– Проклятье!

– Видимо, стоит сразу рассеять возможные иллюзии, – сказала Лидия. – Я вообще не люблю компромиссов. А в данном случае, боюсь, они в принципе исключены.

Вир поднял голову, взглянул на нее и снова опустил.

– Ты вышла за меня. Это был компромисс. И ты пошла на него, несмотря на все свои проклятые принципы.

– Это был не компромисс, а попрание всех моих принципов, – ответила Лидия. – Единственный способ восстановить душевное равновесие теперь – это привести все в порядок.

Вир вновь поднял на нее глаза. В них читались боль и осуждение.

– А говорила, что хочешь сделать меня счастливым, – тихо произнес он.

Лидия, готовая парировать любой выпад, уже открыла рот, но, услышав ответ, закрыла. Она нервно пересекла спальню, затем вернулась назад. Комната была довольно большая, двигалась Лидия медленно, прошла минута, потом еще одна… Вир тоже молчал. Он стоял у камина и смотрел на нее.

Лидия вдруг поняла, в чем заключается главная проблема их отношений. Она привыкла сталкиваться с трудностями и инстинктивно ощетинивалась при малейшем намеке на их появление. У Вира же все обстояло наоборот. Он не был настроен на борьбу с трудностями по той простой причине, что с серьезными трудностями просто не сталкивался. Лидия понимала, как важно найти правильные слова, прежде чем продолжить разговор.

Лидия еще раз пересекла комнату, подошла к окну и посмотрела на улицу. Моросил дождь. Она скорее слышала это, чем видела. Глаза воспринимали только сотканный из лунного света туман и призрачный блеск звезд где-то далеко наверху. Наверное, таким был мир в первые дни творения.

– Да пусть меня черти поджарят! – прервал ее размышления возбужденный до предела голос Вира. – Ну не подумал я о последствиях!..

Лидия отвернулась от окна. Вир стоял неподалеку от камина, опираясь на спинку стула и опустив взгляд на свои руки. Его красивое лицо было неподвижно.

– Дейн тоже сказал, что я должен подумать об изменениях в своем домашнем хозяйстве, чтобы приспособить его к появлению жены, – признался Вир. – Но на кой черт мне это нужно? Неужто кто-то думает, что мне дорога эта кирпичная коробка, гори она синим пламенем.

Домом он действительно не дорожил. Более того, Лидия подозревала, что Вир не огорчился бы, сгинь он вообще. Но поскольку наличие лондонского родового гнезда было очевидным фактом, то оставалось хотя бы делать вид, что его нет, и вести себя так, будто ты не герцог Эйнсвуд. Он и старался не думать ни о доме, ни о слугах, нанятых для его обслуживания. Собственно, таким же образом Эйнсвуд тщательно игнорировал и все другие обязанности, связанные со своим титулом.

«Я в этом не виноват, не так ли?» – с горечью заметил Вир несколько дней назад, когда Лидия пыталась напомнить ему, что он герцог и это налагает определенную ответственность.

– Очень точное объяснение, – сказала Лидия, направляясь к кровати. – Однако если дом тебе не дорог и не нужен, то какой смысл так шуметь и злиться из-за того, что я собираюсь похозяйничать в нем? Впрочем, готова признать: сам процесс перестройки и наведения порядка будет действовать тебе на нервы. Поэтому я постараюсь уложиться в две недели. И в этот период тебе не обязательно сидеть здесь. Ты можешь уходить куда пожелаешь и проводить время вне дома.

– Вне дома…

– Я не хочу, чтобы ты мешал слугам. Вряд ли они станут работать с особым энтузиазмом, если ты будешь путаться под ногами и рявкать по малейшему поводу и без такового. Кстати, энтузиазма их хозяйки это тоже касается.

– Ты выбрасываешь меня из моего собственного дома?

Устремленный на нее взгляд предвещал бурю. Но Лидия не отвела глаз. Обещание бури еще не буря. Гораздо опаснее его мрачный и холодный взгляд. Такое состояние могло закончиться настоящим взрывом.

– Ты не так часто здесь бываешь. И тебе все равно, что будет с домом. Сам же сказал. Вот я и подумала, что тебе, может быть, лучше находиться в каком-нибудь другом месте.

– Проклятье! Ты хоть понимаешь, что говоришь, Гренвилл? Мы только вчера поженились, а ты уже… уже выпихиваешь меня вон. – Вир отставил стул, подошел к ней и приобнял за плечи. – Я женился на тебе, черт побери! Я твой муж, а не любовник, которого можно бросить после первого интимного свидания.

Он вдруг наклонился и крепко поцеловал ее.

Это произошло так быстро, а поцелуй был таким неистовым, ошеломляюще эротичным и властным, что не могло быть и речи о том, чтобы отстраниться.

В поцелуе чувствовались гнев и сила, но важнее были вкус греха и дьявольское знание, которое передали ей прикоснувшиеся губы, и слова любви, которые неслышно произносил проникший в ее рот язык.

Вир понял, что Лидия готова, раньше ее самой. Понял, когда ее пальцы импульсивно сжали край его рубашки.

– О боже, Эйнсвуд! – только и смогла произнести она.

– Вир, – громко произнес он. – Ты называла меня по имени, когда мы давали клятву верности. Зови меня так всегда, Лидия.

– Вир, – послушно произнесла она, обхватив его лицо ладонями и притягивая к своему.

– Тебе не удастся прогнать меня, – прошептал Вир, расстегивая верхнюю пуговицу на лифе платья. Еще через пару секунд он с быстротой пианиста, играющего арпеджио, расстегнул все остальные.

Руки Лидии расслабленно обвисли.

– Ты все неправильно понял, – прошептала она.

– Зато сделаю все, как надо.

Столь же эффектно, как с пуговицами, Вир справился с крючками и лентами. Платье черной грудой упало на пол. Он отшвырнул его в сторону и тут же принялся за нижнюю рубашку.

– Я еще не говорила, что хочу тебя, – подразнила Лидия его.

– Просто ты пока недостаточно меня хочешь. – Вир смолк, однако пальцы его продолжали ворошить атлас рубашки и шелк лент. Его лицо расслабилось. – Прелесть, – прошептал он.

– Это подарок леди Дейн.

Вир наклонил голову и провел языком по скользкому вырезу тонкой, как паутина, сорочки.

У Лидии перехватило дыхание. Она запустила негнущиеся пальцы в каштановые волосы, чтобы остановить его.

– Что ты делаешь?

Лидия сразу услышала, как робко и неуверенно прозвучал ее голос, и рассердилась на себя. Однако сделать уже ничего не могла. Ее муж был настоящим развратником. Он делал с ней то, чего она со своей неопытностью даже не могла представить.

Между тем Вир повернул голову и принялся нежно покусывать кожу ее предплечья.

Лидия не сопротивлялась.

– Ты надела новое нижнее белье, весьма симпатичное, и специально для меня, – сказал Вир. – Очень мило.

Белье на самом деле было очень хорошее и, несомненно, очень дорогое. Но отказаться от подарка леди Дейн было невозможно, это противоречило бы всем правилам приличия. Хотя с приличиями тоже еще надо разобраться. Леди Дейн явно переборщила и подарила такие эротичные вещицы и в таком количестве, что хватило бы на дюжину шлюх.

– Это значит, что ты больше не сердишься? – спросила Лидия несколько настороженно.

Вир поднял на нее глаза. Лидия разглядела в полумраке две зеленые щелочки с мечущимися в них озорными искрами.

– А я сердился? Совершенно забыл, – произнес он и улыбнулся своей опасной туманящей ум и размягчающей сердце улыбкой.

Этот ленивый изгиб его чувственных губ действительно был опасным оружием, и Вир, скорее всего, знал это. Неудивительно, что он ни во что не ставил женщин. От одной этой улыбки они падали к его ногам, как кегли от удачного шара.

Лидия тоже «пала», фигурально конечно. Физически она прильнула к нему и закрыла губами эту возбуждающую улыбку.

Вир физически никак не отреагировал. Губы его не ответили на поцелуй, руки замерли на ее талии, куда он их только что перенес, поза не изменилась.

Лидия провела языком вдоль линии его рта так же, как недавно делал он.

Руки Вира сильнее сжали ее талию.

Она стала нежно покусывать его нижнюю губу, как недавно он ее предплечье.

Вир прикусил ее верхнюю губу, рот его приоткрылся.

Поцелуй был глубоким и долгим. Лидия как бы погружалась в него, теряя ориентацию в пространстве, и в конце концов полетела в темную зовущую пропасть.

Пока Лидия летела, Вир занялся ее сорочкой, причем так аккуратно и нежно, что она почти не чувствовала этого. Его большие ладони просто скользнули по ней, как струи воды, а пуговицы и крючки при этом как бы сами собой расстегнулись.

Сорочка водопадом низверглась к ее ногам. Вир встал на колени и аккуратно отложил сорочку в сторону, затем положил руки Лидии себе на плечи, снял с нее туфли и осторожно отставил их.

Проделав это, он протянул руки к ней, она взяла их и опустилась на ковер, оказавшись на коленях напротив него.

– О, на тебе самый красивый корсет из всех, что я видел, – прошептал он. – Он слишком красив, чтобы срывать его в сумасшедшей спешке. Повернись, пожалуйста, Лидия.

Это действительно была прекрасная вещица, украшенная с обеих сторон розовой бахромой и узором в виде миниатюрных листьев. Вскоре Лидия почувствовала, как корсет на спине раздвинулся в том месте, где были крючки прикрывающего ее груди лифа. Тут же его руки проскользнули под ткань и обняли ее, а губы принялись целовать шею и плечи.

Лидия почувствовала, как слабеет от нарастающего желания. Она опустила сделавшиеся вдруг непослушными руки и прикрыла глаза, целиком отдаваясь чувствам.

Вир снял корсет полностью. Она услышала, как участилось его дыхание.

– О Лидия, это… это невозможно, такие вещи просто нельзя делать, – хрипловатым шепотом произнес он, указывая на заднюю часть корсета.

Тонкая, как крыло бабочки, ткань, окрашенная в нежнейший розовый цвет, колыхнулась в его руке.

– Повернись ко мне, – сказал Вир.

Лидия повернулась, подавляя желание чем-то прикрыть свою наготу. Он уже видел ее обнаженной, разве не так?

– Надеюсь, твои слова не означают, что продолжения не будет? – спросила она, загоняя вглубь готовую сорваться с губ нервную усмешку.

– Не означают. Я прощаю тебе, – сказал Вир. Голос его сделался густым, зеленые глаза с вожделением смотрели на ее бедра.