– Не думаю, что для герцога имеет значение твоя прическа, – вернул ее в действительность голос Тамсин. – Не сомневаюсь, что он, не откладывая в долгий ящик, с радостью пошел бы с тобой под венец даже тогда, когда мокрые волосы прилипали к твоему перемазанному лицу, а набухшая от влаги шляпка болталась на шее бесформенным комом.

– Эйнсвуд тоже выглядел далеко не как красавчик Браммел[12], – сказала Лидия, поднимаясь из-за туалетного столика. – В любом случае, вымок он гораздо сильнее и рисковал простудиться, если бы приступил к функциям жениха, не переодевшись. А мне не очень интересно провести первые дни после свадьбы у постели больного мужа. – Повернувшись, она столкнулась с устремленным на нее серьезным взглядом Тамсин. – Считай, что я сумасшедшая или капризная, как тебе больше нравится.

– Я считаю, что ты не права, называя свои чувства к нему девичьей влюбленностью, инстинктом размножения или бредом похоти. – Тамсин мягко улыбнулась. – Мне кажется, ты испытываешь к нему настоящие чувства, и они начинают расти.

– Ну да, особенно после дождя. Как грибы. Ты это имеешь в виду?

– Нет смысла притворяться, что Эйнсвуд тебе безразличен, – продолжила Тамсин, игнорируя шутку. – Я видела, как ты выскочила из нашего кабриолета, забыв о грозе, о взбесившемся мерине. Ты думала только о герцоге Эйнсвуде… Это выглядело так романтично, – улыбнулась Тасмин.

– Да уж, романтично, – фыркнула Лидия. – Я того и гляди заболею.

– Это предсвадебная нервозность, – сказала Тамсин, направляясь к двери. – Рискну предположить, что ему сейчас еще хуже, чем тебе. Эйнсвуд измучился в нетерпении. Поэтому лучшее, что все мы можем сейчас предпринять, – это попросить священника побыстрее избавить вас обоих от мук ожидания.

– Мне не из-за чего нервничать, мисс Дерзость! – воскликнула Лидия, гордо вскинув голову. – И я ни в малейшей степени не страдаю. Я совершенно спокойна. – Она подошла к двери. – Совсем скоро я стану герцогиней Эйнсвуд, и тогда, – Лидия наигранно строго посмотрела на Тамсин, – вы, простолюдины, держитесь у меня!

Она вышла из комнаты. Смеющаяся Тамсин последовала за ней.

Благодаря Дейну, Селлоуби и Тренту времени для мук и переживаний у Вира Эйнсвуда не было. Они без остановки болтали, не давая жениху задуматься даже на полминуты.

Разговор велся в малом обеденном зале гостиницы, который был зарезервирован под торжество.

– Удивительнейшая вещь, скажу я вам, – разглагольствовал Трент, – у меня просто в голове не укладывается, как ты мог этого не увидеть. Разве что ее жалкого мокрого вида…

– Конечно же, я узнал ее, – сказал Селлоуби. – Ведь я видел ее прежде, у церкви после венчания Дейна. Любой бы заметил эту красивую молодую женщину с такой великолепной фигурой. В толпе журналистов она выделялась, как роза среди сорняков. Не говоря уж о том, что среди этих щелкоперов вообще крайне мало женщин. Поэтому там могла быть только леди Гренвилл. Даже издалека ее внешность бросается в глаза.

– Именно об этом я и говорил, – упорствовал Трент. – Высокий парень с золотистыми вьющимися волосами, которого я видел…

– Я бы не назвал их золотистыми, – перебил его Дейн, – Скорее, они льняные. И не такие уж вьющиеся.

– То есть цвета бледного золота, – уточнил Селлоуби. – Напоминает мне…

– Да, того парня, рыцаря, которого моя сестра…

– Графа д’Эсмонда, – продолжил Селлоуби. – Глаза, однако, другие. У нее они тоже голубые, но гораздо светлее.

– И она не может быть француженкой, – добавил Дейн.

– Я и не говорил, что она француженка. Я только пытался вспомнить слово, название титула, как-то связанное с лошадьми, которым мисс Прайс его назвала. Кажется шевал…

– Дошедшие до меня слухи утверждают, – продолжил свои рассуждения Дейн, – что она родилась на Борнео и занималась там разведением крокодилов. Тебе небось не известен этот факт из ее прошлого, не так ли, Эйнсвуд? Впрочем, я сомневаюсь, что на Борнео водятся крокодилы.

– Какое мне, черт возьми, дело до ее прошлого! – огрызнулся Вир. – Меня сейчас интересует, где будет заниматься своим делом этот проклятый пастор и есть ли шанс на то, что невеста явится на свадьбу в этом веке.

На то, чтобы принять ванну и переодеться, у его светлости ушло полчаса. После этого он уже более полутора часов ожидал свою будущую герцогиню, и все это время с содроганием сердца думал, не простудилась ли она, не заболела ли настолько, что не может дышать из-за язв, покрывших воспаленное горло. Вполне естественно, что его не очень интересовала болтовня друзей, выясняющих, какого цвета ее волосы и глаза и водятся ли крокодилы на Борнео.

– Может быть, леди Гренвилл передумала, – предположил Дейн, издевательски улыбаясь, и Вир с трудом сдержал желание врезать кулаком по его наглой физиономии. – Может, она согласилась выйти за тебя, пребывая в шоковом состоянии, а теперь пришла в себя…

– Я согласилась выйти за него из жалости, – раздался спокойный женский голос, – и из гражданского чувства долга. Мы не можем более позволить ему устраивать безумные гонки по безлюдным дорогам, разбивать коляски и пугать лошадей.

Четверо мужчин одновременно повернулись к говорившей.

Драконесса стояла в дверном проеме, одетая с ног до головы в черное и застегнутая так туго, что было удивительно, как она может дышать. Когда Гренвилл прошествовала вперед, бомбазин зашуршал, будто пытался шепотом сообщить о чем-то.

Позади нее шла мисс Прайс. Замыкал маленькую процессию священник.

– Пойду-ка я поищу свою жену, – сказал Дейн, направляясь к двери. – Не вздумайте начинать без нас. Я должен передать невесту жениху.

Гренвилл удивленно вскинула брови.

– Они тянули жребий, кому какую роль исполнять, – объяснил Вир. – Трент будет шафером, а Селлоуби встанет к двери, дабы охранять нас от толпы шумных пьяниц.

Это толпа давала о себе знать звуками, доносившимися из большого обеденного зала. Там пели непристойные песни и изрыгали угрозы в адрес несчастных путешественников, загнанных грозой в гостиницу.

– Твои друзья лишились возможности наблюдать окончание того акта спектакля, который ты назвал гонками, – сказала драконесса.

– Поверь, Гренвилл, они не в состоянии насладиться зрелищем, – ответил Вир. – Большинство из них предпочтут остаться около винной бочки, а остальные уже не в состоянии отличить жениха от винной бочки.

– Это торжественное событие, – строго произнес священник. – Священное таинство бракосочетания не допускает легкомысленного отношения к себе, не… – Он осекся под устремленным на него ледяным взглядом мисс Гренвилл. – Таким образом… Что ж. – Священник поправил воротничок. – Полагаю, мы могли бы начать.

В голове Вира вновь закружились неприятные, изводящие мысли, или воспоминания, или что-то еще, чему он не знал названия. Однако вошли Дейн с женой, и лорд Вельзевул, как обычно, взял на себя обязанности распорядителя, указывая одному встать сюда, а другому – туда, этому делать то, а другому – это…

Через несколько минут церемония началась, и Вир мог думать только о стоящей рядом с ним женщине, о том, что она теперь принадлежит ему… отныне и навсегда.


Невеста и остальные женщины ушли пораньше. Виру же друзья позволили покинуть свадебную пирушку только в полночь, и то только потому, что кто-то, не то Кэрратерс, не то Толливер, привел целую компанию веселых девиц и в связи с этим Дейн объявил, что женатые парни могут уйти, если хотят.

Трент хотя и не был женат, но ушел вместе с ним и вновь возобновил попытки заставить Дейна выслушать свою невразумительную теорию, или историю, или еще что-то в этом роде о Карле Втором, придворных, шевалье и черт знает о ком еще.

– Я помню, это было в твоем доме, – твердил Трент Дейну, когда они втроем поднимались по лестнице. – В портретной галерее, которая тянется не менее чем на милю. Он был в такой нише, и Джесс сказала, это ее любимый…

– Длина галереи сто восемьдесят футов, – внес коррективу Дейн. – Это может подтвердить Эйнсвуд. В день похорон моего отца я устанавливал его портрет на положенное место и предложил посоревноваться в стрельбе из лука. Помнишь, Эйнсвуд? Ты еще сказал тогда, что практиковаться в стрельбе, используя в качестве мишени отцовский портрет, – это забава для школьников, и резонно заметил, что гораздо большее удовольствие я получу, ублажив ту рыжеволосую чертовку Чарити Грейвс в спальне хозяина. Ты ведь сам ее опробовал перед этим и нашел, что она заслуживает моих усилий. – Они как раз дошли до последнего пролета, и Дейн, прощаясь, похлопал Эйнсвуда по плечу. – Эх, старина, те деньки в прошлом. Теперь мы должны иметь дело только со своими леди, и их у нас только по одной на брата. – Он повернулся к Берти. – Спокойной ночи, Трент. Приятных сновидений.

– Я говорю, Дейн, а ты…

Взгляд черных глаз лорда Вельзевула заставил его замолчать.

Берти поправил шейный платок.

– Что ж, хорошо. – Он отошел от Дейна. – Я хотел сказать, что поздравляю тебя, Эйнсвуд, и желаю хорошей ночи и всего, чего положено жениху, в общем, сам знаешь. Уверен, ты справишься.

Берти пожал Виру руку, кивнул Дейну и направился к своей комнате.

В глубине сознания Вира вновь шевельнулось что-то неприятное, однако его взгляд, скользнув по коридору, уперся в дверь комнаты, за которой его ждала новоявленная герцогиня, и мысль об этом затмила все остальные.

– Моя жена собирается подарить мне ребеночка где-то в феврале или в марте, – напомнил о себе Дейн. – Потребуются крестный папа и крестная мама. Не согласитесь ли стать ими вы с женой?

Виру потребовалось некоторое время, чтобы до конца осознать, что означает услышанное. Он проглотил подступивший к горлу комок. Несмотря на время, жизнь в разных местах и странах, недопонимание и даже стычки, они с лордом Вельзевулом оставались настоящими друзьями. Сейчас это стало абсолютно ясно.

– Так вот почему ты так хотел, чтобы я женился, – сказал Вир чуть дрогнувшим голосом.