— Боишься? — спросил меня Саша.

Мы стояли на том самом утесе, который отсюда мне казался вершиной мира. Слишком пугающей оказалась высота.

— Летать, увы, не умею, — полушутя ответила я, не хотелось признаваться ему в своих страхах.

— Что же это за Ангел, который не умеет летать? — так же шутя ответил мне Сашка, видно, вспоминая недавнюю песню.

— Без крыльев, — я трусливо отступила назад, но меня остановили горячие ладони парня на моей талии.

— Тогда я буду твоими крыльями, — почти шепотом произнес голубоглазый, заставляя искры во мне вспыхнуть, и со смехом оторвал меня от земли.

— Ты что творишь?! — испуганно закричала, понимая, что этот ненормальный задумал.

— Дарю тебе крылья, моя Маргарита, — так же веселясь, ответил он, а в следующую секунду мы уже летели вниз.

У меня перехватило дыхание от навалившихся эмоций: страх, восторг, предвкушение. Сердце забилось где-то в пятках, а кровь в ушах зашумела. Мысли исчезли, и голова казалась пустой и легкой. Моих дедуктивных способностей только и хватило на то, чтобы задержать дыхание перед тем, как погрузиться под воду.

— Ну что, понравилось? — с улыбкой спросил меня Сашка, как только мы доплыли до места, где ноги касались дна.

— Я тебя убью! — воинственно выкрикнула я, ударяя кулаком об воду.

— Даже та-а-а-ак, — протянул парень и резко исчез под водой, тут же выныривая.

В один миг меня обхватили широкими мужскими ладонями, и прошептали почти в губы:

— Я весь твой. Убивай.

«Опять эти игры!» — возмутилась я про себя. Его руки на талии обжигали, а дыхание плавило губы. Я замерла, не решаясь вздохнуть. Отчаянное, незнакомое томление переполнило меня до краев. Казалось, еще немного, и я вспыхну, словно пламя на ветру.

Прямо здесь. Посреди моря. Сгорю в этом голубом пламени его глаз.

— Вот и убью, — прошептала в уста парня, слегка задевая их своими, и сама накрыла его губы поцелуем: робким и невинным, но таким желанным, прекращая тем самым все эти игры и поддразнивания. Мне больше не хотелось играть. Мне хотелось жить и любить.

Саша отстранился первым, пытаясь просканировать меня своим взглядом.

Я сразу же отвела глаза, чувствуя, что краснею. «Боже! Я же его сама поцеловала! Сама!» — испуганно билось в моих мыслях, а в душе поселилось непреодолимое желание нырнуть под воду и выплыть только на противоположной части земного шара.

— Эй, — мокрые пальцы поймали мой подбородок, заставляя смотреть в глаза.

И я смотрела. Бесстрашно, с вызовом, с чувством превосходства. Стеснение отступило на второй план. Да, я поцеловала его, ну и что? Зато это было честно и искренне. Это была я.

— Моя смелая девочка, — усмехнувшись, прошептал Саша, и, не давая мне времени на вопросы, поцеловал меня.

В этот миг небо взорвалось, проливаясь дождем, но не холодным и безразличным. Нет. Дождь был горячим, напористым, обжигающим. Словно губы парня, что меня целовали.

Небо целовало море, а он целовал меня.

— Эй! Ненормальные, давайте на берег! — прокричали где-то в другой вселенной, а Саша только прижал меня покрепче к себе, будто я могла испариться, исчезнуть вместе с этим дождем. Глупый! Я не желала исчезать. Как в доказательство, притянула парня еще сильнее, запуская руки в его влажные волосы, и отвечая на поцелуи с утроенной жаждой. Губы пылали, дыхание сбивалось, а прикосновения плавили кожу, рождая в моей душе, что-то огромное и светлое. Что-то похожее на солнце. Солнце, что своими нитями соединяет небо и море.

— Стоп, — хрипло произнес парень и первым отстранился, его глаза влажно блестели и казались почти черными.

«Неужели и у меня точно такой же голодный взгляд?» — по щекам расползся предательский румянец.

Саша, заметив это, довольно заулыбался и насмешливо заявил:

— В следующий раз выбирай более гуманные способы убийства, я больше такого не выдержу.

— Мое предложение утопить еще в силе, — так же насмешливо протянула я и окатила парня брызгами воды, обнаружив только сейчас, что дождь закончился, а над горизонтом выглядывало огромное алое солнце. Что уже наполовину успело утонуть шипящем море.

— Ладно, — парень обнял одной рукой меня за плечи и притянул к себе, — пора на берег, а то заболеешь еще, — меня нежно поцеловали в лоб и потащили за собой в сторону пляжа, где уже горел костер и звучали гитары.

В тот день Саша не подарил мне на прощание уже привычное фото с цитатой, он подарил мне гораздо больше — поцелуй. Совсем не такой обжигающий, как тогда, в море. А нежный, бережный, пропитанный насквозь тоской и обещанием.

— Что же ты со мной делаешь, моя Маргарита? — прошептал парень, прижимаясь к моему лбу своим.

— Не знаю, — честно ответила я и сама потянулась за поцелуем. На этот раз в нем не было болезненной тоски. Она сгорела, не выдержав того пламени, что искрилось в наших душах.

***

Наше время…


— Что, тоже татушку заценила? — прозвучал рядом со мной голос сестры.

— Как думаешь, почему Ангел? — задала вопрос, который уже успела тысячу раз произнести про себя, так и не найдя ответа. Точнее, ответ я нашла, но он мне не слишком нравился. Вернее, я не верила в его правдивость.

— Все просто, — с видом знатока протянула Тина. — Ангел — это ты, одно крыло — это потерянная любовь, а само изображение что-то типа креста, который он должен нести по жизни, расплачиваясь за свои грехи перед тобой! — с неподдельным энтузиазмом ответила она.

— Чтоооо? — неверующе протянула я, уставившись немигающим взглядом на сестру.

— Боже! Не надо так испуганно смотреть! — заливаясь смехом, ответила Тина. — Я же пошутила!

— Я тебе сейчас пошучу! — притворно замахнулась на эту шутницу.

— Да ладно, тебе, — перестав смеяться, примирительно протянула Валька. — Он в одном интервью говорил, что однокрылый ангел — это символ его одинокой души, а второе крыло он набьет, когда встретит «ту самую». Так что можешь спать спокойно, сестренка, — Тина ободряюще хлопнула меня по плечу.

— А с каких это пор ты их фанаткой стала? — с прищуром посмотрела на нее. Раньше я такого рвения за Рудневой не замечала.

— С тех самых, — дала неопределенный ответ Тина, — как говорится, нужно знать в лицо того, с кем на общей территории проживать собираешься. Тебе бы тоже не помешало информацию о своем бывшем почитать, много интересного узнаешь, а фотки… — сестра мечтательно закатила глаза. — У них там фотосессия для какого-то глянца была, так это вообще. Ты бы видела, как они этого задохлика, — она пренебрежительно махнула рукой в сторону Кира, назвать которого "задохликом" язык не поворачивался, — заретушировали, он там прям секси-бой. Кстати, знаешь, что он в своем интервью сказал?

— Что? — с интересом спросила я.

— Что его идеал, видите ли, не из этой эпохи. Современные девушки не для него! — возмущенно воскликнула Тина, заставив меня улыбнуться, её интерес к рыжему с каждым днем проявлялся все больше и больше. — Так что можно смело говорить про Илоночку — старая карга! — сестра довольно улыбнулась своим выводам. — Кстати о карге, когда твой женишок её в пансионатик отвезет, старые косточки лечить?

— Обещал завтра, — из-за мыслей о Маркове я полностью позабыла об Илоне и её присутствии.

— Тетя Маша, конечно, сегодня в ударе за столом была, — продолжала возмущаться на тему Илоны Тина. — Это же надо было предложить этим иждивенцам (сестра имела в виду ту самую Илону и её парня Сережу) остановиться у нас?! Хорошо хоть у этой, — Тина вновь махнула рукой, указывая на парней и девушку, что играли в волейбол, — карги хватило ума отказаться.

— По-моему ты слишком жестока, — протянула я, следя за Марковым, что как раз отдавал пас. Парень, будто почувствовав мой взгляд на себе, обернулся и без зазрения совести послал в нашу сторону воздушный поцелуй, при этом довольно скалясь.

«Вот же, гад!» — воскликнула про себя и до боли ударила по ручке деревянного шезлонга.

Тина, отметив этот жест, усмехнулась, выбрав новую тему для своих едких высказываний: меня и Маркова.

— Ну вы и палитесь, сестренка, — с видом того самого знатока изрекла Руднева. — Вам только табличек мигающих не хватает: «Мы пережили любовную драму» ну или…

— Тина, прекрати! — крикнула на нее, не выдержав пустых насмешек.

— Да я же…

— Знаю, пошутила! — едко ответила и, вскочив с шезлонга, пошла в сторону пенного моря, в котором уже тонуло вечернее солнце.

— Прости, — Тина обняла меня со спины, положив голову на плечо, — не знала, что тебе еще больно.

— Не больно, — надломленным голосом ответила, опустив свои руки поверх её, — просто, — я замолчала, подбирая нужное слово, — сложно. Да, именно сложно. Вот и все.

— Хочешь, мы их выкурим отсюда? — с азартом предложила неунывающая Руднева.

— Думаю, дядя Витя очень расстроится, если мы сожжем ему дом, — со смехом в голосе ответила я.

Мы замолчали, все так же стоя в объятьях друг друга, провожая взглядом солнце, что, прощаясь с небом, постепенно переходило во власть моря. Синие волны словно распахивались навстречу яркой звезде, желая поскорее заполучить её в свои владения.

— Любовь тоже как солнце, — задумчиво сказала я, — каждый стремится заполучить её в единоличное пользование, порой забывая, что она не терпит эгоизма.

— Эгоизм — это и есть любовь, — возразила Тина.

— Ага, к себе, — насмешливо произнесла я.

— А что плохого в том, чтобы любить себя?! — возмутилась сестра. — Я вот люблю себя и гляди, какая счастливая.

— Прямо-таки искришься радугой, — потрепала сестру по разноцветным волосам.