Елизавета Соболянская - Недетские игры

– Оооо, – от брата и отца Макса, заглянувших к нам после обеда вогнало меня в краску моментально.

Через день я отправилась на лекции, а Макс на защиту диплома.

Макс

Я увиделся с Данилом на защите диплома. Все защитились в июне, а нам хотели перенести защиту на год, из-за его травмы и моей просьбы об академе, но неожиданно в начале октября собралась внеочередная комиссия для заочников и нас включили в списки.

Данил изменился. Возможно девушка смогла бы детально описать что именно в нем стало иначе, но с моей точки зрения он просто выглядел больным. Мы сухо поздоровались, нервно посматривая на двери аудитории, а потом он заметил мое кольцо:

– Ты женился? Поздравляю!

– Спасибо! Передам Елене твои поздравления.

– Ты женился на Еле?

– Что тебя удивляет? – мне на самом деле стало интересно!

– Ничего, – словно через силу выдавил он, – счастья вам!

Дэна вызвали первым. Он зашел и около часа из аудитории доносился его голос. Потом пригласили меня. Он вышел мне на встречу, усталый и мрачный. Я спокойно занял место за кафедрой, попросил помощницу включить слайды и приступил к докладу. Комиссия попалась дотошная: задавали вопросы, уточняли место съемки, один даже воскликнул с узнаванием:

– Знаю-знаю, смотрелось недурно!

Наконец меня отпустили. На ватных ногах вышел в коридор, и на меня налетела Лена, теплая, мягкая, тонко пахнущая медом и свежим яблоком:

– Ну как?

– Все рассказал! На вопросы ответил, практическую часть представил! Результаты сообщат позже.

– Когда? У меня сейчас большой перерыв, хотела бы с тобой потом отметить.

– Нас мама с папой вечером ждут, так что, если раньше отпустят, поеду домой, и тебя там подожду.

– Ладно, – Лена прижалась лбом к моему подбородку, словно делясь своим теплом, а я внезапно через ее макушку увидел Дэна.

Как он смотрел! Словно впервые нас увидел! Потом заметил мой взгляд, отвернулся, но не отошел, видимо надеялся, что Лена обратит на него внимание. Но я обнял ее за талию и проводил к лестнице:

– Беги, тебе еще поесть надо, вечером увидимся! – и сладко-сладко поцеловал в губы.

Когда вернулся к аудитории, Дэн стоял у окна, глядя на залитый дождем двор. Он ничего не сказал, я тоже промолчал, достал телефон, набрал Лене смс, пусть знает, что я ее люблю.

Дэн

Два месяца пронеслись как в тумане. Шрамы сгладились, кожу отшлифовали, в ожидании диплома я снова вышел на танцпол, чем несказанно восхитил Оленьку. Теперь на всех вечеринках я был нарасхват, а она шептала мне на ухо:

– Пригласи вон ту даму в синем!

Я недоуменно смотрел на солидные объемы женщины под пятьдесят, а Оленька шептала дальше:

– Это наша главбух, может премию мне выпишет!

В итоге я стал чувствовать себя разменной монетой в интригах обожаемой медсестры, а когда одна из дам осталась недовольна танцами и буркнула:

– За что деньги то платила?

Ощутил себя проституткой мужского пола. Дальше все было только хуже – мне просто отдавали распоряжение уделить внимание конкретной даме, с рефреном:

– Как ты не понимаешь, мне это нужно для карьеры!

Я не понимал, какую карьеру может сделать медсестра, если она не продолжит образование? Но теряя голову от любви снова и снова целовал Оленьку и шел выполнять ее «маленькую просьбу» обаятельно улыбаясь ее начальницам и коллегам. Про Макса и Елю я почти не вспоминал, мысли мелькали на периферии, не успевая оформиться в действие.

Упал морок внезапно. В день защиты диплома я чувствовал себя плохо. Оленька уже убежала на работу, оставив завтрак на столе. Не успев съесть ни кусочка, я побежал в туалет и там меня вывернуло от стресса. Конечно после такого есть я не мог, пил воду и еще несколько раз избавился даже от воды. Шатаясь от слабости добрался до аудитории, съел прихваченную по дороге шоколадку, стало легче. А потом в коридоре увидел Макса и чуть не присел от прихлынувших эмоций, воспоминаний, чувств. Не выдержав, сходил в туалет, умылся, выпил воды из бутылки, и почему-то взмок от пота.

Все время пока шла защита я осознавал, что со мной что-то не то! Поэтому, когда вышел и получил от секретаря стандартное «ждите окончания защиты», не выдержал, побежал в аптеку через дорогу. Полпачки активированного угля, вода, рвота и внезапное осознание и отвращение к самому себе.

Я смотрел на свои исхудавшие руки, на ставшую болезнено-субтильной фигуру и понимал, что последние два месяца жил чужой жизнью, был мальчиком-марионеткой в руках ловкой барышни с акульими аппетитами!

Последним ударом стало появление в коридоре Ели. Когда она повисла на шее у Макса кровь вскипела от ревности, зависти, желания обнять…

Результаты объявили. За подписанными дипломами было велено явиться в деканат, торжественная церемония опоздунам не полагалась. Макс улыбнулся, махнул на прощание и вышел, а я точно больной старик поплелся домой. Завтрак все еще стоял на столе. Осененный идеей я взял пробу всего, что было в тарелках и нашел частную лабораторию в соседнем районе. Анализ делал пожилой лаборант почти до глубокой ночи. Когда он вышел, вынося маленькую пачку листов мне, измученному ожиданием и плохим самочувствием, то сочувственно качал головой:

– Вам к эндокринологу надо, молодой человек, тут гормоны зашкаливают, да и по хабистусу видно, что у вас с щитовидкой неладно!

Забрав бумаги, я расплатился, поблагодарил и поехал к родителям. Соврал, что приболел и хочу отлежаться, заперся в своей комнате, закрыл дверь и внимательно изучил бумаги. Гормоны. Легшие на стероиды, плюс комбинация седативных практически равных наркотикам. Погуглил последствия приема, и волосы встали дыбом: так вот почему Оленька внезапно начала настаивать на свадьбе! До утра трясло в ознобе, зато мозг, подстегнутый внезапным освобождением от лекарств, работал, как часы.

Поутру, никому, ничего не объясняя я собрался, отзвонился Оленьке, что еду в срочную командировку, а сам рванул в местный санаторий по «горящей» путевке. Консультация врача, анализы, осознание проблем и курс лечения на полгода.

– Повезло вам, – серьезно говорил доктор, заполняя бумаги, – у нас тут мужичка недавно не спасли, жена от запоев лечила, ртуть в водку подливала. От кровотечения и помер.

– Я рад, что не жена, – нехорошо улыбнулся в ответ Данил.

Немного придя в себя, он вернулся в город. Собрал вещи Оленьки, выставил в коридор, а на попытки устроить скандал показал результаты анализа еды:

– Только посмей сунуться ко мне или к моей семье! – предупредил он. – Заявление уже написано и лежит в сейфе. Вякнешь, сядешь! И папаша твой тоже!

О, теперь Данил знал, откуда у юной прелестной медсестры такие знания и связи – папа-то работал в той же самой больнице врачом-эндокринологом! Девица только фыркнула:

– Нищеброд! Толку-то от тебя! – сгребла с пола пакеты и сумки с недешевой косметикой и нарядами, и вышла, хлопнув дверью.

Данил глянул на часы, выпил таблетки, съел несколько ложек творога и робея взялся за телефон. Звонить он не посмел, написал длинную смс и со страхом стал ждать ответа. Телефон булькнул, когда он уже отчаялся:

– Завтра, в кофейне возле универа.

И с его души упал первый камень.

Лена

Семейная жизнь с Максом немного отличалась от совместного проживания. К счастью у него не было в мозгу идеи о том, что штамп в паспорте превращает женщину в электровеник, автоповара и домработницу.

Мы по-прежнему учились и работали, порой ленились перемыть посуду или включить машинку, а по выходным спорили, кто будет мыть пол и Макс мужественно брал эту миссию на себя после того, как я обещала испечь шарлотку или потереть ему спинку в ванной. Когда начались осенние дожди и у меня заныло колено, он сам намазал его согревающей мазью, и укутал в потрепанную шаль, убеждая не стесняться такого «старушечьего» вида. Мы много времени проводили вместе, радуясь тактичности родственников.

И все же кое-что в нашей жизни поменялось. Во-первых, я сменила фамилию, во-вторых перестала рисовать. Не знаю с чем это было связано, схемы, планы я чертила, не напрягаясь как всегда, а вот рисунки… Иногда доставала старые эскизы, смотрела, думая, как доработать их до полноценной картины, и снова убирала на место. Не шло. Зато высвободилось время для написания курсовых и контрольных для заочников, а это приносило необходимые нам обоим деньги.

Мы стали ближе друг к другу, нежнее. У нас появились общие привычки и ритуалы: утренний поцелуй, вечерняя книжка, чашка кофе со сливочной пенкой во время дождя. И ранка в моем сердце начала подживать. Иногда еще тянула, когда Макс уходил тягать железо или под руку попадалась тетрадь старых набросков, но уже было легче. А потом пришла смс. Не мне – Максу. Он просто развернул телефон ко мне и вопросительно заглянул в глаза.

– Надо увидеться, – сказала я, – чем больше недосказанного, тем дольше будет заживать.

– Согласен. Я его видел на защите, он показался мне больным.

Макс набрал ответ, и тут меня закружило беспокойство: что увижу, что скажу, как держаться?

К счастью Максим очень меня понимал и знал отличное лекарство от всех моих заморочек: просто сгреб в охапку и утащил в постель. Сначала нежил, а когда я упрямо нахмурила брови перевернул на живот и отшлепал, приговаривая:

– Прочь глупые мысли! Все будет хорошо! Я тебя люблю!

И глупые мысли сбежали, уползли в темные углы, и сверкали оттуда редкими искрами. На следующий день я собиралась на лекции особенно тщательно – надела юбку, собрала волосы в красивый пучок, и даже немного подкрасила губы и ресницы. Макс не смеялся, он и сам собирался взять ночную смену, чтобы спокойно посидеть в кафе в Данилом после моих занятий.