— А, может, ты просто сдрейфил? — неожиданно-веселым тоном поинтересовался барабанщик, примеряя свою излюбленную маску шута. — Спорим на косарь, что не залезешь туда? — Ник указал на козырек плоской крыши, что нависал над ними.

Лекс проследил за его жестом, ни капли не поведшись на этот развод «на слабо». И, серьезно вглядевшись в лицо друга, спросил:

— Реально прокатит?

— Реально, — честно ответил тот.

Через пять минут Лекс стоял на крыше, читая смс-ку от Риты, а Ник шарил глазами в толпе людей в поисках девушки.

Длинные волосы сверкнули золотом в свете прожектора, и Ник, облегченно выдохнув, ломанулся в направлении той, которую собирался убить. Холодно, жестко и, как ни странно, с любовью. Кто, как не близкие, могут убивать нас бережнее всего? А Ник подобрался непозволительно близко…

— Снеж! — позвал он девушку.

— Хэй! Ник! — она вихрем подлетела к нему, закружила вокруг юлой, заражая его своей радостью. — Как папа? Поговорили?

Снежана была необычайно улыбчива, а тусклые глаза непривычно искрились своей синевой. Драммер на миг замер, наслаждаясь этой почти что сказочной красотой. В душе немедля протестующе заскулило, но Ник быстро оборвал ненужные порывы.

За годы, проведенные в вечной борьбе, он научился расставлять приоритеты.

— Снеж, — он обхватил девушку за плечи, заставляя ту замереть на месте.

Она вновь ему улыбнулась — открыто и искреннее. Интересно, улыбалась бы Снежана так, зная, что он сделает? Зная, что тот, кто осторожно её сейчас обнимает, всего через минуту воплотит в жизнь самый страшный из её кошмаров…

— Саша, — сказал Ник, указывая рукой на дом, — на крыше.

Васильковые глаза тут же остекленели и устремились в нужную строну, расширившись от ужаса.

— Женя… — еле слышно шепнула девушка, разглядывая парня, что сидел на самом краю плоской крыши. — Женя! — истошно закричала она, видя перед собой совсем иную картинку.

***

Снег кусачими мошками сыпал с неба, отчего щеки окрасились болезненным румянцем, а ветер, казалось, был родом с самой Антарктики. Но Снежана не мерзла, ведь рядом светило её личное солнце — Женя. С ним ей даже лютая зима казалась солнечной весной.

— Красиво… — задумчиво протянула девушка, разглядывая родной город, который сегодня было не узнать из-за сильного снегопада. Вместо серого, холодного чудовища, он неожиданно превратился в сказочного, и, как ни странно, теплого снеговика.

— Это твое царство, Снежа, — хмыкнул парень, обнимая её за плечи.

— Тогда ты будешь моим Каем, — задорно улыбнулась девушка, чмокнув его в щеку. — И твое сердце будет принадлежать только мне.

— А твое? — парень повернулся к ней лицом, крепко прижимая к себе.

— Только тебе, — тихо ответила Снежана, растворяясь в небесной лазури его глаз.

— Мне, — с улыбкой кивнул он, подтверждая свое право поцелуем.

Ледяной ветер стал еще беспощаднее, а снег превратился в жалящий лед. Но двум влюбленным было плевать на непогоду. Они улыбались, целовались, шутили, разговаривали, а потом снова целовались.

Поцелуи, как и любовь, кружили голову, а еще была свобода…

Здесь, на высоте девяти этажей, Снежана чувствовала себя действительно свободной: от равнодушия отца, что относился к ней как к одной из коллекционных бутылок, которые он привозил из разных уголков мира; от вечных нотаций матери, что срывала злость за измены мужа на ней; от дурацких объективов, что вряд ли осветят твои успехи на соревнованиях по гимнастике, но с радостью расскажут о твоих поражениях.

Да, свобода — это то, что нужно!

— Мазила! — весело закричала девушка, когда очередной снежок пролетел мимо.

— От такой же слышу! — в тон ей ответил парень, комкая в руках снег.

— Ты что! — воскликнула она, когда парень неожиданно взобрался на край крыши.

— Я Бэтмен! — все так же веселясь, ответил тот. — А Бэтмен не мажет!

— Ты дурак! — с улыбкой ответила Снежана, хотя на самом деле ей казалось, что он ангел. Вот сейчас у него раскроются за спиной крылья, и он, взмахнув ими, полетит, подчиняя себе небо.

Только вот ангел отчего-то полетел не вверх, а вниз…

Снежана даже не сразу поняла, что произошло, он просто стоял, а потом вдруг исчез. Остался лишь свист ветра, что отчего-то закричал Женькиным голосом и скользкий лед, что проглядывал в том месте, где только что были его ботинки…

— Женя… — прошептала она, перегнувшись через край крыши. — Женечка… — слезы жгли своим горем, мешая нормально видеть, но алое пятно на белом фоне и так сказало слишком много…

Мир вокруг тоже стал алым. Запылал языками пламени, превращаясь в настоящий ад. Сжег кислород, отчего дышать стало мучительно больно.

«Жив», — промелькнула в голове слабая надежда, когда Снежане почудилось, что рука парня шевельнулась. —«Жив!» — засветилось солнцем, и девушка, не чуя ног, помчалась к выходу, чтобы спустя несколько минут вновь оказаться в аду…

— Женя… — она сидела прямо на алом снегу и смотрела в голубые глаза, пытаясь отыскать в них искру жизни. — Женя, пожалуйста… — шептала сквозь слезы.

Вокруг стояли люди, переговариваясь между собой. Где-то вдали вопила сирена скорой, что уже ничем не могла помочь. А девочка с тусклыми глазами утирала белыми варежками кровь с лица того, кого любила больше всего на свете. Того, кому навсегда отдала свое сердце…

В тот день небо Снежаны разбилось и осыпалось на землю осколками, погружая её мир в кромешную тьму. Там вместо счастливых воспоминаний жили настоящие монстры, что пожирали её каждый день изнутри, и безжалостные кошмары, в которых она вновь и вновь теряла его. Своего Кая.

***

— А ты действительно на него похож, — васильковые глаза снова оценивающе посмотрели на музыканта, вот только на этот раз взгляд их был гораздо глубже и опаснее.

Наверное, если бы не Снежана, что прямо-таки повисла на Сашке, он бы отметил эту угрозу и испугался. Но музыканта больше пугала девушка, что, казалось, сошла с ума, насколько душераздирающими были её завывания и слезы, сопровождающие их.

«Ты же сам сказал быть сволочью», — вспомнил он слова Ника, когда тот привел к нему заплаканную Снежану, и невольно скрипнул зубами.

Драммер вновь его подставил, только в этот раз подстава вышла куда изощреннее предыдущей, Лекс даже не догадывался насколько…

— Влад, угомони её, — устало произнес Еремеев, потирая переносицу.

От стены отлепилась черная тень, что в секунду оказалась рядом с Марковым, в попытке оторвать от него плачущую Снежану.

— Нет, Женя! — тут же запротестовала та, впиваясь ногтями в руку парня.

Марков поморщился, но не от боли, а от этого терзающего «Женя», чьим именем она называла его. Парень уже знал все о том, кто носил это имя. А также о трех попытках самоубийства, годе безрезультатного лечения заграницей и болезни, из заковыристого названия которой он запомнил одно понятное ему слово «расстройство». Все это, неясно зачем, ему рассказал Еремеев. Сухо, фактами и с холодными глазами, что то и дело осуждающе смотрели на плачущую дочь.

— Влад! — более требовательно произнес продюсер.

Парень в черном, не проронив и слова, подошел к тумбе из темного дерева, вынимая оттуда шприц с лекарством.

— Чего ты хочешь? — холодно спросил мужчина, стоило только охраннику вместе с дочерью скрыться за дверью.

— Что? — переспросил Лекс, все еще таращась на дверь. Весь этот театр абсурда, что происходил вокруг него, — страшил. И парень уже раз десять успел подумать о побеге…

— Деньги? Квартира? Машина? — буднично перечислил Еремеев.

— Я не понимаю…

— Место в «Уникуме»? — перебил его продюсер, вспомнив о диске, которым ему тыкал Ник. — Ты и вся твоя группа. В финале, — уверенно добавил он.

— Что? — вновь глупо переспросил музыкант, отказываясь верить услышанному. Он до последнего не верил во все эти бредни и пустые — как он думал — надежды Ника насчет Еремеева.

— Черт с тобой, первое место! — нетерпеливо воскликнул мужчина, присаживаясь в кожаное кресло, что стояло возле искусственного камина. — Но ты будешь с ней год. И никаких интрижек на стороне, — добавил он, и Лекс вдруг осознал, что его покупают…

Сколько стоит любовь? За сколько вы бы продали самого близкого человека на свете?

Тина, к примеру, покрутит пальцем у виска и скажет, что это «сдвиг по фазе». Рита станет доказывать, что она бесценна. А Богдан просто назовет нужную сумму…И будет отчасти прав.

Все имеет свою цену и ценность. Верно?

И любовь, к сожалению, в том числе.

Для Пашки она стоит жизни. Для Ника — денег и славы, возможности стать «кем-то». Для Кира — гордости.

А сколько стоит любовь Лекса?

— Какие будут гарантии? — сухо спросил он.

— Не дурак, — хмыкнул мужчина. — Значит сработаемся.

***

— Ну, что? — нетерпеливо спросил Ник, стоило Лексу показаться из кабинета.

— Первое место, — бросил тот мимоходом, не сбавляя шаг. На душе было паршиво, и единственное, что он сейчас хотел видеть — синие глаза.

— Серьезно?! — догнал его Ник.

— Серьезно.

— Вау!

Радостный возглас утонул в музыке — вечеринка все еще продолжалась, и всем было плевать на девочку с кошмарами, день рождение которой они тут «праздновали». Лекс скривился от обмана, что угарным газом витал в воздухе, и вдруг резко остановился, встречаясь лицом к лицу с барабанщиком.

— Ты знал, что она больна?

— Знал.

— Хорошо, что она тебя не любит, — выплюнул Лекс, вынимая из кармана мобильник.

«Какой ресторан?» — быстро написал он, отправив сообщение Тине, что до этого обозвала его черствым, самовлюбленным ослом.