* * *

Насколько я могла судить, Ами и Итан отлично провели время за ужином. Он показал ей фотографии из нашей поездки на Мауи, принял на себя всю вину за прошлое поведение Дэйна и вообще очаровал ее до бесчувствия.

– Да, он действительно хорош в том, чтобы очаровывать, – сказала я, направляя свой гнев на посудомоечную машину, которую разгружала. – Помнишь Гамильтонов на Мауи?

– Он мне об этом рассказывал, – сказала Ами и рассмеялась. – Что-то вроде приглашения в клуб, где дамы в неглиже разглядывают себя в зеркалах, – Ами отпила из бокала. – Подробности я не расспрашивала. Он скучает по тебе.

Я постаралась сделать вид, что меня это совершенно не волнует, но не иначе как моя сестра видит меня насквозь.

– Ты же скучаешь по нему, ведь так? – спросила она.

– Да, и сильно. Но я открыла ему свою душу, а он плюнул в нее, – ответила я, не видя смысла врать. И уже закрыв посудомоечную машину, я прислонилась к стойке бара и, глядя в глаза Ами, добавила: – Я не такой человек, который может открыться снова.

– А я думаю, что такой.

– Даже если это так, – ответила я, – то где мой разум. Я же умный человек?

Ами улыбнулась мне, но какой-то странной сдержанной улыбкой, которая меня немного обескуражила. Видимо, Дэйн все же убил в ней что-то оптимистичное и невинное, и это заставляло меня расплакаться. И тут меня пронзила вся ирония ситуации. Мне не хотелось, чтобы Итан сделал что-то подобное со мной. Мне нравился мой новый оптимистичный образ.

– Я хочу, чтобы ты знала, что я горжусь тобой, – сказала Ами. – Я вижу все изменения, которые в тебе происходят.

Я снова чувствовала, что становлюсь хозяйкой своей жизни, но не знала, насколько мне важно, чтобы Ами признала это. Я взяла ее за руку и слегка сжала:

– Спасибо.

– Мы обе взрослеем, – ответила она. – Это происходит тогда, когда мы заставляем одних людей отвечать за свой выбор, а другим позволяем загладить свою вину…

Она оборвала фразу и слегка улыбнулась мне.

– А ты не будешь чувствовать себя странно, если мы с Итаном снова будем вместе? – спросила я.

Она покачала головой, сделала быстрый глоток вина и продолжила:

– Нет. Мне бы даже было бы лучше. Это заставило бы меня почувствовать, что все, что произошло за последние три года, произошло не просто так.

Ами моргнула, словно не хотела продолжать, но уже ничего не могла с собой поделать:

– Я не хотела бы, чтобы моя история оборвалась так бездарно.

Теперь я знала, сколь пуста трата времени на поиски причин событий, судьба ли за ними стоит или удача. Но за последний месяц или около того я определенно стала принимать решения сама, и только мне решать, в какую сторону я поверну, когда дело касается Итана. Прощу ли я его или уйду?

* * *

В тот день, когда я поставила перед собой этот выбор, произошло неожиданное и даже ужасное. Мне «повезло» работать в смену, когда в моей секции устроились пообедать Чарли и Молли Гамильтоны.

Я не могу винить Шелли, хозяйку ресторана. Действительно, откуда ей знать, что этот вариант будет для меня столь неловким? Но в тот момент, когда я подошла к столу и они подняли головы, мы все погрузились в мертвое молчание.

– О, – сказала я. – Привет.

Мистер Гамильтон даже отложил меню и с удивлением произнес мое имя.

Совершенно неожиданно мне понравилось работать официанткой, однако от меня не укрылось, как дернулось плечо Гамильтона, когда он понял, что я не просто подошла поздороваться, а обслуживаю здесь столики. Это было действительно неловко для всех нас.

– Мистер Гамильтон, миссис Гамильтон, рада вас видеть, – улыбнулась я, кивая каждому из них. Внутри же я рыдала, как героиня фильма ужасов, которую преследуют с бензопилой. – Я должна обслуживать вас сегодня вечером, но полагаю, что мы все чувствовали бы себя более комфортно, если бы вас поместили в чью-то другую секцию.

Мистер Гамильтон одарил меня легкой и щедрой улыбкой:

– Меня и тут все вполне устраивает, Олив.

– А меня – нет.

Молли посмотрела на мужа, сдвинув брови:

– Я думаю, она пытается сказать нам, что ей было бы удобнее не обслуживать человека, который уволил ее в первый же рабочий день.

Мои глаза широко раскрылись от удивления. Неужели Молли Гамильтон на моей стороне? Я снова улыбнулась ей, потом ему, изо всех сил стараясь держаться на дистанции, как предписывает этика профессии.

– Все устроить займет всего лишь минуту. У нас есть для вас прекрасный столик прямо у окна, – сказала я и отвернулась, чувствуя, как сотни булавок колют мне шею.

– Теперь ты доволен собой, Чарльз? – тихонько прошептала Молли. И уже громче:

– Вы все еще планируете занять эту должность?!

Эта фраза эхом отдалась у меня в ушах. Я поспешила к Шелли, рассказала ей о ситуации, и она быстро подобрала для них несколько свободных мест. Наконец их пересадили, дали им «комплимент» – бесплатную закуску от заведения, и я смогла свободно вздохнуть. Проблема пока решена.

Но затем я возвратилась в свою секцию и обнаружила там вместо них Итана Томаса. Он сидел один, и на нем была яркая гавайская рубашка и яркий пластиковый венок-лей. Когда я подошла к столику, то увидела, что он принес с собой и собственный стакан. Я разинула рот – это был пластиковый рифленый стаканчик для коктейлей с гигантской наклейкой $1,99.

– Во имя всего святого, что я вижу? – спросила я, понимая, что по меньшей мере половина посетителей и большая часть персонала ресторана наблюдают за нами.

Меня не оставляло чувство, что все они знали, что он будет здесь.

– Привет, Олив. Я, хм… – тихо сказал он и засмеялся. Я видела, что он нервничает, и это заставляло нервничать меня еще больше.

– Я хотел спросить, не здесь ли подавали «Май Тай»?

– Ты пьян? – ответила я первое, что пришло мне в голову.

– Я лишь пытаюсь вспомнить, как мы пили восхитительный «Май Тай», – кивнул он на стакан.

– А что тут особенного. Да, я все помню.

– Кажется, именно в тот день я и влюбился в тебя.

Я повернулась и свирепо посмотрела на Шелли, но она поспешила спрятать глаза. Кухонный персонал быстро исчез на кухне, а сидевший рядом с кувшинами для воды Дэвид сделал вид, что поглощен чем-то в айпаде.

– Ты влюбился в меня? – прошептала я, протягивая ему меню в жалкой попытке сделать вид, что здесь не на что смотреть.

– Так и есть, – ответил он. – И еще я так сильно скучаю по тебе. Я хотел сказать тебе, что мне жаль.

– Сказать прямо здесь? – спросила я.

– Прямо здесь.

– Пока я работаю?

– Пока ты работаешь.

– Ты что, так и будешь повторять все, что я говорю?

Он попытался совладать со своей улыбкой, но я уже видела, что этот обмен любезностями заводит его. Он заводил и меня, но я постаралась делать вид, что со мной все в порядке. Ведь здесь Итан! Итан Томас величественно жестикулировал в уродливой псевдогавайской рубашке с поддельным стаканом «Май Тая». Моему мозгу потребовалось совсем немного времени, чтобы успокоить сердце, которое еще минуту назад отбойным молотком стучало у меня в груди. Однако мой голос еще дрожал.

– Так ты договорился с Гамильтонами, чтобы произвести на меня максимальный эффект?

– С Гамильтонами?! – спросил Итан и, повернувшись, проследил за моим взглядом.

Пригнувшись, он комично смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Как будто в этой рубашке можно где-либо спрятаться. О, Итан!

– Ух ты, – прошептал он. – Они уже здесь! То есть… это совпадение. Как неловко!

– И как же неловко? – спросила я, многозначительно глядя на его яркую рубашку и сияющую зеленым неоном чашку посреди шикарной, приглушенной атмосферы ресторана «Камелия».

Но Итан не смутился, а неожиданно выпрямился и спросил, готова ли я к настоящей неловкости. И с этими словами он начал, не торопясь, расстегивать рубашку.

– Что ты делаешь? – прошипела я. – Итан! Оставь в покое одежду…

Он пожал плечами, ухмыльнулся и… слова у меня закончились. Потому что под его гавайской рубашкой на нем была блестящая зеленая майка, очень похожая на…

– Ну, скажи мне, что это не оно, – проговорила я, сдерживая смех, который просто рвался из меня.

– Раньше это было платье твоей Джульетты, – подтвердил Итан и посмотрел вниз на свою грудь. – Мы сделали футболку из ее платья. А твое платье, по-видимому, все еще цело и висит в твоем шкафу.

– Я его сожгла, – сказала я, и Итан изменился в лице так, словно собирается яростно протестовать против этого. – Ладно, ладно, я этого не сделала, но планировала.

Я не смогла удержаться, чтобы не протянуть руки и не коснуться знакомого скользкого атласа.

– Я и не знала, что ты к нему так привязан.

– Ну конечно же привязан. Единственное, что тебе шло лучше этого платья, это когда ты была без него.

Итан встал, и теперь уже действительно все смотрели на него. Еще бы! Высокий, одетый в блестящую зеленую майку, которая не оставляла ни капли простора воображению. Итан был, как всегда в отличной форме, но все же…

– Цвет ужасный, – сказала я. А он легкомысленно рассмеялся:

– Я все понимаю. Например, это говорит о том, что даже такой симпатичный человек, как ты, не может этого сделать.

Я видела, как его улыбка превращается во что-то горячее и соблазнительное.

– Ты полагаешь, что я симпатичная?

– В самом прямом смысле слова, – ответил он и широко улыбался, вызывая острую боль в моей груди. Как же мне нравится эта улыбка на его лице!

– В самом прямом смысле? Ну ладно. А ты самый испорченный, – сказала я, но лишь ухмыльнулась, а не отстранилась, как прежде, когда он положил руку мне на бедро.

– Может быть, и так, – согласился он. – Помнишь, что я говорил тебе о своем счастливом пенни? Сам цент едва ли имеет отношение к моему везению, но он напоминает мне о временах, когда со мной случались хорошие вещи, – Итан многозначительно показал на рубашку и приподнял бровь. – Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне, Оливия.