– Я этого не делала, – сказала она хриплым голосом. Кайл включил мотор.

– Вот об этом нам и надо поговорить. Мерсер может некоторое время подержать федералов на расстоянии, но для того, чтобы построить сколько-нибудь надежную защиту, ей нужно получить от тебя всю информацию.

Лайэн молча кивнула.

Кайл собирался было задать вопрос, но, взглянув на нее, передумал. Она вся дрожала, как только что пойманный дикий зверь. Возможно, она себя и ощущала загнанным зверем. Он чувствовал то же самое в Калининграде, когда неожиданно встал вопрос о паспорте, когда его схватили без всякого предупреждения и бросили в тюрьму, прежде чем Джейк успел вмешаться и уладить дело. Для человека, воспитанного в полной уверенности в том, что свобода законопослушного гражданина так же непреложна, как кислород в воздухе, которым он дышит, вдруг оказаться схваченным на улице, закованным в наручники, запертым в камере, где с ним обращаются как с кучей дерьма… все это может вызвать шок, не меньший, чем изнасилование.

Усилием воли Кайл попытался расслабить плечевые мышцы, сведенные словно для драки. Выезжая со стоянки, он машинально глянул в зеркало заднего обзора.

Бежево-коричневый «форд-таурус» влился в поток машин сразу за ними. Маневр столь же неприкрытый, как если бы преследователи включили сирену и зажгли красный свет. По-видимому, пятидесяти тысяч долларов и заверенной гарантии по поводу оставшейся части залога этим ребятам показалось недостаточно. Они намерены следить за мисс Блэкли и хотят, чтобы она об этом знала.

– Ну все, – сквозь зубы произнес Кайл. – Пора поговорить, дорогая. Что, к черту, происходит?

Лайэн повернулась и потерянно взглянула на него:

– Я же тебе сказала: Вэнь Чжитан считает меня воровкой.

– Мне этого недостаточно. – Кайл нажал на акселератор и проскочил под загорающимся желтым светом светофора. Пусть этот «хвост» поработает за свою зарплату, премии и раннюю пенсию. – Тебя обвиняют в краже нефрита на… сколько? На миллион долларов?

Лайэн зажмурилась. Господи, как ей сейчас нужна горячая ванна, чашка кофе… и чтобы стрелки часов повернули вспять, в то время, когда Вэнь доверял ей, а сама она еще надеялась, что наступит день, когда семья Тан признает ее полноправным членом!

– Да, – наконец выговорила Лайэн. – На миллион долларов.

– Даже если бы ты продала весь нефрит по настоящей цене хотя краденый товар обычно идет с большой скидкой, – залог, который за тебя потребовали, не укладывается ни в какие рамки.

– Что ты имеешь в виду?

– Размер залога, как правило, отражает тяжесть преступления и возможность того, что преступник скроется. В данном случае речь идет о сумме хоть и крупной, но не катастрофической. И сбежать ты не сможешь, по той простой причине, что деваться тебе некуда. Любая страна выдаст тебя американским властям. Вопреки распространенному мнению за миллион долларов в третьем мире свободу не купишь. Может быть, за десять миллионов. И цена растет с каждым месяцем.

Лайэн открыла глаза, взглянула на яркое послеполуденное небо. Наконец-то наступил ясный сине-золотой весенний день, о котором все так давно мечтали.

– Они оставили у себя мой паспорт, – проговорила она наконец.

– И приставили к тебе «хвост».

В первый момент она не поняла. Потом взглянула в боковое стекло. Американский автомобиль следовал вплотную за машиной Кайла, как прицеп.

– Не очень искусная слежка.

– Точно. И это наводит законопослушного налогоплательщика на мысль: что им на самом деле от тебя нужно?

Выражение лица Лайэн показало, что она его не поняла.

– Послушай, – раздраженно заговорил Кайл, – я знаю убийц, растлителей малолетних, насильников и торговцев наркотиками, которых не считают достаточно важными или опасными преступниками, чтобы приставлять к ним круглосуточную слежку. Поэтому я еще раз тебя спрашиваю: какая ставка в этой игре?

– Нефрита на миллион долларов недостаточно?!

– Нет.

– Тогда… что же?

– Черт побери! Лайэн, я не смогу помочь тебе, если ты мне не доверишься. Что, черт возьми, происходит?

– Но я не знаю. – Она судорожно вздохнула. Тряхнула головой, как бы для того, чтобы прояснились мозги. – Сегодня утром я проснулась с улыбкой. Ты занимался со мной любовью так, как будто я богиня. Через час я оказалась в наручниках, и со мной обращались как с преступницей. Какой счастливый день рождения! Мне сегодня исполнилось тридцать.

– У тебя сегодня день рождения?

– Да. Испеки мне пирог с начинкой из судебного досье. – Лайэн попыталась рассмеяться и тут же поняла, что не сможет остановиться. Сильно вздрогнула. Если бы мать со своим любовником была сейчас поближе! – Господи! – Она вздрогнула. – Когда тебя неожиданно арестовывают, начинаешь думать о таких вещах…

– Например?

– Насколько я одинока. Никогда не думала, что доживу до тридцати лет и никому не будет дела, если я окажусь в тюрьме… Ни мужа, ни детей, ни настоящих друзей, ни любовника, ни…

– У тебя есть я, – вырвалось у Кайла прежде, чем он успел подумать.

– Одна ночь. – Она попыталась улыбнуться, но губы задрожали. – И какая ночь! Но кроме ночи, существуют дни, правда? Много дней. Мне казалось, вполне достаточно быть независимой, никому ничем не обязанной, создать свое собственное дело и чтобы ни один мужчина не смог выкинуть меня на улицу, когда я ему надоем.

Не будучи ясновидящим, Кайл тем не менее догадался, что она имеет в виду.

– Но твоя мать и Джонни Тан остаются вместе дольше, чем многие законные супруги.

– Я уверена, что это сознание очень греет ее, когда Джонни встречает китайский Новый год со своей семьей, появляется на всех их крещениях и днях рождения, забывая про наши, делает своей жене детей, когда ему заблагорассудится…

Она содрогнулась всем телом. Только это и выдавало, каких усилий ей стоит держать себя в руках.

– Как они меня ненавидят… – едва слышно прошептала она.

– Ты говоришь о матери?

– Нет, о семье отца. Они бы с улыбкой отправили меня в ад.

– А твой отец?

– А что мой отец? Он давал деньги на мое воспитание, еду, одежду, образование. Это больше, чем делают многие отцы для своих законных детей. Во всем остальном я виновата сама.

– В чем же?

– В том, что я себя от всех изолировала. Создание своего дела заняло все мое время и энергию. Пока я этим занималась, то ни о чем не жалела. Я была одна, но не чувствовала себя одинокой. И потом, я все время думала: вот добьюсь положения в бизнесе, и у меня появится время на личную жизнь. Когда-нибудь. И вот теперь… – Она откашлялась. – Теперь у меня будет достаточно времени. Более чем достаточно. Потеря репутации погубит мой бизнес.

– Ну, это – если допустить, что ты на самом деле виновна.

– Все с легкостью это допустят. Как Вэнь, как младший сын Джонни. Как ты.

– Я этого не говорил.

– Говорить не обязательно. – Лайэн отвернулась от яркого солнца. – Вполне достаточно того, что ты следишь за мной холодным оценивающим взглядом и спрашиваешь, что происходит на самом деле.

– Но это…

– Нет, – Лайэн набычилась, будто приготовившись отразить вражескую атаку, – я не жалуюсь. Ты меня едва знаешь и тем не менее освободил от наручников. Это намного больше того, что можно требовать от однодневного романа.

– Значит, ты так к этому относишься?

– Нет, это ты так к этому относишься.

– В данный момент я вне себя – вот все, что я могу сказать.

Некоторое время напряженная тишина нарушалась лишь беспорядочными звуками дороги. Кайл вел машину почти автоматически, что давало ему возможность для размышлений. Он вспомнил Калининград и то, как едва не погиб там. Вспомнил, как вся семья Донован сомкнула ряды, чтобы его вытащить. Кайл не просил их о помощи, наоборот, он решил выбраться самостоятельно и тем не менее знал, что они готовы прийти на помощь.

Повторил про себя слова Лайэн: «Ты меня едва знаешь и тем не менее освободил от наручников. Это намного больше того, что можно требовать от однодневного романа».

Кайл со свистом выдохнул.

– Я чувствую, что ты не виновата. Но не могу отделаться от множества вопросов.

Лайэн опустила стекло. Лицо и шею омыло прохладным воздухом. Это, конечно, не ванна, но ничего лучшего в данный момент не придумать. Она откинула волосы со лба.

– Спрашивай что хочешь. Может быть, тебе повезет. Вдруг окажется, что я что-то знаю. Хотя… сомневаюсь. Тех, кто допрашивал меня сегодня, мои ответы совсем не удовлетворили.

Рассудок подсказывал Кайлу два возможных объяснения. Первое – она действительно ничего не знает и поэтому не может помочь. Второе, более правдоподобное, – она знает то, что от нее хотят услышать, но не намерена делиться информацией с кем бы то ни было.

О федералах многое можно сказать, но назвать пустоголовыми тупицами их никак нельзя. Если конечно, дело не касается политики. Тогда коэффициент умственного развития у всех резко снижается. А проблема сокровищ гробницы «Нефритового императора» представляет собой сейчас сгусток отвратительно грязной политики.

– Ты получила список вещей, пропавших из коллекции Вэня?

– Мисс Мерсер запросила его.

– И что же?

– Тани сейчас проводят полную инвентаризацию в хранилище. – Лайэн горько улыбнулась. – Это будет нелегко.

– Почему?

– Кроме меня, один только Вэнь знает каждую вещь. Вернее, знал. Сейчас он не может отличить подлинник от второсортной подмены.

– Подмены?! Ты хочешь сказать, что нефрит на самом деле не пропал и обвинения просто сфабрикованы?

– Не знаю. Знаю только, что по крайней мере две вещи исчезли из хранилища, а на их месте появились очень похожие, но менее ценные.

Три, подумала Лайэн, включая нефритовый костюм, если там тоже была произведена подмена. Но этого она не знала. Единственным способом это выяснить было побывать в хранилище и посмотреть. Задача не из легких, если учесть, что Таны перестали ей доверять, а федералы снова арестовали бы ее при попытке пересечь канадскую границу.