Лоретта Чейз - Недоступная и желанная

Подумав так, Вир приподнял голову и увидел совсем рядом ее прекрасное гордое лицо.

– Я умер и передо мной ангел или это все-таки ты, Гренвилл? – прошептала он.

Лидия инстинктивно попыталась отклониться назад, но Вир был не настолько ослаблен и целомудрен, чтобы позволить прекрасному видению исчезнуть без поцелуя. Дотянувшись рукой до ее затылка, он попытался притянуть Лидию к себе. Она было поддалась, но уже через мгновение начала сопротивляться. Как всегда. Теперь он точно знал, что это не сон.

Ни в каком сне нельзя ощутить сладость ее мягких налитых губ. А Вир впитывал ее, смаковал каждую мельчайшую капельку, продлевая и углубляя этот волшебный поцелуй посреди бушующей грозы.

Однако следовало остановиться. И он неохотно выпустил ее из объятий. Это было так противоестественно, так противоречило его желаниям, что вполне могло сойти за подвиг самоотречения, достойный канонизации. Но именно в этот момент что-то дрогнуло в нем, истина прорвала грубую оболочку, за которой он так старательно прятал свою душу.

– Ты мне очень нужна, – прошептал он хриплым от волнения голосом. – Ты, греховная земная женщина, мне нужнее всех небесных серафимов. А ты сама хочешь, чтобы я стал твоим навсегда? Ты же об этом говорила только что, милая?

Лидия прерывисто вздохнула.

– Да, я это имела в виду, черт тебя побери. Но не такая уж я милая. Поднимайся, великий притворщик!

Для Берти Трента это, естественно, был далеко не первый несчастный случай. Тем не менее впервые не он выступал виновником происшествия. Впрочем, как Трент поведал мисс Прайс, когда Лидия поспешила к Эйнсвуду, даже самый искусный возница не смог бы предотвратить случившееся. Испугавшаяся молнии лошадь встала на дыбы так резко, что сломала оглоблю. А когда тильбюри начало переворачиваться, сломалась и вторая. Лишившись оглоблей, лошадь рванулась в сторону, утащив на себе остаток сбруи.

Берти удалось выпрыгнуть из тильбюри за секунду до того, как коляска начала переворачиваться, и он лишь слега ушибся, кувыркнувшись на дороге. Берти сразу поспешил к Эйнсвуду, но его опередила бросившая свой кабриолет мисс Гренвилл. Поэтому Берти, руководствуясь джентльменским принципом «сначала женщины», поспешил на помощь мисс Прайс, оставшейся один на один с норовистым мерином.

Лидии он объяснил, что если Эйнсвуд мертв, то ему уже никто не поможет. А если он жив, то его следует поднять с земли и побыстрее доставить в Липхук, где герцогу окажут необходимую помощь. Но, поскольку тильбюри вдребезги разбито, а кабриолет не может везти четверых, самым правильным будет поехать в нем в деревню ему с мисс Прайс и попросить там помощи. Это не займет много времени. До гостиницы «Анкор» не более мили, а в ней полно друзей Эйнсвуда, ожидающих завершения гонки. Таким образом, карета для проведения спасательной операции наверняка найдется в течение нескольких минут.

Хотя они торопились, но одна маленькая заминка по дороге в гостиницу все-таки произошла. Берти притормозил у развилки, где стоял столб с указателями.

– Однако, – пробормотал он, удивленно моргая. – Блэкмур. Так вот он где.

Мисс Прайс все еще дулась на спутника, но не так сильно, как в пятницу. Тогда ее разгневало его страшное упрямство. Теперь, когда Берти решил воспользоваться кабриолетом, Тамсин не проявила недовольства, однако во время их короткого путешествия была менее разговорчива и дружелюбна, чем обычно.

Услышав восклицания по поводу Блэкмура, она посмотрела на компаньона таким пристальным изучающим взглядом, что Берти стало немного не по себе.

– Ты знаешь эту деревню? – спросила мисс Прайс, когда они тронулись.

– Нет, – покачал он головой. – Дело в портрете, связанном с Карлом Вторым. Только на нем изображен не он, а его друг, и я не знаю, за что он получил свой титул. Но дело не в этом. У этого парня были длинные светлые волосы, такие желтоватые, слегка вьющиеся, и мне захотелось понять, почему он так стремится походить на женщину. Это меня тогда и отвлекло. Но теперь я понял: меня интересует именно он. Он, а не король.

Мисс Прайс смотрела на него, обдумывая услышанное.

– Длинные вьющиеся волосы. Светлые, – задумчиво произнесла она. – Друг короля Карла Второго. Значит, скорее всего, шевалье. Видимо, на портрете был изображен близкий к королю придворный.

– И он мог бы быть братом мисс Г., – сказал Берти, останавливая кабриолет у входа в гостиницу. – Но он не мог, потому что умер давным-давно. Это первый граф Блэкмур. Про него моя взбалмошная сестренка говорила, что он ей нравится больше всех мужчин, которых она видела на картинах. И тут маркиз Дейн… Вылитый он, о боже! Никак не думал, что такое возможно. Остается только молиться, чтобы он не увез мою сестру.

Мисс Прайс посмотрела на дверь гостиницы «Анкор». Там стоял маркиз Дейн, направив на них свой знаменитый убийственный взгляд, к которому, впрочем, как утверждал Берти, уже начинал привыкать.

Тем не менее мисс Прайс он явно встревожил, поскольку, пролепетав что-то похожее на «О господи!», она потеряла сознание. Берти все это привело в состояние полной растерянности.

– Конечно, я встану ради тебя, – сказала Тамсин, ловко закалывая волосы Лидии. – Мне уже стало лучше. Просто я переволновалась, да еще ничего не ела, вот и хлопнулась в обморок. Но я совершенно не чувствую никаких последствий. Это самый волнующий, уникальный день, и я не хочу пропустить заключительный момент.

Такой разговор они вели в одном из номеров гостиницы «Анкор».

Лорд Дейн и Селлоуби приехали за Лидией и Эйнсвудом в наемной карете, застав их бредущими по мокрой дороге в сторону Липхука. Они упомянули о том, что Тамсин упала в обморок. От страха при виде Дейна, как не преминул уточнить Селлоуби. Однако Лидия была слишком возбуждена, чтобы обратить на это серьезное внимание.

Ее переживания были связаны не только с состоянием Эйнсвуда. В не меньшей степени ее мучили мысли о своем глупом или мягкосердечном согласии на свадьбу. Кроме того, смущало появление лорда Дейна. Как Лидия подозревала, она была чуть ли не точной копией отца лорда Дейна.

Впрочем, маркиз Дейн и Селлоуби ни единым взглядом не показали, уловили они это сходство или нет, ни во время короткого путешествия до гостиницы, ни тем более в момент объявления о свадьбе. Было решено, что церемония состоится сразу же, как только невеста и жених умоются и переоденутся в чистую одежду.

В тот момент Лидия была не в состоянии придумать какое-то приемлемое возражение на это, хотя понимала: герцог, по сути, требует немедленно сковать ее брачными узами. Даже сейчас, после горячей ванны, чая и расслабления в нежных руках Тамсин, Лидия чувствовала себя, как на палубе качающегося корабля. То, что все повернулось именно так, что она потеряла контроль над происходящим, было недопустимо.

– Мне следовало настоять хотя бы на времени для отдыха, – сказала Лидия. – Но Эйнсвуд… О, он так настойчив и нетерпелив. Для него настоящее мучение, если кто-то говорит «нет».

– Нет никакого смысла откладывать свадьбу, когда Эйнсвуд все уже приготовил, – осторожно возразила Тамсин. – Разве не приятно наблюдать, каким организованным он может быть, когда захочет?

– Правильнее это назвать самодовольством и самоуверенностью, – возразила Лидия. – Коль скоро все в его руках и его друзья уже собрались, ему кажется, что мы никуда не денемся.

Тамсин слегка отступила назад, оценивая довольно милую прическу, которую она соорудила. Лицо Лидии теперь окаймляли две слегка вьющиеся золотистые пряди, часть аккуратно расчесанных волос ниспадали на шею, а затылок украшал плотно сколотый в виде короны пучок.

– «О, будь конец всему концом, все кончить мы могли бы разом», – процитировала она «Макбета». – Леди Дейн сказала, что чем больше мужчине приходится ждать, тем глубже он погружается в полубезумное состояние. По ее словам, с лордом Дейном именно так и случилось. Ко дню свадьбы он стал совершенно невыносим. В результате за неделю приготовлений к торжеству леди Дейн чуть не сошла с ума. А она не из тех, кого легко выбить из колеи.

– Организация их бракосочетания скорее смахивала на подготовку к битве при Ватерлоо, – проворчала Лидия. – Она был грандиозна. Церковь набилась битком. А на свадебный завтрак народу навалило еще больше.

– У нее вкус к дорогим вещам, как сказал его светлость.

– Что ж, у нас все будет не таким грандиозным. – Лидия осмотрела свое отражение в зеркале. – За исключением моей прически. Какой элегантной ты меня сделала… особенно голову.

«Но это всего лишь внешность», – подумала Тамсин. Кем теперь станет Лидия Гренвилл, она и сама не очень понимала.

«Представляешь себя знатной леди?» Этот вопрос периодически с издевкой задавал отец много лет назад. Очевидно, так оно и было. Лидия действительно часто думала о том, что по линии матери принадлежит к роду Баллистеров.

С другой стороны, когда Лидия впервые увидела лорда Дейна и обнаружила в его мрачном лице знакомые черты, она ощутила какую-то странную смесь чувств: удивление, досаду и даже удовлетворение. А лорд Дейн тогда лишь бросил на нее безразличный взгляд и продолжил разговор со своим школьным приятелем Эйнсвудом.

Когда после свадьбы лорда Дейна Селлоуби стал рассказывать, что видел женщину, будто сошедшую с одного из портретов галереи Афкорта, было очевидно: он уловил ее сходство с женихом. Однако, возможно, сходство это было неопределенным, слегка заметным. По крайней мере сегодня, когда Селлоуби и Дейн стояли совсем рядом с ней, ни тот ни другой его явно не обнаружил.

Наверное, так оно и было. Очевидно, мама видела предыдущего лорда Дейна на каком-нибудь шествии или выходившим из кареты. Видела, конечно, издалека и могла заметить, что ее дочка похожа на него, а затем сочинила красивую легенду. Ведь и Лидию саму на написание «Фиванской розы» вдохновила статья в одной из бульварных газет, где рассказывалось об обручальном кольце леди Дейн с большим неограненным рубином, окруженным бриллиантами.