.

— Вот, держи, — протянул он собранные фото, девчонке с огромными синими глазами. Ему отчего-то захотелось, чтобы её звали Виктория, что с латинского означало — победа. Это ведь так красиво звучит: «Одержать победу над Победой!»