— Я тебе еще это припомню, малышка! — донесся нам в спину грозный голос блондинчика. — Я знаю, где тебя найти! — уверенно заявил он.

— Больше никогда не пойду на эту чертову набережную! — пропыхтела, стараясь поспеть за Тиной.

— Пойдешь! Волков бояться — в лес не ходить! А у нас самих зубки имеются! — фыркнула моя «младшая» сестренка.


Наше время…


— Мы свободные музыканты, а не попрошайки! — передразнила Тина голос Кирилла и расхохоталась пуще прежнего. — Ох, — сестра вытерла выступившие слезы, — я никогда не смогу забыть их лица в тот момент!

— Богдан Сашку с нами на море пригласил, — обреченно поделилась я, а Тинка мгновенно оборвала свой смех.

— Чего?! — шокировано переспросила сестра и тут же продолжила: — Ты, я надеюсь, убедила его, что такие «щедрые» предложения — это уже слишком?! Я конечно, не очень люблю твоего женишка, но приглашать бывшего на свою помолвку и в свой отпуск… — Валька многозначительно покрутила пальцем у виска.

— Ты же знаешь Разумовского, если он вбил себе что-то в голову, то его не переубедить, — я сокрушенно выдохнула. — Сейчас он «решил», что Сашка ему чуть ли не брат родной, — развела руками. — А спорить с ним по этому поводу я не могу: слишком подозрительно. Я же по легенде Маркова первый раз в жизни сегодня видела.

— Знаю, — презрительно выплюнула Тинка. — А как ты своей маме это будешь объяснять? Она же помнит Лекса и узнает его.

— Я еще надеюсь, что он все-таки не поедет, — тихо пролепетала, глядя в темное небо за окном.

— Ах, ну да, Марков же у нас «знаменитость», — сестра криво улыбнулась. — Хотя, если он поедет, отпуск будет чертовски интересным! — с энтузиазмом воскликнула она. — Я буду делать ставки, когда же рок-бой начистит рожу Разумовскому, и когда ты сдашься под напором блондинчика! — сестра предвкушающее потерла руки.

— Никаких ставок, Руднева! — командным голосом приказала я, заявление Тины заставило мою нервную систему всполошится. — Будешь действовать только в моих интересах, сестра ты мне или кто?

— Сестра, — нехотя согласилась Валентина и обиженно надула губы.

— Вот и славно! — подытожила я. За три года нашего совместного сосуществования мне удалось выработать систему методов по усмирению одной взбалмошной, но «крайне искренней», — как часто говорила она о себе — особы. Самым действенным оказался вот такой командный тон, который в точности копировал манеру Тинкиного отца. Сестра испытывала перед ним какой-то священный трепет и побаивалась его, но, несмотря на все это, преданно любила своего папочку.

— Ладно, давай твою масочкутестить, пока есть на чем, — встала из-за стола и пошла в сторону ванной.

— О! Я знаю! У нас сегодня будет СПА-вечеринка! — с воодушевлением провозгласила сестра и понеслась в сторону своей комнаты за маской. — У меня еще глина где-то была, сейчас еще что-то для лица сообразим!

На душе стало легко и спокойно. Дом всегда исцелял меня, даря чувство уютного комфорта и нерушимой надежности. Именно так я чувствовала себя рядом с Разумовским. И, наверное, поэтому решилась выйти за него. Он был для меня воплощением дома. Той каменной крепостью, что защитит от бед и согреет теплом камина.

«А кем был для тебя Марков?» — спросил внутренний червячок сомнений. — «Небом», — просто ответила я, отгоняя мысли о бывшем прочь.

- Валь, что ты там копаешься? Ты что, решила всю свою косметичку раздербанить? — наигранно возмутилась, пытаясь вернуть себе былое равновесие.

— Не называй меня так! — прошипела графиня, выплывая из своей комнаты с охапкой всевозможных баночек в одной руке и бутылкой шампанского в другой.

— А это зачем? Что праздник какой-то? — недоуменно указала пальцем на бутылку игристого.

— Нет! Траур! — весело возразила сестра. — Будем поминать твою бывшую большую любовь и мои волосы! — Тинка так и лучилась от своего красноязычия.

— Равнозначненько, — кивнула я и выхватила спиртное из рук. — Для начала начнем с волос! Они мне были дороже.

— Не обманывай саму себя, Лебедева! — наставительным тоном упрекнула сестра и понесла свои сокровища в сторону ванной, а я поплелась за бокалами.

— Только обманывать и остается, — горестно вздохнула, дом больше не защищал от тяжелого черного неба, которое с какой-то неизбежностью заглядывало в окно.

***

Тина, весело напевая очередной хит русского попа, шагала по торговому центру. Руки ломило от тяжелых пакетов, но это была приятная тяжесть. Совсем скоро она поедет в отпуск! Ну, а если посмотреть на ситуацию немного иначе — домой к родителям. Валентине очень нравилось думать о поездке в родные края, как об отпуске. По этому поводу было куплено пару новых купальников и "так, по мелочи". Хотя, вес в пять килограмм мелочью назвать было трудно. И Валькин отец, дядя Миша, обязательно бы согласился с этим утверждением, увидь он выписку с банковской карточки дочери.

Внезапно песенка оборвалась, а девушка резко остановилась, прекратив свой ровный шаг. В кафешке, мимо которой как раз шла Тина, сидел её бывший Семён со своей новой подружкой-скелетиной.

Валентина так и заявила этой стерве в лицо, когда застала голубков в одной постели:

— Только одного не могу понять… — девушка потерла подбородок, оценивающе глядя на свою бывшую подругу Соколову, которая в этот момент испуганно куталась в простыни и пыталась прикинуться диванной подушкой, — …чем она тебя зацепила? — блондинка перевела взгляд своих синих, таких же как у Риты глаз, на пустое место, что еще пять минут назад было её парнем. — Наличием двухсот шести костей в организме? — справа что-то возмущенно заворочалось: — Ой, извини, Тань, — Тина картинно хлопнула в ладоши, — совсем забыла, что ты ребра удаляла, — без тени раскаянья добавила она, Рудневой сейчас хотелось переломать предательнице все оставшиеся ребра. — Двести четырьмя костями? — все тем же спокойным тоном поинтересовалась Валентина, хотя в её душе кипела ненависть.

— Тина, ты неправильно поняла… — начал Семен, однако быстро умолк под взглядом Рудневой. Девушка своим гневом напомнила ему карающую Немезиду, что пришла вершить над ним суд.

— Что же ты замолчал? А? — скучающе поинтересовалась Тина, разглядывая свежий маникюр. — Очень было бы интересно послушать твою версию об этом, — она сделала пас рукой в сторону изменников.

— Тина, — обратилась к ней подушка, — прости, просто мы люб…

— Заткнулась и ушла, Соколова! — тихо, не повышая голоса, но с убийственной яростью, от которой бросает в холодный пот, приказала Руднева. — Шевелись, скелетина! — поторопила она шокированную девушку, и та перышком соскользнула с насиженного места, подбирая на ходу свою одежду, что не так давно срывал с нее парень подруги.

— А теперь ты, — с веселой улыбкой обратилась Валентина к Семёну, но парень, ни на миг не обманулся такой правдивой веселостью. — Знаешь, что в суде обязуют выплачивать компенсацию за моральный ущерб? — он побледнел, но кивнул. — Плати, любимый! — Тина с кровожадной улыбкой протянула руку ладонью вверх, она знала, что Станин получил вчера зарплату, и собиралась забрать у этого козла все до копеечки.

Михаил Руднев в этот момент, наверное, облегченно вздохнул. Потому как финансы, которые его дочь спустила на покупки, не были списаны с банковской карточки, что он когда-то вручил Тине. Эти деньги его Валентина «заработала» сама, правда ценность у валюты была слишком высока — разбитое сердце. И знай дядя Миша о таком их заработке, он обязательно купил бы еще пять килограмм мелочей в довесок. Лишь бы не допустить той муки, что пришлось испытать его дочери.

Тина, от предстоящей её взору картины, до боли впилась длинными ногтями в ладошки и, мстительно усмехнувшись, двинулась в сторону входа в кафешку.

Когда Семен увидел грозную бывшую, что уверенной походкой направлялась к их столику, он резко поднялся, собираясь сбежать и так же резко сел, поняв, что убежать от Немезиды невозможно.

Тина на такое удовлетворенно улыбнулась, и к большому удивлению вперемешку с капелькой разочарования, прошла мимо Станина, к истинной причине своего внутреннего негодования.

В метре от её бывшего, прямо за соседним столиком, сидел Разумовский. Но, отнюдь не обеденная трапеза будущего свояка пробудила ту самую бурю в душе Валентины. Богдан был не один, и сцена, что открывалась глазам девушки, отчетливо напоминала свидание: будущий муж Лебедевой сидел в отглаженной голубой рубашке с темно-синим галстуком на шее и обольстительно улыбался какой-то рыжей девице, их руки лежали на столе слишком близко и они считай касались друг друга кончиками пальцев.

Рудневой немедля захотелось ухватиться за темно-синий галстук на шее изменника и затянуть его потуже. Так, чтобы лицо того стало багряно-красным, а из горла доносились предсмертные хрипы.

— Кхм-кхм… — прокашлялась Валентина привлекая к себе внимание парочки.

— Тина? — недоверчиво спросил Богдан и тут же исправился: — Какими судьбами? Что решила пополнить свой багаж еще одним чемоданом? — уже с приветливой улыбкой спросил парень, а Тинка настороженно прищурилась, пытаясь вычислить её подлинность.

— Да так, — она встряхнула пакетами в руках вместо ответа и кивком головы указала на спутницу будущего свояка: — А это кто? — в своей манере спросила она в лоб.

— А это я собеседование провожу, — все так же улыбаясь, отчитался Разумовский. — Знакомься — это Сонечка!

«Сонечка», — зло передразнила в мыслях Руднева и с ехидством переспросила:

— Собеседование? На автомойку? — иронично заломила бровь и добавила контрольный вопрос: — В кафе?

— Да, а что тут такого? — с невинным выражением лица поинтересовался Разумовский, но Валентина ему не поверила.