«А ничего так я их, один, двоих уработал».

После лежал на нарах, ждал приговор и старался думать только о хорошем…


Первая любовь пришла к Сергею рано. Внезапно, «свой парень» Олеська начала округляться. Серега все чаще останавливал свои заинтересованные взгляды на прелестях подруги. Молодая горячая кровь при этом бурлила, сердце бешено билось, в висках стучало, весь организм делал стойку натянутой струной. И однажды, теряя разум, он все же зажал девушку в подъезде. Руки жадно ощупали те самые давно манившие округлости. Олеська поначалу возмущенно пискнула, но Серегин рот спешно мокро обслюнявил ее, и она затихла. Сергей встретился с шокированным взглядом девчонки и нервно залепетал:

— Ты красивая.

Он снова прикоснулся к ее губам, сначала неуверенно, чуть шевеля своими губами, потом, осмелев, пропихнул в ее рот язык. Его руки дрожали, но он настырно лез ей за пазуху и, наконец, ладони с блаженством скользнули по гладкой коже. Все внутри нервно тряхнуло от возбуждения, он еще крепче прижал девушку к стене.

Звук открывшейся подъездной двери отрезвил — Сергей отстранился. Олеська пользоваться случаем и убегать не стала. Они оба стояли в ожидании, потупив взор. С невинным видом пропустили медленно поднимавшуюся на верхние этажи старушку, привычно ворчавшую на молодежь, и, как только она скрылась за следующим пролетом, Сергей уже по-хозяйски притянул девчонку к себе. Руки той добровольно вскинулись ему на шею, и Серега с Олеськой слились в поцелуе. Так началась их любовь.


Поздно вечером, лежа в постели, он с наслаждением вспоминал мягкое теплое девичье тело, влажные губы, огромные красивые глаза. Рука скользила, поглаживая упругую до болезненности плоть, наращивая и наращивая темп, вскоре он с наслаждением дернулся, и тепло растеклось между пальцев. Сергей торопливо обтерся о простыни. На соседней кровати сопел спящий братишка. Устроившись поудобнее, Серега с улыбкой удовлетворения тоже заснул.


Смелость и любознательность девчонки довольно быстро перевела их отношения в горизонтальную плоскость. В отсутствие родителей, оставшись одни в квартире, они оба вдруг решили, наконец, познать взрослые запретные игры. Наспех раздевшись, Олеся вела себя, как бывалая обольстительница — легла навзничь, взглядом зовя с собой. Как тут устоять? Сергей, робея, неуклюже навалился на нее, руки снова дрожали. Стянул с себя застиранную футболку, приспустил штаны. Приятное соприкосновение кожи с кожей сбивало и учащало дыхание. Он суетно тыкал между ног девчонки в тщетном поиске заветного прохода. Она возбужденно постанывала, похоже, что ей это нравилось. Сергей же злился — ничего не выходило.

— Блин, где? — зашипел он.

Олеся взяла его неуверенной рукой и направила. Толчок — и он потихоньку начал проскальзывать в нее. Девчонка сжалась, но уже ничто не могло остановить Сергея. Он еще резче двинулся дальше. Олеська вздрогнула, но терпеливо промолчала. Ее цепкие пальцы немного неприятно и больно сжали его плечи. Но он этого в тот момент почти не замечал. Его охватили невероятные ощущения, он толкнулся еще несколько раз в горячую тесноту, и волна удовольствия накрыла его. Расслабившись, мельком взглянул вниз — бедра девушки и постель под ней были измазаны кровью и белой слизью.

— Больно? — запереживал Серега, но его глаза азартно светились.

— Нормально, — побледневшая девчонка храбрилась, напуская на себя невозмутимый вид.

— Это классно, — улыбнулся он ей, охваченный счастьем, поцеловал и откровенно признался. — Олеська, я тебя люблю.


Слова про любовь — не пустые слова. Если бы спросили его тогда, он с полной уверенностью ответил бы, что да, он действительно Олеську любит. Те ощущения, что она ему подарила, это ли была не любовь? Душа взмывала вверх, только от одних мыслей, что Олеська теперь полностью во всех отношениях его девчонка, а он — настоящий мужик. Он даже готов был жениться на ней, лишь бы иметь доступ к тому, что привело его в такой восторг. Он таскал девчонке конфеты со стола, рвал ромашки на пустыре и тюльпаны с газона, делал за нее математику и в школе, и дома. И все это лишь за то, чтобы снова ощутить то испытанное блаженство. И она ему его давала. За конфеты, за ромашки и за математику, а чаще за просто так… по любви.

Теперь Серега уже не так нервничал. Освоившись, не был так тороплив. С наслаждением входил во вкус, познавая с каждым разом все больше тонкостей любовной игры. Олеська же экспериментировать не любила, да и вообще, сам процесс ее не очень увлек. Получив путевку во взрослую жизнь и заимев кое-какие навыки в сексе с другом детства, она обратила свои взоры на более перспективные варианты. Если уж и снимать трусы, то лучше перед тем, кто побогаче — такой она вскоре сделала вывод. Жить долго и счастливо с безродным Сергеем в ее планы не входило. Как друг он, конечно, хорош и привычен, но в остальном ловить было нечего.

Сергей, погрязнув в своей «любви» к доступной подружке, совершенно не замечал, что подружка давно стала не только его. А осенью произошло то, что должно было однажды произойти — она забеременела. Сергей был уверен, что ребенок его. Она тоже убеждала его в этом. Вполне возможно, оно так и было. Олеськины родители, узнав о претенденте на звание отца, без раздумий утащили дочь на аборт, попутно поскандалив у Сергея дома.

Сергей получил свою очередную порцию по шее от матери и отчима, немного нахмурился от Олеськиного решения, как будто в свои шестнадцать она что-то решала сама, даже покричал возмущенно на нее в пьяном запале. А протрезвев, облегченно вздохнул — перспектива отцовства, естественно, его не привлекала. Отношения Сергея и Олеси медленно и верно приближались к концу, но тут случилось то, что случилось.

1.

Теперь, лежа на нарах, все это почему-то вспоминалось в белом цвете, как что-то самое лучшее случившееся в его жизни. Ему снова казалось, что он любит Олеську, и в минуты беспросветной тоски больше, чем когда-либо хотелось взаимности. Он очень хотел, чтобы подруга переживала за него, и даже, наверное, ждала. Грустно быть совершенно одному. Одиночество окружало и давило. Но трезвая логика, ухмыляясь и смеясь над ним, подсказывала, что ни черта он никому не был нужен. Не существует в этой жизни ни любви, ни дружбы. Кругом сплошное предательство.

Иногда, во время коротких свиданий, появлялась взволнованная, усталая, полностью разочаровавшаяся в Сереге мать. Наводила на него еще большую нестерпимую тоску. Казалось, мама теперь особенно сильно сожалела о существовании такого сына. Сергей еще больше замыкался в себе.

Однако не зря сказано, что ко всему привыкают. Паника и мандраж отступали, на смену приходила апатия. Но и она скоро начала пропадать. Все чаще Серега стал вслушиваться в разговоры бывалых сокамерников, примеряя надвигавшуюся неизведанную жизнь на себя. Мозги снова просчитывали и прощупывали новые тропинки к максимально выгодному положению. Перспективы мало радовали, но приходилось выбирать из того, что предлагала на тот момент судьба. Больше всего теперь нервировала неопределенность — суд по непонятным причинам каждый раз откладывали. Новый год застал его в тех же стенах. Придуманная кем-то примета о том, что, как встретишь этот праздник, так весь год и проведешь, неприятно скребла по душе, рисуя безрадостные перспективы.

Но изменилось все внезапно.

Глава 2

Вызов на допрос и встречи с адвокатом стали привычным делом. Когда в очередной раз куда-то повели, появилась слабая, но надежда, что, наконец, уже скажут что-то определенное. Ожидание приговора убивало уже больше, чем возможность самого наказания. Оказалось, всего лишь сменили адвоката. Без разведения демагогии тот кратко объяснил ход дальнейших действий. Добиваться будут полного примирения сторон. Спускать все на него одного — абсурдно. Пожалуй, это все, что понял Сергей из сложных юридических формулировок, которыми оперировал жутко деловой на вид мужчина. Произносимые им правильные вещи, казалось, должны были воодушевлять, но вновь поднятая суета, Сергея мало радовала.

— Примирение чего-то стоит ведь? — угрюмо заметил он, непонятно с чего вдруг оптимистично настроенному адвокату.

— Естественно, — согласился тот, — нужен откат.

— У нас нечем платить.

— Значит, придется отрабатывать.

Сергей не придал значения этим словам. Они показались ему пустыми. Кто и как будет отрабатывать? Нелепое заявление. Вывод напрашивался один — приговор снова откладывался на неопределенный срок, волокита продолжалась. Кому-то, видимо, выгодно было затягивание процесса. Однако буквально через неделю тот же человек встречал подзащитного в компании неизвестных тому людей. Сергей подозрительно оглядел собравшихся, в душу закралась тревога. И, похоже, не зря — сотрудник милиции занес личные вещи, изъятые при аресте.

Адвокат ввел в курс дела:

— Дело еще не закрыто. Выходишь под подписку, будешь под ответственностью Юрия Владимировича, — он кивнул на одного из мужчин.

Сергей растерянно оглянулся. Вид мужчины ясности не внес, его он однозначно видел впервые, и совершенно непонятно, почему тот должен был за него отвечать.

Тем не менее инструктаж продолжался:

— Никаких самовольных отлучек, никаких контактов вообще ни с кем: ни с друзьями, ни даже с родными. Считай, та же тюрьма, только более комфортная. Малейший промах — и пойдешь по этапу. Мы работаем дальше. При самом благоприятном исходе — спец учет в ИДН, максимум — условный срок. Усвоил?

Сергей машинально кивнул, еще не до конца веря, что это происходит на самом деле.

«Неужели действительно получится избежать заключения? — подумал он. — И какая будет за это расплата?»

Вопросы важные, но задать их ему возможности не дали, и отвечать, само собой, никто ни на что не собирался.