— Потом, — махнула я рукой, вид двух океанов был сейчас гораздо интересней любых архитектурных шедевров. Ничто не может быть прекраснее самой природы.

Ветер здесь был такой сильный, что, казалось, я не бежала — летела: легко миновав зеленые кустарники и яркие цветы, что стелились ковром под ногами и, обогнув несколько каменных развалов, остановилась на белоснежном участке песка. Сердце остановилось вместе со мной.

«Мыс Игольный — самая южная точка Африки, — вновь зазвучал в голове папин голос. — Место, где холодный Атлантический океан встречается с теплым Индийским. Они рядом волна к волне, частица к частице, но при этом им не суждено стать единым целым».

Эту историю папа рассказывал мне еще в детстве. В то время я воспринимала его повествование, как сказку. Мне было жаль два океана, которым не суждено соединиться. Они в моем бурном воображении превратились в двух возлюбленных, заколдованных злой ведьмой. Тогда, в порыве ребяческого максимализма, я пообещала папе, что обязательно попаду на мыс Игольный и расколдую их. Ведь если, стоя перед двумя океанами, загадать самое искреннее желание в мире, — оно обязательно сбудется. Так, по крайней мере, говорил отец…

И вот, спустя столько лет, я стояла пред ними: холодным Атлантическим и теплым Индийским. Они били об край континента своей безжалостной стихией, постепенно оставляя от величественных когда-то скал жалкие останки; воевали между собой, как два заклятых врага, подминая под себя судна мореплавателей; и пели: громко, оглушающее и завораживающее. На мгновение мне почудилось, что я слышу в рокоте их волн слова. Странно, но, несмотря на вражду, песня у океанов была одна и пелась она небу…

Взгляд мимо воли оторвался от воды, и устремился вверх: «Вот бы увидеть его. Хоть на миг», — вместо того, чтобы соединить два океана, я загадала совсем другое желание: земное и обычное, но самое искреннее из тех, что у меня имелись.

— У тебя глаза, словно океан…

«Надо было слушать маму и идти к психиатру», — подумала я, заслышав знакомый голос, потому что ну не мог Саша ни с того ни сего оказаться на самом краю другого континента рядом со мной.

Не мог, но оказался…

Он был здесь, стоял в нескольких метрах от меня, спрятав руки в карманах черной худи, и пронизывал душу насквозь своим взглядом.

— А у тебя, — как небо, — дрожащим голосом ответила я, не зная, что делать: плакать или смеяться? Хотелось и того, и другого. А еще больше хотелось подойти к нему и прикоснуться, убедиться, что он настоящий, живой…но от навалившихся эмоций я не то что двигаться, я даже дышать не смела.

— Тогда я буду твоим небом… — сказал Саша, шагнув в мою сторону.

— …а я — твоим океаном, — договорила за него, все так же настороженно разглядывая парня.

Теперь мы находились в метре друг от друга, и я могла в деталях рассмотреть каждую черточку на его лице. Но этого все равно было недостаточно, чтобы поверить…

— Иди ко мне, — одними губами произнес Саша, раскинув руки в стороны.

И я пошла. Бросилась к нему, как сумасшедшая. Потому что любила больше жизни. Потому что он и был моей жизнью.

— Рита, — выдохнул парень, когда я повисла у него на шее, стискивая меня в своих объятиях.

В ответ прижалась к нему еще теснее, не в силах сказать хоть что-то. Да и нужны ли были слова, когда сердце стучало так рьяно, когда воздуха не хватало, а по телу потоками разносилось безграничное счастье лишь от одного понимания того, что он нашел меня?

Нет, слова были лишними. И Саша знал это. Он осторожно отклонился от меня, заглядывая в глаза, и так же осторожно прижался своими губами к моим — бережно и хрупко, переворачивая всё внутри этими нежными прикосновениями.

В нашем поцелуе не было ни страсти, ни огня, лишь необъятная тоска друг по другу, что съедала нас все четыре года. И любовь, которая победила всё.

— Моя Маргарита, — шепнул парень, прижимаясь губами к моему лбу.

— Настоящий, — улыбнулась сквозь слёзы, дотронувшись пальцами до его лица.

— Не плачь, — Саша поднял меня за подбородок, иссушая поцелуями слезы. — Иначе в следующий раз двойника вместо себя пришлю, поняла?

— А что, у тебя есть двойник? — искренне удивилась я, вновь потянувшись пальцами к его лицу.

— Надеюсь, нет, — мою ладонь мягко перехватили, согревая дыханьем. — Ты замерзла, — нахмурился Саша, размыкая наши уютные объятия. Однако я даже возмутиться не успела, как меня тут же прижали к крепкому торсу, беззастенчиво щелкнув молнией, просторной, как выяснилось, худи, на спине.

— Так лучше, — по-мальчишески ухмыльнулся парень, будто меня не под куртку затащил, а в куда более укромное местечко.

— Как ты меня нашел? — с улыбкой посмотрела в голубые глаза. Мне хотелось только и делать, что безотрывно смотреть на него и улыбаться. Ну, и еще обнимать — крепко-крепко.

— Тина, Юля и Марина, — без зазрения совести сдал всех Марков.

— Так вот почему они меня с утра мучили! — воскликнула я, мгновенно дополнив свое негодование новой догадкой: — Подожди, это они знали, что ты будешь здесь, и не сказали мне?!

— Получается так, — ответил Саша, снова опаляя мой лоб поцелуем.

— Ты тоже знал! — не скрывая возмущения, заявила я.

— Нет, ну как я мог знать о собственном сюрпризе, который приготовил специально для тебя? — парень говорил серьезно, но веселье в голубых глазах выдавало его с головой. — Меня вообще привезли в последний момент, если хочешь знать, — продолжал издеваться надо мной Марков.

— Я ведь и обидеться могу, — пригрозила, грозно прищурив глаза.

— Ладно, прости, — теплые губы коснулись моего виска. — Прости меня, Рита, пожалуйста, — прошептал Саша, до боли стискивая меня в своих объятиях. — Если бы я мог…

— Не надо! — перебила его. Здесь, рядом с ним, мне не хотелось будить малопонятные воспоминания.

С Сашей был свет, и я не желала делиться им ни с Богданом, ни с Данилом.

— Ты знаешь, что в этом месте встречается два океана? — более непринужденно спросила я.

Саша несколько минут изучал мое лицо серьезным взглядом, а потом, всё-таки сдавшись, с улыбкой ответил:

— Два океана? Покажешь?

Я кивнула, развернув нашу пару, скованную чёрной худи, боком к океану.

— Сейчас плохо видно из-за больших волн, но если долго вглядываться, можно увидеть. Они отличаются цветом воды.

— Красиво, — протянул Саша.

Пока парень разглядывал горизонт, я украдкой смотрела на него, опустив голову на сильное плечо, и думала, что для счастья нужно не так уж много — один человек, который заменит тебе целое небо.

— Рита, — позвали меня, легко коснувшись теплыми кончиками пальцев лица.

— Что? — я подняла голову, заглядывая в любимые глаза.

— Смотри, — парень кивнул в сторону бурлящих волн, — небо тонет в океане.

— И правда, — протянула, любуясь искусными цветовыми переходами, в которые окрасилось небо. Здесь были всё оттенки от белого до насыщенно-синего. Именно последний цвет находился ближе всего к воде и создавал эффект «погружения» в океан. — А кое-кто говорил, что это невозможно, — усмехнулась я.

- Я просто не знал, каким подлым бывает океан.

— Это ты меня сейчас подлой обозвал? И почему именно подлый? Он может быть прекрасным, захватывающим, неповторимым…

— Люблю тебя, мой неповторимый океан, — меня бесстыдно перебили, а следующую секунду так же бесстыдно целовали.

В ушах стоял рокот прибоя, соленый ветер обжигал лица холодом, в нескольких метрах сражались два океана, осыпая нас своими брызгами, но мы ничего из этого не замечали. Над нами властвовала другая стихия, что запросто покоряла себе небо и океан, убивала кошмары и дарила счастье…

***

Снег пушистым ливнем ниспадал на землю, увеличивая и без того немаленькие сугробы и лишая хоть какой-то надежды на нормальный отдых. Вздохнув, я прижалась ладошками к прохладному окну во всю стену, силясь разглядеть за белой завесой горы. Однако ничего кроме их темных призраков, которые лишь отдаленно напоминали величественные Альпы, мне увидеть не удалось.

«Вот и научилась стоять на лыжах», — с сожалением подумала я, прокручивая гладкое колечко на безымянном пальце. Мы всего как пару дней прибыли в Швейцарию, чудом успев опередить снежную бурю, которая накрыла собой курорт, стоило только закрыть дверь нашего гостиничного домика и опустить чемоданы на пол.

— Опять метель? — прозвучало довольное за спиной, а талию тотчас стиснули широкими ладонями.

- Это всё ты виноват! — развернулась, чтобы посмотреть в бессовестные глаза своего «учителя», которого, в отличии от меня, нисколько не печалила новость о временном закрытии лыжных трасс.

«Ну конечно! Он же кататься умеет!»

— Я? — пирсингованная бровь иронично взлетела вверх, а бесстыжие руки опустились на пояс моего халата, намереваясь развязать узел.

— Ты, — ткнула пальцем в обнаженную грудь, стараясь не обращать внимания на одурманивающий запах геля для душа и мягкое тепло, что волнами исходило от Саши, заставляя мое сердце учащенно биться. — Кто обещал мне «отпадную» погоду и лучший в мире мастер-класс по катанию на лыжах? Ты же знаешь, что у меня тоже проблемы со временем, — вспомнила я о кошмаре любого студента-выпускника — госах, — и мы могли бы это время провести у моей мамы…

— …и ты бы сутки напролет не отлипала от Миши, — перебил блондин, распахивая на мне халат.

— Он мой брат, — выдохнула я, пока его губы легкими ожогами покрывали лицо, шею, ключицы… — и я редко его вижу.

— Я твой муж, — парировал Саша, оторвавшись от меня, — которого ты видишь еще реже. И я просто с ума схожу оттого, что не могу быть с тобой каждый чертов день.

— Это эгоистично, — упрекнула, и, уже не в силах терпеть расстояние между нами, сама прильнула всем телом к парню.