Я тоже была эгоисткой и, кажется, потихоньку начинала ненавидеть всю музыкальную индустрию, которая отнимала его у меня. Быть девушкой известного рок-музыканта оказалось нелегко, а быть женой сложнее…

Мы поженились, спонтанно и совершенно безрассудно. Просто в один из коротких перерывов между гастролями, Саша заявился ко мне с требованьем взять паспорт и утащил в неизвестном направлении. Впрочем, стоило нам очутиться перед громоздкими дверьми городского Загса, направление это оказалось очень-то известным…

***

Три месяца назад…


— Саш, а что мы тут делаем? — мой тихий голос эхом отразился от высоких стен — мы стояли в ночной темноте, из-за чего помпезный антураж Дворца бракосочетания казался жутковатыми и немного пугающими. Я зябко поежилась, то ли от дурных мыслей, то ли от ноябрьского холода, для которого моё демисезонное пальто оказалось сомнительной преградой, и потеснее прижалась к музыканту, что стоял рядом.

— Ждем, — нетерпеливо ответил Марков, взглянув на экран мобильника.

— Ясно, — сладко зевнула, силясь прогнать дремоту, которая никак не желала отпускать меня из своих объятий. — И чего же мы ждем в три часа ночи? — сонно поинтересовалась я.

— Человека, — поразительно информативно ответили мне. — Вообще-то мы договаривалась на одиннадцать, — вздохнул парень, выпуская облачко пара, — но кто знал, что рейс задержат?

— Ааа, — я блаженно прикрыла глаза, откинув голову на широкое плечо, и покрепче стиснула Сашу в своих объятиях. На самом деле мне сейчас было всё равно где стоять и кого ждать, главное, что он был рядом — мой родной и любимый.

Мы виделись всего один раз с той самой встречи в ЮАР. И я жутко скучала.

По скромному мнению Рудневой, которая разделяла мою участь, во всем были виноваты «долбанные концерты и фанатичные идиотки». И здесь я не могла с ней не согласиться — когда ты вынуждена созерцать своего любимого только на экране планшета, мысли помимо воли приобретают очень озлобленное направление.

- Извиняюсь за задержку, — прозвучало неподалеку чужим голосом. — Не замерзли?

— Нет. Но за те деньги, что я тебе обещал, мог бы и поторопиться, — ответил Саша, пока я, хлопая ресницами, разглядывала того самого «человека». Им оказался довольно молодой мужчина, в черном пальто и широкой профессиональной улыбкой, которая так часто встречается у публичных людей. У Саши, кстати, тоже такая имелась и напоминала она больше кровожадный оскал, нежели добродушную лыбу, как вот у этого незнакомца.

— Филипп, — представился мужчина, протянув мне руку.

— Некогда. Открывай, давай, — пресек его жест Марков, не дав мне и рта раскрыть.

— Ладно, я всё равно знаю, что вас зовут Маргарита, — нисколько не смутившись, отмахнулся от музыканта Филипп, и, звонко встряхнув связкой ключей в своей руке, развернулся к огромной двери. — Лучше расскажите, Маргарита, как этот ненормальный уговаривал вас? — мужчина распахнул перед нами тяжелую створку.

- На что… — попробовала спросить, но мне опять не дали высказаться, втащив за руку внутрь здания.

— Так она что, не знает? — весело осведомились за нашими спинами и тут же строгим голосом добавили: — Все в порядке, Михалыч. Мы по делу, — это уже предназначалось охраннику, который заметив наше наглое вторжение, немедля покинул свой «пост».

— Понял, — кивнул Михалыч, уступая путь.

Но двигаться мы не спешили: Саша повернулся к нашему сопровождающему, молча намекая тому, чтобы он вел нас дальше. А я, воспользовавшись заминкой, спросила у Филиппа:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Извините, а на что он должен был меня уговорить? — сон, что до этого мешал объективно оценивать ситуацию — испарился, уступив место рациональной подозрительности, которая сложив третий час ночи, Загс, напряженного Сашу и слишком веселого Филиппа, не предвещала ничего хорошего.

— Сам спросишь или мне за тебя? — с усмешкой обратился мужчина к Маркову, нахально игнорируя мое присутствие.

Музыкант в ответ тяжело вздохнул, я бы даже сказала как-то обреченно, и, выпустив мою ладонь, опустил свои руки мне на плечи, разворачивая к себе:

— Рита…

— Саша? — Подозрительность стремительно трансформировалась в панику.

— Не перебивай, — мягко попросил голубоглазый.

— Да ты прямо романтик! — хмыкнул Филипп.

— Закройся, — рыкнул Марков и без перехода обратился ко мне: — Ты выйдешь за меня?

Пока Филипп, между приступами смеха, восклицал что-то про видео и телефон, я шокировано смотрела в голубые глаза, пытаясь осмыслить суть предложения.

Это ведь было предложение?

Или нет?

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

«Всё-таки предложение…»

— Хочу тебя на всю жизнь, — тихо произнес он, прижимаясь лбом к моему лбу. — Нет, на вечность. Я так долго тебя искал, моя Маргарита. — Его глаза были так близко, что мне казалось, будто кроме небесной лазури и сумасшедшего стука, от которого моя грудная клетка рисковала взорваться, ничего больше не существует. — Вечность в обмен на вечность, — парень отклонился, невесомо коснувшись костяшками пальцев моей щеки, — по-моему, это справедливо, Рита, — он нежно улыбнулся, обрывая барабанную дробь во мне, а вместе с ней и лишая хоть каких-то слов.

Я просто стояла, чувствуя, как бесконечно люблю его, и не могла сказать ни слова!

Поэтому всё, что мне оставалось — порывисто кивнуть.

Я тоже хотела его на всю жизнь.

На вечность.

— Это значит «да»? Ты согласна? — недоверчиво спросил Саша, нахмурив брови.

— Да, — с очередным кивком выдохнула я, а в следующий момент меня уже кружили в крепких объятиях под бодрые аплодисменты Филиппа и Михалыча.

***

Наше время…


Я лежала на широкой кровати, пытаясь выровнять учащенное дыхание, и затуманенным взглядом рассматривала Сашу, который точно так же смотрел на меня. Уголки его губ дрогнули, стоило нашим глазам встретиться, а моя рука мимо воли потянулась к колючей щеке, отчего кончики пальцев мгновенно обожгло легким током. Я улыбнулась знакомым ощущениям.

Странно, но ни время, ни расстояние не смогли нас лишить того притяжения, что установилось между нами, по-видимому, с первой встречи. Меня все время тянуло к нему: сквозь годы и километры… Наверное, в этом и была сила нашей любви — в гравитации. Он был моей звездой, моим солнцем, а я — планетой, накрепко привязанной к нему невидимыми нитями и полностью зависящей от него. Исчезнет солнце — исчезну и я.

— О чем думаешь? — Саша поймал мою ладошку, целуя безымянный палец с гладким колечком.

— О солнце, — честно ответила я, вычерчивая второй рукой узоры на его предплечье.

— О солнце? — удивленно протянул парень, сводя брови к переносице. Однако долго удивляться он не стал: — Я твое солнце, — самодовольно заявил голубоглазый, угрожающе нависнув сверху. — И звезды, и небо… — при каждом новом слове его губы беспорядочно касались моего лица, выбивая веселый смех из легких.

— И карликовые планеты, — вставила я, уворачиваясь от очередного поцелуя.

— И карл… — Саша осекся, осознав мою подлость. — Ты что, шутить надо мной вздумала, жена? — голубые глаза мужа с подозрением прищурились, а губы сжались в тонкую полоску, стараясь, видимо, не выдать веселья.

«Неужели он мой?» — мелькнула в голове счастливая мысль. Для меня еще были в диковинку эти простые, но такие значимые обращения, как «муж» и «жена». Может, это из-за того, что мы так редко виделись? А может, потому что, несмотря на штамп в паспорте, мы до сих пор жили отдельно? Да, я все еще проживала в своей уютной квартирке вместе с Тиной. Просто Марков практически не появлялся в городе, а я пока до конца не научилась справляться со своими страхами…

— Не думай о нем, — резко посерьезнев, сказал парень, пронзая меня всеведующим взглядом. Он легко улавливал мой страх прошлого. И так же легко лечил меня от него…собою. Поначалу, когда мне еще снились кошмары, Саша заставлял рассказывать ему о каждом сне, взамен описывая в красках наше счастливое будущее. И это, как ни странно, помогало. Его любовь вытесняла тьму из моей души, заменяя её светом. Стирала страшные образы из сознания… — Будь со мной, Рита, — мою ладонь с силой вжали в крепкую грудь, за которой уверенно стучало сердце. В его стуке слышалось обещание, а еще вера в то, что все будет хорошо.

— Только с тобой, — прошептала я, притягивая его к себе за шею.

***

В столовой стоял оживленный гул, в котором то и дело проскальзывали упреки Тины и подколки Марка. Но я почти не обращала на них внимания, полностью отдавшись поглотившему меня чувству — голоду. Для человека, который провел весь день в спальне… нет, которого продержали весь день в спальне, аргументируя наше наплевательское ко всем отношение неоспоримым «я твой муж — мне можно», я вела себя довольно-таки сдержанно.

— Ульяна, ты прирожденный шеф-повар! — отвлекшись на миг от поглощения еды, похвалила я рыжеволосую девушку, которая приходилась родной сестрой Кириллу.

Помимо Ульяны, за столом находился почти полный состав группы «Меридианы» и Тина. Пашка, к слову, проигнорировал нашу веселую компанию и проводил свои запоздалые рождественские каникулы в гордом одиночестве.

Ну, может, не совсем гордом и не совсем одиночестве…

— Это безумно вкусно! — продолжала я нахваливать девушку, которая, по моему мнению, заслуживала звания героини — прокормить такую ораву, как мы, непросто. А Ульяна еще и удовольствие от этого получала, судя по всему.

— А я говорила, что этот ваш затворнический образ жизни до добра не доведет! — нарушил тишину комнаты — и когда это успело стать так тихо? — злорадный голос Рудневой. — Нужно хоть иногда за пределы спальни выходить! — сестра ткнула вилкой в сторону Саши, который в свою очередь странно смотрел на меня.