«Ррр…ну почему он иногда бывает насколько невыносим?!»

В общем, весь оставшийся день я уговаривала непреклонную Рудневу (из-за которой, между прочим, согласилась на это дурацкое желание!), чтобы она уговорила такого же непреклонного дядю Мишу.

Вывалив на меня бесчисленное количество оскорблений, Тина (в кои-то веки!) проявила жалость к «больным людям» — как она отозвалась обо мне и Саше — и согласилась помочь. И, как ни странно, это сработало!

Не знаю, что такого Тина наговорила своему отцу, но он впервые за долгие две недели отпустил нас погулять! Однако гуляли мы с одним условием, точнее двумя…

— Чего вы там плететесь?! — рявкнула рядом со мной злая Руднева, оглядываясь на Лиду и Вовку. К слову, они-то и были условием её папы.

— Это вы мчитесь, как угорелые! — упрекнула в ответ Лида.

— Куропатка крашенная, — прошипела себе под нос Валька, развивая еще большую скорость и утаскивая меня за собой. — Как же они меня достали! — взбешено воскликнула она, когда мы оторвались от брата и сестры.

— Тин, а если они дяде Мише пожалуются, что мы их бросили? — затормозила, пытаясь отыскать взглядом светловолосую парочку. — Я не хочу опять дома сидеть!

— Пусть только попробует, я её в синий перекрашу! — воинственно произнесла Руднева и тут же сладеньким голоском пропела: — О! Пашенька мой поет! Слышишь?

— Ага, твой, — ехидно произнесла я. Все попытки сестры завладеть сердцем певца терпели полный крах. Я ей даже в шутку предложила переключить свое внимание на Кира или Ника, за что мгновенно получила подзатыльник и обидное «дура» из уст блондинки.

— Мой! — с торжеством заявила Тина, и мы двинулись дальше, следуя за песней. Парни опять играли «Айсберги»:


А внутри у меня ледники,

Чертовы айсберги!

И уходят на дно корабли,

Не отпускай — спаси!


— Расступитесь! С дороги! — Валька, словно ледокол, пробивала нам путь через толпу, обступившую музыкантов.

— Девушка, аккуратнее! — возмутилась какая-то дамочка, чем заслужила испепеляющий взгляд и пару нелестных выражений.

— Извините! Извините! — непрестанно тараторила я, пытаясь загладить вину этой дикарки.


А внутри у тебя сто миров,

Звезды-галактики.

Исцели меня от оков,

Снежной Антарктики.


— Ох, какой у меня классный парень! — вдохновенно воскликнула Тина, когда мы, преодолев все препятствия, оказались у самого края импровизированной сцены.

— Ага, и все тебе завидуют, — с издевкой заметила, разыскивая взглядом Сашу.

«Опять деньги собирает, что ли?» — я привстала на носочки, в надежде заметить светловолосую голову.

— Вон твой Ромео, — Тина ткнула меня в бок, привлекая внимание, — с какой-то куклой стоит, — она махнула рукой, указывая направление.

«Кукла», — повторила про себя, разглядывая девушку с длинными светлыми волосами, что шелком струились по горделивой спине и красивым профилем кукольного личика. Она стояла напротив Сашки, почти вплотную и, выгнув изящную шею, что-то шептала ему на ухо, невзначай касаясь его предплечья кончиками пальцев.

«А он так и не сказал, что любит!» — едко прошипел внутренний голос, но я не хотела ему верить, как и своим глазам.

— А Барби-то у нас золотая, — протянула Тина, изучая блондинку. — Знаешь, сколько её сумка стоит?

— Сколько? — спросила без интереса.

Девушка отклонилась от Саши, протягивая ему какую-то карточку. А в моей душе помимо воли начала закручиваться воронка, из которой шептало всё тем же противным голосом: «Не любит, не любит, не любит…» — заставляя до боли кусать губы.

— Как парочка наших коттеджей, — ответила Тина. — Я про нее недавно в интернете читала: эксклюзив на эксклюзиве, эксклюзивом помазанный.

Сашка в это время что-то отвечал блондинке и улыбнулся: натянуто и совершенно неискренне. Взгляд у него был колким и больше напоминал лёд, нежели мягкое небо.

«Она ему не нравится!» — душу мгновенно омыла волна облегчения.

— И что она забыла в нашей дыре? — с интересом протянула Тина.

— Сумочка?

К блондинке подошел одетый в угольно-черную одежду мужчина, и увел её, при этом что-то рассказывая и активно жестикулируя одной рукой, будто ругая нерадивого ребенка, что убежал от родителей.

— Сама ты сумочка! — рявкнула Валька, привлекая к себе внимание. — Говорю же, девица эта, что к твоему Ромео клеилась, не из простых.

— Думаешь, клеилась? — посмотрела на Сашу. Он тотчас перехватил мой взгляд и подарил улыбку: искреннюю и счастливую. Все сомнения, что кипели во мне, разрушились от этой его улыбки, как шаткий карточный домик.

— Боже, о чем с тобой можно разговаривать?! У тебя мозги только на нем повернуты!

— Зато ты у нас не такая! — не смогла не удержаться от шпильки. — Прямо-таки образец нормальности и адекватности!

— Дамы и господа! — отвлек нас от спора громкий Сашкин голос. — Для следующего номера нам понадобится ваша помощь! И одна прекрасная незнакомка.

— О! Началось! — с безумными искрами в глазах воскликнула Тина. — Ну, готовься, Ритуль, — она «ободряюще» хлопнула меня по плечу.

Спросить, к чему именно нужно готовиться, я не успела, меня за руку выдернули из толпы с фразой:

— Незнакомка уже есть!

— Ты что, распиливать меня собрался? — шепотом спросила у музыканта. Все происходящее напоминало цирковое представление.

— Увидишь, — парень задорно подмигнул.

«Что-то мне это не нравится», — затравленно посмотрела на толпу, что с интересом ожидала хлеба и зрелищ. Ни тем, ни другим, становиться мне не хотелось.

— А теперь, будьте так любезны, расступитесь немного. — Сашка замахал руками, призывая зрителей отступить назад.

Я обернулась, надеясь найти ответ в глазах музыкантов, но вместо ответа получила лишь загадочные ухмылочки и подбадривающий жест «Ок» от Ника.

«Что он опять задумал?!» — нервно закусила губу, наблюдая за тем, как голубоглазый опускает шляпу с деньгами на землю.

— Музыку! — скомандовал Марков, надвигаясь на меня, словно хищник, под нагнетающий аккомпанемент гитары.

«Он что…» — додумать свою мысль мне не дали: Саша одной рукой приобнял меня за талию, а второй крепко сжал ладонь.

— Но я не умею танцевать, — в панике сообщила я, опуская вторую руку на его плечо.

— Не обманывай. Твоя мама говорила, что ты ходила на танцы.

— Жаль, что она не рассказала тебе, почему я их бросила, — нервно ответила, таращась на ожидающую толпу.

«Ох! Лучше бы он меня распилил!»

Вдобавок ко всему, со стороны музыкантов начала литься песня:


За десятки тысячелетий,

Когда мир был еще ребёнком,

Мне тебя в судьбе наметили,

Линией красной и тонкой.


Пашка все пел и пел, а мы так и стояли, нерешительно замерев на месте под взглядами недоумевающей толпы. Точнее это я замерла на месте, а мой «партнер» пытался всячески меня уговорить пуститься в пляс, однако мы, Лебедевы, так просто не сдаемся!

Саша тяжело вздохнул, видя мою непреклонность. И, отняв ладонь от талии, мягко коснулся моего лица, заставляя посмотреть на него:

— Просто доверься мне, моя Маргарита, — его слова нотами растворились в мелодии, и, переплетаясь с ней, проникли в самое сердце.

— Верю, — вот так просто согласилась. За что в награду получила самую красивую улыбку во вселенной.

Я улыбнулась ему в ответ, и мы вместе начали кружиться, забывая обо всем на свете. Есть только мелодия и два сердца, отбивающих один ритм.


Я с тех пор живу с отметиной,

Все ищу тебя по звездам,

Ты мне стала благодетелю,

Моим личным глотком воздуха.


— Эй, а ты не говорил, что умеешь танцевать! — с усмешкой упрекнула Сашу, который ловко кружил меня в танце.

— Я много чего умею, малышка, — парень закрутил меня под руку и тут же поймал в свои объятия, ускоряя темп.


Я сгорю, осыпаясь пеплом,

Распадаясь на тысячи искр

Чтоб найти тебя с рассветом,

И воскреснуть в глазах твоих.


— Это сумасшествие! — воскликнула я, позабыв о толпе. Казалось, мы были одни во всем мире.

— Это? Нет! — Сашка отрицательно качнул головой, и с лукавой улыбкой добавил: — Но сейчас устроим! — он обхватил руками мою талию, приподнимая над собой, и начал кружиться, пока вокруг нас рвались аплодисменты и подбадривающие возгласы.

— Сумасшедший! — со смехом выкрикнула я, опираясь руками на его плечи.


Я взлечу, рассекая воздух,

Миллиардами микрочастиц,

Чтоб пролившись с неба звездами,

Воплотиться на губах твоих.


— Отпусти! — не в силах больше выдержать эту карусель, потребовала я.

Меня сразу же вернули на землю и крепко прижали к себе, пронизывая небом в глазах.

— Люблю тебя, — шепнул Саша, накрывая мои губы своими. А в следующую секунду весь мир взорвался, как и солнце в моей душе, озаряя все вокруг звездным светом.


Я найду тебя, ты же веришь мне?

Отыщу по красной полоске.

Только верь в меня.

Только верь в меня!

И иди за мной

По звездам…


Наше время…


Сколько мы так стояли? Минуту? Час? Вечность? А он всё говорил и говорил свои «прости» и «люблю». Гладил меня по спине. Целовал мои волосы. Опьянял своим запахом. Он будто исцелял и убивал меня одновременно. И я не выдержала, не смогла больше терпеть этой пытки, что разрывала меня на части.