– Ну что девочки, перекладываем?

Несколько женщин и угрюмый мужик переложили его с одной поверхности на другу., мелкая девчонка в розовом костюмчике придержала капельницу.

– Ну все, поехали, в платную на третий!

Голова закружилась от мелькания потолочных ламп, потом снова рывок и мягкий матрас под спиной, теплое одеяло на озябшем теле и осознание: жив.

Утром пришли родители. Мама поджимала губы, отец странно вздыхал. Пробыли недолго, ушли, зато Яра, словно ждала их ухода сразу подсела ближе и рассказала. Дэн закрыл глаза и перед глазами встали Лена и Макс. Вместе. Заходят в подъезд, поднимаются, а дальше знакомый диван, стыдливый румянец… Сжав руки парень глубоко вдохнул, чтобы не закричать от почти физической боли после слов сестры:

– Он пошел с ней и сказал, чтобы мы не ждали. Папа все же задержался, но Максим не вышел, – Яра пожала плечами, – ты же знаешь, Лена художник, она любит все красивое, наверное, ее оттолкнули твои раны.

«Твои раны» – эхом отдалось в голове. Руки Данила поползли к повязкам. Толстый слой марли, нечувствительность лица, и да доктор же сказал неделю не улыбаться! Неужели он теперь урод?

– Яра, дай зеркало, – прохрипел он снова сдерживаясь.

О, занятия танцами приучают держать себя в руках даже тогда, когда нервы натянуты точно канаты!

– У меня нет, – сестра пожала плечами.

– Дай телефон! – настойчиво повторил он.

Девушка протянула изящный смарт с розовой крышкой. Дэн не стал ловить свое изображение в поверхности экрана, просто включил фронтальную камеру и взглянул на толстые повязки, укрывающие лоб и щеку. Под глазами наливались чернотой синяки уголок рта запекся, несколько легких царапин на второй щеке… Красавец! Горько хмыкнув Данил вернул телефон и тут в палату вошли Макс и Лена. Красивые. Целые. Свежие с морозца. Желчь вскипела волной. Выплеснул и увидел: боль, непонимание, презрение… Зацепил понимающий взгляд Макса. Друг явно что-то знал про эту вспышку. Словно сам недавно пережил нечто похожее. А Еля, Еля просто ушла, сказав на прощание несколько слов, жгущих словно спицы.

Макс

Сражаться было не с кем. После ухода Лены Данил скис. Лежал неподвижно, глядя в потолок, принимал как должное хлопоты матери и сестры. Те чуя свою вину носили ему бульончик, поправляли одеяло и сюсюкали как с младенцем. А Лена таяла. То волшебное сияние, что окутывало мою девочку истончалось, покрываясь мелкой сеткой трещин. Однажды я не выдержал. Привел ее к Дэну и все получилось! Ох и взбучку она ему устроила! Мне хотелось аплодировать и ржать в голос. Вот только она и сама светилась при этом, почти как раньше!

Данил встал. Пошел. Угодил в сети родственников, трепыхнулся, а потом уцепился за меня взглядом:

– Макс, можно… к тебе?

Наверное, от неожиданности я кивнул:

– Поехали! – и уволок его в мою квартиру.

Пусто, чисто, спокойно, наверное, ему хватило этого в больнице, потому что здесь Дэн сразу начал действовать. Позвонил отцу, поговорил с сестрой, потом словно нехотя написал матери. Ярослава привезла его ноут, телефон, одежду, и карточку от отца. У меня просто не получалось отстраниться от всего этого, и я впрягся. Играем? Играем! Но сначала исцелить тело, а главное душу!

Гантели, шведская стенка, удобные скамьи для упражнений. Потихоньку, опасаясь головокружений, пять подходов по два-три движения, потом больше, чаще, а еще лекции, семинары, зачеты. Лена ждала. Иногда выхватывала меня взглядом в толпе, всматривалась в лицо и чуть-чуть, почти незаметно улыбалась.

Насторожился я только тогда, когда понял, что Дэн перебарщивает. Рвет жилы, словно собрался идти на рекорд. Потом купил новую рубашку, пальто, начистил ботинки и весь день сидел на лекциях, как на иголках, поглядывая в окно. Я понял кого он хочет увидеть и как не болело сердце, позволил ему идти одному. Это нужно им обоим.

А потом все стало как прежде или немного лучше. Лена не пряталась от нас, позволяла смотреть, как она рисует, даже приняла наше новое условие: каждому поровну! Поцелуй мне, поцелуй Дэну. Раньше я не представлял себе, как можно целовать девушку, которую только что целовал другой, а теперь мне было все равно, только бы она была здорова, счастлива и рядом.

Лена

В квартире пахло цветами. Здесь по-прежнему были белые стены и простые белые занавески, скромная вешалка в прихожей, недорогие пластиковые светильники… Только в центре большой комнаты стояла кровать! Огромная! Застеленная свежим бельем, явно недавно вынуты из упаковки. Рядом стояли вазы с цветами, какие-то сладости, вино, я остановилась, но парни тотчас прижались каждый со своей стороны:

– Мы плохо знаем, что ты любишь, – шепнул Дэн.

– Поэтому приготовили каждый свое, – усмехнулся Макс.

– Надеемся тебе понравится, – губы Дэна уже пробежали по щеке, целуя, а руки щелкали кнопками куртки.

С другой стороны, подступил Макс. Он действовал иначе, просто гладил сильно прижимая, прямо сквозь одежду, а я закрыла глаза и подумала, что каждым своим движением они раскрывают себя! Когда куртки упали на пол, меня потянули к постели:

– Не бойся, если не захочешь, ничего не будет, – шептал Дэн, смачивая языком тонкую ткань топа. Соски давно напряглись, но попытайся парни стянуть одежду сейчас, я бы испугалась и попыталась сбежать, а так я по-прежнему была в брюках, но буквально плавилась от ласк и объятий.

Данил встал на колени, продолжая целовать мою грудь, а Макс напротив забрался на постель мне за спину, и вдумчиво щекотал мне шею своими губами, одновременно тиская ягодицы. Колени, бедра, руки Дэна порхали по джинсам, и постепенно забирались под топ. Макс уже стянул с моих плеч рубашку, соблазняя упасть на мягкий матрац и отдаться этим губам, рукам, нежным касаниям и тесным объятиям.

Испортила все случайность – втягивая воздух после очередного головокружительного поцелуя я поперхнулась воздухом, раскашлялась и вскочила. Макс среагировал быстрее: потянулся в сторону и сунул мне в руку бокал:

– Пей!

Я посмотрела на стекло с сомнением:

– Эй, мне лучше не пить!

– Это компот! – алая челка задорно трепыхнулась, зеленый глаз подмигнул.

Дэн поднялся с пола, сел рядом, потом словно что-то вспомнив выдернул из букета алую розу. Тяжелые бархатистые лепестки очертили контур моего лица, коснулись шеи, губ, век и наконец цветок улегся своей бархатистой упругостью в ложбинку на груди, да там и остался. Я потрогала его чувствуя нереальность и безумие всего происходящего, но Макс не дал мне времени на размышления – снова поцеловал, погладил по животу, запустив руки под тонкую ткань.

Данил сделал то же самое, но попутно расстегнул молнию на моих джинсах. Один взгляд на Макса и тот бережно приподнял меня, подхватив под грудью. Штаны сползли, ноги выглядели бледными и беззащитными в ярком электрическом свете. Я попыталась подогнуть их под себя, но Макс отвлек, стягивая со своих широченных плеч футболку. Поверьте, зрелище стоило моего внимания!

Убедившись, что я не тороплюсь завернуться в покрывало, Дэн встал, щелкнул пультом, впуская в гулкое пространство комнаты чарующую музыку. Я поняла, что сейчас будет и даже не заметила, как бокал исчез из моей руки, а ладони Макса скользнули на талию, предлагая откинуться на него, чтобы лучше видеть.

Данил встал к нам боком, словно предлагая полюбоваться его фигурой. Плечи действительно стали шире, поэтому тонкая талия и узкие бедра смотрелись еще привлекательнее. И он снова надел мою любимую рубашку из угольно-серого шелка, в тон к его холодным глазам! Двигаясь под музыку, он медленно потянулся к нижней пуговице рубашки, потом к верхней, затем начал расстегивать манжеты и все это непринужденно двигаясь под музыку, и пристально глядя мне в лицо.

К тому моменту, как рубашка упала на пол, моя кожа уже горела, а пальцы Макса, изучающие линию трусиков, не вызывала протеста. Данил щелкнул пуговицей, потянул молнию, а Макс накрыл ладонью мой холмик и громко прошептал:

– Ммм, Дэн, наша девочка, горяча, как грех, иди сюда, пока я не сгорел!

Данил повернулся к нам спиной и дразня меня улыбкой через плечо, уронил брюки на пол, я с трудом сдержала стон, разглядывая его упругий зад, обтянутый символическими черными плавками. Секунда и парень уже у кровати. Одно движение и мои обычные розовые трусики скатываются с ног и улетают в угол. Максим бережно разводит мои колени:

– Не прячься! Ты красива, повсюду! – а потом припадает к моему рту крепким поцелуем, отвлекая от шаловливого языка Данила, раскрывающего истекающую соком пещерку внизу живота.

Не могу сказать, что я не смущалась, или не чувствовала неловкости, но парни не давали мне ни секунды передышки: ласкали, целовали, гладили иногда щекотали или массировали, но всегда один маячил перед глазами, пока второй учил мое тело ощущать наслаждение и потому я не боялась.

Когда ласки достигли предела, и тело рвалось к чему-то большему парни сцепились взглядами, потом перевели их на меня, словно раздумывая, а я трусливо зажмурилась: выбирать прямо сейчас? Когда от поцелуев кружится голова, все тело покалывает невидимыми иголочками? Когда сразу четыре руки согревают и возбуждают одновременно? Щелкнула фольга, звук незнакомый, но я его ожидала. Стало даже как-то особенно приятно, что обо мне позаботились, захотелось открыть глаза и подсмотреть, но… краска смущения моментально затопила лицо, и я не пошевелилась, успокаивая себя звуками.

Я не открыла глаз, даже тогда, когда мужское тело придавило меня к матрасу. Просто обняла за шею, потянула носом: Дэн. Макс остался рядом. Несправедливо? Тут я несмело улыбнулась и протянула руку в сторону погладив тяжелую мужественность блондина. Думаю, он уступил как раз поэтому, его размер мог причинить мне гораздо больше неудобств, чем удовольствия, и все же…