Они свернули с главной магистрали, и вскоре Мелани заметила высокую изгородь аэродрома. Уже через минуту машина плавно затормозила и остановилась у входа в ангар, где их ждал небольшой самолет. Мелани обратила внимание на то, что Ремиго уже был здесь и о чем-то оживленно разговаривал с пилотом. Заметив подъехавшую машину, он подбежал к ней, помог дамам выйти и, подхватив их багаж, направился к самолету, указывая путь. Как только все уютно разместились в креслах и пристегнулись ремнями безопасности, самолет плавно выехал из ангара и направился к взлетной полосе. Они не успели еще взлететь, как Мария обратилась к Ремиго с вопросом:

– У тебя нет случайно газеты?

Ремиго молча протянул ей газету.

Их полет длился уже несколько минут. Мелани, почувствовав усталость, откинулась на спинку сиденья и смежила ресницы, решив немного расслабиться. Время от времени она открывала глаза и смотрела в окно иллюминатора на расстилавшиеся внизу густые леса.

– О Боже! – неожиданно воскликнула Мария. – Это ужасно, просто ужасно…

– Что случилось? – поинтересовалась Мелани.

– Ничего, ничего… Я не могу ничего сказать… О, Мелани… – Она отложила газету в сторону, и Мелани, взяв ее, с любопытством побежала глазами по строчкам. Газета была открыта на странице, посвященной хронике местных происшествий. Один из заголовков, бросившийся Мелани в глаза прямо-таки ослепивший ее, гласил: „Убийство дизайнера". Только успев прочитать эти два слова, она уже поняла, что речь идет об Эдуардо. Буквы плыли у нее перед глазами: „…де Чакас найден мертвым в своей квартире… задушен… смерть наступила несколько часов назад… очевидность употребления наркотиков… подозревается в гомосексуальных связях…".

Пронзительный крик Мелани наполнил самолет. Она даже не старалась контролировать себя.

– Мы должны вернуться! – рыдала она, нащупывая пряжку пояса безопасности и пытаясь подняться с кресла, но Ремиго схватил ее за руки и удержал на месте.

Мария потянулась за своей сумочкой. Вынула оттуда маленькую коробочку и, открыв бутылку минеральной воды, налила немного в стакан.

– Выпей, это поможет тебе, – спокойно сказала Мария, заставляя Мелани взять лекарство. Когда наконец маленькая желтая таблетка оказалась между дрожащими губами Мелани, Мария протянула ей стакан воды, а затем, вздохнув, глубоко уселась в кресле, продолжая успокаивать невестку, нежно поглаживая ее по голове.

– Все хорошо… все хорошо… – как будто утешая малого ребенка, повторяла Мария снова и снова, пока Мелани наконец не успокоилась и не закрыла глаза.

– Быстро получилось, – услышала она далекий голос Ремиго.

– Она пробудет в таком состоянии до завтрашнего утра. – Мелани еще могла слышать голос Марии, но не могла разобрать, что та говорит, все слова в ее сознании слились в один непонятный протяжный звук.

Минуту спустя Мелани уже спала глубоким сном.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Открыв глаза, Мелани увидела лишь абсолютно белое полотно, и ей показалось, что она смотрит на облака через окно самолета. Она медленно пробуждалась, головная боль опять заставила ее опустить веки, и, почувствовав мягкость простыней, она решила, что находится в собственной кровати в своей комнате. Но, вновь открыв глаза, Мелани поняла ошибку: ее взору открылся совершенно чистый белый прямоугольник, а не витиеватая лепнина потолка ее спальни. Лишь сейчас вспомнились ей последние минуты, когда она еще была в сознании: известие о смерти Эдуардо, полет в Лас-Акесиас… Как только они приехали, кто-то, видимо, уложил ее в постель.

Осторожно, стараясь не шуметь, Мелани встала и огляделась. Это не ее спальня в их загородном доме и не одно из гостевых помещений. Все окружающее было незнакомым: большая белая комната с кроваво-красным кафельным полом и зарешеченным окном в тонкой стене, совсем немного мебели. Комнаты, которые она привыкла видеть, были элегантными и изысканными в их дорогостоящей простоте. Эта же почти граничила с бедностью и была обставлена дешевыми вещами: лишь небольшая решетка и шкафчик у двери, кровать, пара стульев – вот и вся обстановка. Мелани попыталась открыть дверь, потом решетку, но обе не поддавались. Другая дверь вела в ванную комнату, довольно старую, как предположила Мелани, заметив потрескавшиеся пожелтевшие стены. Здесь она увидела белое чистое полотенце и свою косметическую сумочку, лежавшую на маленьком столике у ванны. Мелани открыла ее, нашла там новые, еще запечатанные в коробочках зубную пасту и щетку. Расческа не была новой, но, к удивлению Мелани, на ручке из слоновой кости были выгравированы ее инициалы, хотя эта вещь никогда ей не принадлежала. Столик находился напротив еще одной двери. Мелани попыталась открыть и ее, несколько раз дернула за ручку, но результат остался прежним.

Вернувшись в спальню, Мелани подошла к входной двери и прислушалась, но не смогла уловить ни единого звука.

– Эй, кто-нибудь! – позвала она. Затем громко крикнула – опять ни малейшего движения. Мелани со всей силы начала долбить в дверь до тех пор, пока ее кулаки не заломило от боли. Все было напрасно, и молодая женщина поняла, что она находится в явно нежилом доме. Единственное окно в комнате было довольно высоко от пола, и Мелани, подтащив к стене стул, взобралась на него.

Первое, что сразу поразило ее, была необычная, невероятная яркость неба: его голубизна казалась неестественно насыщенной, как на почтовых красочных открытках. Потом Мелани увидела развернувшийся перед ней ландшафт. То была не знакомая безграничная зеленая прерия, к которой она привыкла; скалистые чужие горы тесной цепью обступали небольшую долину, и даже на таком расстоянии было заметно, что их вершины запорошены снегом. Бесплодная серость откосов сменялась шерстяным одеялом низкорослых кустарников или отчетливыми изгибами рыжевато-красной почвы. Где бы она ни находилась – это, безусловно, не Лас-Акесиас.

Пейзаж, окружающий дом, не походил ни на один из загородных парков и садов, какие знала Мелани. Он был слишком мал, чтобы называться парком, да и садом его нельзя было назвать; вокруг совсем не было цветов. Деревья и веретенообразные кустарники росли в прямоугольных клумбах, выложенных по контуру камнями, что казалось некоторой попыткой создания самой элементарной гармонии среди бесчисленного количества хаотично растущих высоких кактусов. Внезапно Мелани отвлек громкий лай, и через секунду она увидела двух громадных бегущих догов. Это зловещее зрелище было столь же необычно, как и все остальное. Доги были абсолютно белыми, как два больших пони, в их грациозных движениях чувствовалась сдержанная энергия. Казалось, они совсем не устали от долгого беспрерывного бега. Временами они начинали скалиться друг на друга, обнажая огромные страшные клыки; слюна белой пеной вылетала из их открытых разгоряченных пастей.

Мелани как зачарованная наблюдала за этой картиной, но ее внимание отвлек другой, более интригующий звук: отодвигались засовы в комнате. Она быстро спрыгнула со стула и обернулась. В открывшейся двери Мелани увидела голову и плечи темноволосой, похожей на индианку девушки.

– Сеньора что-нибудь желает? – вежливо спросила она с провинциальным акцентом, который Мелани до сих пор не доводилось слышать.

– Сеньора желает, чтобы ты сейчас же открыла эту дверь. В каком аду я нахожусь! – рассердилась Мелани, раздраженная вялым равнодушием девушки, никак не похожим на то уважение, которое она привыкла ожидать от слуг.

– Я принесу вам завтрак, сеньора, – ответила молоденькая индианка, затворяя решетку двери прямо перед лицом Мелани.


По крайней мере, она знала, что было только девять часов утра. Одежда, в которой она была вчера, или, точнее, в которой прибыла сюда, лежала, аккуратно сложенная на стуле. Мелани была в шоке, когда увидела свою белую дорогую юбку в лакированном гардеробе приколотой к листу грубой зеленой бумаги двумя булавками.

Вначале незнание того, где и почему ее держат взаперти, очень раздражало Мелани, но затем вместо раздражения она почувствовала опасения и страх. Постоянно приходили на ум рассказы Диего об их друзьях, похищенных ради выкупа; некоторых из этих друзей возвращали, но многих – нет. Члены семьи Сантос были на первом месте в списке возможных претендентов на похищение в 1970-х годах. Произошло всего одно или два покушения с тех пор, как Мелани приехала в Аргентину, но говорили, что это было организовано бывшими телохранителями семей или вооруженными формированиями внутри их собственных секретных служб. И Мелани хотела знать, не было ли ее пребывание здесь делом рун Ремиго: профессиональные похитители вряд ли стали бы беспокоиться о косметических принадлежностях и распаковке ее вещей.

Решетка входной двери вновь отворилась, и девушка, быстро поставив поднос на полку, опять закрыла ее. Мелани взяла поднос, на котором она нашла чашку горячего кофе, стакан апельсинового сока и половинку грейпфрута, заботливо порезанного ломтиками: кто-то приготовил это, точно зная, что она предпочитает по утрам.

После завтрака Мелани пошла в ванную. Она оставила дверь открытой и даже не задернула занавески, чтобы иметь возможность видеть и слышать все происходящее вокруг и чувствовать себя менее уязвимой и более уверенной. На этот раз Мелани не стала долго задерживаться под горячим душем, как это делала обычно. Вернувшись в спальню, она быстро оделась. Снова послышался скрип отодвигаемых засовов, и дверь отворилась. Мелани успела поймать взгляд Ремиго перед тем, как он шагнул в сторону и исчез.

Мария уверенно вошла в комнату, глубокие складки ее темно-красного с черной бахромой пончо раскачивались при каждом новом шаге. Мария была одета в брюки-бриджи для верховой езды, убранные в хорошо начищенные высокие ботинки с серебряными пряжками; ее волосы были уложены в пучок, но не в обычном стиле. Она выглядела моложе, современнее в этой мужской одежде, в ней ее движения казались более свободными, раскованными. Лишь слабый блеск жемчужин вокруг шеи, едва заметный в прорезях черной каймы пончо, оставался единственным напоминанием о ее привычном образе.