Кэти Регнери - Нелюбимый

Перевод: Marizza

Редактор: Екатерина Лигус

Вычитка: Eva_Ber

Обложка: Таня Медведева

Оформление: Eva_Ber

ПРОЛОГ

Бринн

Моя машина не заводилась.

Вот так всё и началось.

С чего-то столь обычного, как сдохший аккумулятор.

Поворачивая ключ снова и снова, я была вознаграждена тишиной и, наконец, написала Джему, что не пойду на концерт. Я сказала ему, что сожалею. Я пожелала ему прекрасно провести время. Я попросила его не будить меня, когда он вернётся домой.

Он не разбудил.

Потому что он не вернулся домой.

Миллион раз, я возвращалась к той ночи, к простым, ничтожным решениям, которые положили начало цепочке событий в моей жизни, ведущей к сегодняшнему дню. Я думаю о Джеме, который проверяет свой телефон, задаваясь вопросом, почему я опоздала. Я представляю, как он получает моё сообщение и морщится в разочаровании. Я мысленно вижу его, размышляющего, покинуть ли клуб и вернуться ко мне домой или остаться.

Он решил остаться.

Двадцать минут спустя он был мёртв.

Стрелок оставил записку, в которой сообщал, что он не любил музыку «Steeple 10». Он ненавидел саму идею нахождения всех этих людей в клубе по одной и той же причине: у них было нечто общее, что им всем нравится. Он не наслаждался ничем и ни с кем и завидовал их общему счастью, их общему одобрению шумной поп-группы. Поэтому он открыл огонь по трём сотням людей, заполнивших клуб, убив тридцать одного из них. Среди них был мой жених, Джем.

Иногда в своих снах я возвращаюсь в эту дождливую ночь, в машину, и двигатель заводится. Я еду в клуб. Паркуюсь снаружи. Вижу, как Деррик Фрост Уильямс выходит из своей «Тойоты Короллы» 2011 года. Его чёрный плащ слишком тяжёлый и слишком тёплый для не по сезону влажной августовской ночи в Сан-Франциско. В некоторых версиях моего сна я представляю себя, перехватывающую его, разговаривающую с ним, поддерживающую его и ненароком дающую ему знать, что он не одинок. В других, я вбегаю в клуб, отчаянно оглядываясь на ярко-розовые и сине-фиолетовые огни, ища белокурые, стоящие торчком волосы Джема в толпе. Я представляю, как бегу к своему любимому и говорю ему лечь со мной на пол, поскольку те, кто быстро упал на пол, в основном, выжили. Я представляю, как мы прижимаемся друг к другу на грязно, скользком от пива полу, когда пули обрушиваются на нас, и испуганные зрители медленно осознают, что происходит. Они беспорядочно мечутся в поисках укрытия, скользя в лужах крови, отчаянно пытаясь увернуться от непрекращающихся выстрелов Уильямса. Но, в основном, в девяти из десяти снов, я опаздываю. Я вижу себя в замедленном режиме, бегущую от машины к клубу, распахивающую дверь точно в срок, чтобы увидеть, как Уильямс поворачивает дуло пистолета на себя, нажимает на курок и падает назад.

Я стою там: застывшая, одинокая, парализованная фигура, неспособная никому помочь. Слишком поздно, чтобы спасти Джема, который, вероятно, мгновенно умер от точного выстрела в грудь — в его сильное, прекрасное, разрывающееся от любви ко мне сердце.

Когда я просыпаюсь, подушка пропитана слезами, и я тянусь к Джему, надеясь, что сон, который у меня был, каким-то образом окажется просто ужасным кошмаром, а не правдой, не действительностью, странной и всё ещё непостижимой частью моей жизни. Но сторона кровати Джема теперь всегда пуста, уже о почти два года.

Остальной мир отошёл от стрельбы на «Steeple 10», ещё больше привыкая к новостям о подобных событиях, без сочувствия к безымянным незнакомцам, которые умирают подобным образом.

Но я не могу двигаться дальше.

Той ночью в толпе у меня был кто-то, у кого было имя и кто был нежно любим. Те из нас, кто выжил, — ходячие раненные. Или ходячие мертвецы.

И некоторые из нас, даже если мы не заходили в тот клуб в ту ночь, всё ещё каким-то образом там, стоящие перед брызгами ярости Уильямса с нашими потерянными близкими и бесполезно желающие, чтобы всё обернулось по-другому.

Глава 1

Бринн

Наши дни

«Бринн, есть ли шанс, что ты сможешь закончить веб-сайт сегодня? Надеюсь, что выйду в эфир в эти выходные. Пожалуйста, сообщи, Стью».

Я смотрю на е-мэйл через край своей кофейной кружки, закатывая глаза. Когда я назначила Стью цену в 1200 долларов за создание его веб-сайта по продаже бассейнов, я ясно выразилась, что на его создание уйдёт до трёх недель. Прошло десять дней, а он уже мешает мне закончить?

— Я ненавижу людей, — говорю я Майло, моему четырёхлетнему сиамскому коту.

Мурлыкая, он расхаживает взад-вперёд по столу между моих предплечий и тёплой клавиатурой, затем резко падает на неё. Экран быстро начинает заполняться строчкой за строчкой вопросительными знаками.

— Я не смогу работать, если ты останешься тут, — говорю я, делая ещё один глоток кофе.

— Мяу, — отвечает он, облизывая лапу. Ну что ж. Тем хуже для тебя.

Майло всегда был болтливым. Именно поэтому Джем выбрал его для меня из всех других котят в зоомагазине в тот день.

— Теперь у тебя будет кто-то, кто составит тебе компанию, пока ты работаешь, — сказал он, протягивая кассиру свою кредитную карту.

— Мне никто не нужен для компании, — заметила я. — Мне нравится работать одной. Кроме того, кошачий туалет — занятие не для меня.

— Я буду держать его в чистоте, — пообещал Джем.

— Я не хочу нести ответственность за кота, — настаивала я скулящим тоном.

— Просто позволь ему быть твоим другом. Я буду заботиться о нём, — сказал он, его ново-английский акцент был ярко выраженным на слове «заботиться», что больше походило на «забориться».

В конце концов, это то, что поколебало меня, — то, как его сладкие губы сказали «заботиться». Мои пальцы сжались. У меня всегда была слабость к акцентам, и как коренной житель Сан-Франциско, я влюбилась в него с первого приветствия.

Джеремая Бентон был из Бангора, штат Мэн, места столь далёкого от залива, что оно с большим успехом могло бы быть вообще другой страной.

— Что будешь пить? — спросила я, когда впервые увидела его.

Я работала за барной стойкой и была поражена синевой его глаз, когда он посмотрел на меня, но решила не обращать внимания на то, насколько безумно, невероятно горяч он был.

— Что угодно, что у тебя зесь есть на разлив.

«Зесь». 

— Зесь? — повторила я, поднимая бровь, мои губы изогнулись.

— Ты потеряла «д»? — спросил он, улыбаясь мне сквозь неряшливую бороду.

— Думаю, это сделал ты, — поддразнила я, протягивая ему пинту пива Go West! IPA (прим. 0,6 л).

Он выпил половину пива и провёл рукой по бороде, прежде чем снова заговорить, эти аквамариновые глаза лишь чуточку потемнели, когда захватили мои.

— Милая, держу пари, что потеряю больше, чем просто «д» с тобой, к тому времени, как всё закончится.

Вот так… мне пришла крышка.

Он рассказал мне, что только что провел месяц в походе по Национальному парку Сьерры по заданию для туристического журнала.

Я рассказала ему, что в жизни не была в походе.

Он назвал меня городской пижонкой и спросил, когда я свободна, чтобы совершить первый.

Я никогда не встречалась с клиентом до того дня, несмотря на множество предложений, но ему я сказала, что свободна в следующую субботу.

Он потерял «д». Я потеряла своё сердце.

— Мяу? — вопрошает Майло, замирая на своём месте, его голубые глаза требуют, чтобы я вернулась к сегодняшнему дню, что, к сожалению, включает создание веб-сайта для бассейнов Стью.

Я осторожно сталкиваю Майло с клавиатуры и удаляю четыре страницы вопросительных знаков, переключаясь обратно на учётную запись электронной почты.

«Нет, Стью. Мне жаль, но, если вы помните, наш контракт даёт мне три недели на создание сайта. Он будет готов к 26 июня, как я и обещала».

Мои пальцы пролетают над клавишами, глаза следуют за буквами всегда медленнее. Когда они, наконец, оказываются на дате, пальцы замирают, и у меня перехватывает дыхание.

26 июня.

26 июня. День. Рождения. Джема. Тридцатилетие Джема.

В горле образовывается комок, такой большой и такой болезненный, что я практически задыхаюсь, поэтому поднимаю руку и массирую горло, отодвигая своё вращающееся кресло от стола подальше от даты, дальше… дальше… дальше...

— Должен. Был. Быть.

Я сказала это вслух, слова более горькие, чем мой кофе.

«Был бы… был бы… был бы тридцатый день рождения Джема», — я заставляю себя это признать.

Мой психотерапевт, Анна, сказала мне, что это бывает вот так, когда вы потеряли близкого в результате насильственной или неожиданной смерти: в течение многих лет или иногда, в крайних случаях, на всю оставшуюся жизнь, вы всё ещё могли отслеживать важные дни и этапы. Это потому, что вы не смогли попрощаться или подготовиться к прощанию. Даже если вы когда-нибудь сможете смириться с их смертью, часть вас, возможно, не будет убеждена, что близкого на самом деле нет. Некоторая тайная, скрытая, тоскующая часть тебя может упорно держаться за неосознанные, иррациональные убеждения, что они не исчезли вообще, просто пропали, просто далеко. И когда ваш мозг заставляет вас понять, что они на самом деле мёртвы…

…в момент… в этот момент — вы будете терять их снова и снова.

Сейчас это случается не так часто, как в первый год… но это всё ещё порой происходит, и это каждый раз сбивает меня с ног.