Провожу ладонью по запотевшему зеркалу и смотрю на свое отражение: немного уставшее, но довольное выражение лица. Провожу пальцами по влажным волосам, в сотый раз прокручивая в голове варианты того, что сними можно сделать. Может, обстричь? Покрасить? Хочется чего-то нового и каких-то перемен. Хотя, за последние два месяца этих перемен и чего-то нового было столько, что за всю жизнь еще не случалось. Видимо, вошла во вкус, вышла из стоячей воды и поняла насколько может быть интересной и разнообразной жизнь, в которой нет груза ответственности в виде навязанных обязательств. И как же, оказывается, легко дышать в стороне от тлеющего семейного очага. Ведь, когда огонь тлеет, он не согревает, а лишь пускает дым, не позволяя вдохнуть полной грудью и что-либо видеть. Лишь глаза слезятся.

Только увидев в паспорте штамп о расторжении брака, я поняла, что по-настоящему рада свободе, которую раньше считала одиночеством. Даже родители не высказали ничего против моего нового статуса, поняв, что насильно мил не будешь, а сову на глобус не натянешь. И та измена Ильи была лишь первым звоночком о том, что с этого поезда пора прыгать, ибо катится в бездну.

Собирая полотенцем с волос влагу, внезапно замерла на месте, услышав как что-то внутри квартиры с грохотом упало. Насторожилась, прислушиваясь к звукам. Через пару секунд раздался тихий шорох. Шаги. Тишина.

На цыпочках подошла к двери ванной комнаты и приложила к ней ухо. Резкий грохот заставил меня немного подпрыгнуть на месте и зажать рот ладонью, чтобы возможный грабитель, маньяк или убийца не услышал моего вопля.

Потуже завязала пояс халата и, тихо открыв дверь, вышла из ванной комнаты. С опаской заглянула в кухню, но никаких признаков постороннего присутствия не уловила. В комнате сына свет был выключен, а дверь плотно закрыта. Зато в гостиной горел свет, который, я помню, выключила перед тем, как пойти в душ.

Прижимаясь к стене, неслышно подошла к дверному проему гостиной и набрала побольше воздуха в легкие, вероятно, чтобы спугнуть непрошенного гостя мощным криком раненного осла.

Господи! И куда я собралась в одном халате? Меня же можно обезоружить и дезориентировать, просто потянув за пояс.

Но делать-то что-то нужно…

Снова последовал грохот, а за ним и тихие ругательства, заставившие меня расслабиться и избавиться от напряжения, сковавшего мои мышцы.

Голос Демьяна было невозможно перепутать с каким-либо еще.

Поправив влажный волосы, показалась на свет и едва не уронила челюсть себе на ноги, увидев парня по пояс обнаженным в одних лишь светлых, низко сидящих, джинсах, из которых выглядывала белая резинка боксеров.

— Привет, — улыбнулся он мне уголком губ. Взгляд бездонных голубых глаз очень тщательно прошелся по моей фигуре, заставляя смущенно переступить с ноги на ногу.

— Ты меня напугал, — нарушила я затянувшееся молчание, чувствуя, что начинаю краснеть под его сканирующим взглядом.

Но еще больше я краснела от того, что Демьян совершенно точно понимал, что под халатом на мне нет абсолютно ничего.

— Прости, не хотел тебя напугать, — ответил он спокойно, но его мысли уже были явно далеки от темы нашего разговора. Его зрачки стали шире, губы разомкнулись, а грудь опускалась и поднималась от тяжелого дыхания.

— Решил шкаф собрать? — попыталась я отвлечь нас обоих от того, чего мы, возможно, ждали два месяца.

— Решил, — кивнул он моим словам и отложил в сторону отвертку.

Не спеша подошел ко мне, оставив между нами расстояние в три шага. Вероятно, моя очередь пойти к нему навстречу.

— Когда закончишь, турник этот открути, — указал пальцем над головой.

От прежних хозяев остался турник — металлическая труба, что была прикручена в дверном проеме. Судя по всему, кто-то любил заниматься зарядкой в этой квартире.

— А тебе он не пригодится? — спросил Демьян, лукаво улыбаясь.

— Я до него даже не дотягиваюсь, — усмехнулась я и подняла руки, демонстрируя, что мне до этого турника не хватает еще сантиметров пятьдесят роста.

— А если так? — спросил Демьян и подхватил меня за талию, заставляя вцепиться в трубу обеими руками.

— Уже лучше, — рассмеялась я и чуть не задохнулась от его внезапной близости.

Наши лица, наконец, оказались на одном уровне. До соприкосновения губ оставались считанные сантиметры. Он был настолько близко, что я чувствовала его теплое дыхание и свежесть его парфюма.

— Я скучал, — произнес он чуть хриплым голосом и коснулся кончиком носа моего. — Сильно.

— Я тоже, — ответила шепотом и сильнее сжала турник, почувствовав прикосновения пальцев Демьяна к своим бедрам. — Я долго так не продержусь.

— Я тоже, — сказал парень и потянул за пояс халата, медленно его развязывая. Распахнул ткань и шумно вдохнул, увидев, меня абсолютно обнаженную и полностью открытую перед ним. — Всё. Сорвался.

Сказав это, Демьян склонил голову и приник губами к левой груди, жадно вобрав затвердевший сосок.

Закрыв глаза, издала стон наслаждения, когда он повторил то же самое с правой грудью. Непроизвольно сжала бедра, когда его губы стали чертить дорожку влажных поцелуев, медленно спускаясь все ниже и ниже.

— Дём, — выдохнула я. — Я сейчас упаду.

— Держись, — ответил он коротко, и влажный язык коснулся складочек, заставив меня содрогнуться всем телом от ощущения сладкого спазма внизу живота.

Запрокинула голову и прикусила нижнюю губу, чувствуя, как разрастается пламя. Как становится горячо и жарко от каждого прикосновения Демьяна. Как каждое его прикосновение находит нужный отклик в моем теле.

— Падаю, — простонала я,  не в силах контролировать что-либо, и пальцы сами разжались, отпуская меня в свободный полет.

— Поймал, — прошептал мне в губы Демьян, прижав к своему телу.

Кожа к коже. Настолько близко, что биение сердец в унисон, одно дыхание на двоих.

— Ну, так что? — хитро улыбаясь, спросил Демьян.

— Что? — не поняла, утопая в омуте его бездонных глаз, что казались почти синими от пылающего  в них желания.

— Турник откручиваем или он нам еще пригодится? — дразня мои губы, произнес он.

— Демон-искуситель ты, — ответила ему в тон и прикусила его нижнюю губу, нежно потянув на себя.

— Всё потому что ты — моя маленькая демоница.

Эпилог

Три года спустя…

— Я скоро лопну от поедания этих шашлыков.

Наташа, в свойственной ей манере, рухнула рядом со мной на лежак. Положила на меня одну свою ногу и устало вздохнула, почесывая колено

— Марат опять дал только трико? Футболку всё ещё не дает? — указала я на спортивные штаны, в которых подруга гордо щеголяла уже третий день по территории загородного дома, именуемого балаганом.

— Ага, фиг отвоюешь у него футболку. Типа, буду тут задницей светить, его отвлекать от мангала. Вот и пихает меня в свои треники. Я же теперь жена, — передразнила она его голос.

— Заботу мужик проявляет, а ты… — сдерживая смех, потрепала подругу по распущенным волосам и обняла одной рукой за шею, прижав к груди.

— Вот заправлю ночью его усы  ему в нос, чтобы знал и боялся.

— Какая изощренная месть, — засмеялась я. — Он их выдохнет и не заметит.

— Ну и ладно. Главное, что месть была сделана, а заметит или нет — его проблемы.

— Лёлечка, поешь хоть немного, пока твои мужички отвлекают Алису, — коснулась моего плеча бабушка Демьяна. — А то весь день как воробышек клюешь.

— Хорошо, Варвара Петровна. Сейчас подойду к столу, — пожала в ответ её руку и тепло улыбнулась.

Женщина удовлетворенно кивнула и направилась в сторону мангала, за которым, оттачивая кулинарный навык, стоял Марат — её младший сын, а теперь еще и Наташин муж. Рядом с  ним, усиленно помогая, крутилась Аришка — дочка Наташи. Девочка, на удивление, легко приняла этого большого и  на первый взгляд грозного мужчину в свою семью.

— Вот, смотри! — прошептала возмущенно Наташа. — Тебя она, значит, Лёлечкой величает, а меня сухо Наташей. Будто кошка клок шерсти выплевывает и все никак не выплюнет.

— А, что ты хотела? — рассмеялась я. — Ты жена её сына, она для тебя теперь свекровь. А к женам внуков требований меньше, чем к женам сыновей. Так что теперь терпи.

— Да не, — махнула рукой Наташа. — Она же любит необычные имена и, наверное, ждала какую-нибудь Нихуэллу в бальном платье и реверансом до пола, а пришла Наташка в растянутых трениках и матом до потолка.

— Иди сюда, Нихуэлла, и не бухти, — притянула подругу к себе и обняла запредельно крепко, просто, чтобы она знала, что я всегда рядом и всегда на её стороне. — Люблю тебя, дурёха.

— Вот ты как накатишь, так начинаешь свои эти ванильные речи толкать, — пробурчала подруга, но все же обняла меня в ответ. — Тоже тебя люблю, вообще-то.

— У меня грудное вскармливание. Максимум, что я могу накатить, это отвар шиповника, который мне щедро поставляет Варвара Петровна, — напомнила я Наташе.

— Наверное, мне тоже скоро пригодятся её чудо-рецепты для молочной кухни, — вздохнула девушка.

— В смысле? — выпрямилась я и посмотрела на подругу во все глаза. — Ты это… того? Беременна?

— И того и этого, — засмеялась Наташа и положила ладонь на живот. — Уже почти месяц задержка, а сегодня утром я чуть глаза не выблевала.

— А Марат знает?

— Еще нет, — покачала она головой. — Я всё не могу дождаться момента, когда в его руках не будет шампуров. Иначе он на радостях заколет кого-нибудь.

— Поздравляю, моя конфетка! — снова обняла подругу и покачала из стороны в сторону. — Я так за тебя рада!

— Я за тебя, все равно, больше рада, — произнесла она и указала подбородком в сторону небольшой полянки, где, держа на руках нашу маленькую дочку Алису, стоял Демьян. Рядом с ним, пуская мыльные пузыри, кружил Никитка. Девочка задорно смеялась каждый раз, стоило перед её личиком оказаться пузырику, который легко лопался от воздушного прикосновения её маленькой ручки.