– А ты? – вместо ответа спросил он и закусил губу – его лицо исказилось от неподдельных, с трудом сдерживаемых ощущений. И эта закушенная губа чуть не свела меня с ума – я прекрасно понимала, что чувствует Матвеев и чего хочет.

Еще раз поцеловав Даню – коротко и до умопомрачения яростно, я слезла с его колен и встала на ноги, снова не чувствуя их. Мне помогла лишь моя сила воли, ничего больше – и тело, и душа хотели остаться с ним, и только одна голова пыталась оставаться ясной.

– Уходи, – тихо сказала я. Эти слова дались нелегко.

– Что? – он смотрел на меня широко распахнутыми глазами.

– Возвращаю долг. Ты прогнал меня, когда я готова была на все. Теперь – моя очередь.

Он рассмеялся, поднялся резко, погладил меня по предплечью и поцеловал в лоб – по-детски трогательно.

– Ты все правильно сделала, Дашка. Сначала я должен тебе все рассказать. А уже потом решай… что ты будешь чувствовать ко мне.

И я слушала.

***

За эти три года, пока мы с Дашкой не общались, я изменился – стал взрослым. Поумнел, научился некоторой сдержанности, стал более расчётливым. Я работал, учился, съездил в Европу – бюджетный студенческий отдых и все дела, зато за свои деньги. Твердо овладел несколькими языками программирования, да и вообще хорошо шарил в своем будущем деле. И планировал стать крутым спецом.

А какой стала Дарья Сергеева, я не знал.

Мы всегда находились рядом – подумаешь, всего лишь одна стена. Но при этом мы были безумно далеки друг от друга. Разные места учебы, разные компании, разные увлечения. Мы сами были слишком разными. Гордыми. Непокорными.

Мы жили на одной площадке, но редко встречались. А когда виделись, не всегда даже здоровались. Потому что сначала бесили друг друга, а потом никто не хотел уступать первым.

Я знал, что у Дашки никого нет. Да, она ходила на свидания, я несколько раз видел парней, которые провожали ее домой, но никто из них не задерживался в ее сердце. Я твердил себе, что мне все равно, но продолжал украдкой следить за жизнью Сергеевой. Считал, что должен был быть в курсе того, что у нее происходит. Синдром собственника, не иначе.

У меня долгих отношений тоже не было, хотя девчонки водились. Не знаю, на что они западали больше – на тело или на то, что я всегда стремился быть лидером и брать на себя ответственность. Но, подозреваю, я был просто неотразим. Шутка, конечно. Я просто всегда умел добиваться того, чего хотел. Или ту, которую хотел. Кроме Сергеевой, разумеется. Она портила мне всю статистику еще со школы.

Однажды я все-таки решил построить нормальные отношения – к середине третьего курса. Насмотрелся на Димку с его Лизой, еще на несколько пар, и решил, что тоже хочу нормальных взрослых отношений. Чтобы с доверием, нежностью, страстью. В общем, долгих и прочных.

Подходящих кандидатур в моем окружении было несколько. И я выбрал Женю – девушку умную и красивую. Ах да, она еще круто готовила. В общем, просто комбо.

Несколько свиданий, цветы, подарки, поцелуи в машине на смотровой площадке, восхитительный секс, знакомство с родителями и старенькой бабушкой, которая решительно заявила, что нашу дочь будут звать Викторией и никак иначе.

Месяца через два мы расстались.

Почему? Мне хотелось одного, а ей – другого. Мне было скучно, а она таяла рядом. Я ее не любил, а она любила.


2.22


А потом я случайно увидел ночью, как по балкону вышагивает Дашка в коротких шортиках и маечке на тонких бретельках, и смешно разучивает слова на японском.

Она громко их повторяла, проверяла себя, то и дело ошибаясь, и жутко злилась. А я стоял на своем балконе в полной темноте, зная, что она меня не видит, и беззвучно смеялся. А потом целовал ее во сне – даже в сновидениях у нас с Сергеевой была химия.

На следующий день я решил, что будет правильно, если Женя найдет того, кто по-настоящему будет ее любить. Она этого заслуживала. Поэтому я расстался с ней. И этим же вечером встретил Дашку с каким-то парнем – очередным ее мимолётным увлечением. Я не знал, конечно, в тот момент, что он – мимолетный товарищ, и злился до скрипа зубов, когда увидел, как он попытался ее поцеловать. У него, правда, ничего не получилось – в самый неподходящий момент приехали Дашкины родители, и товарищ спешно ретировался. А я веселился, глядя на него из машины.

Я старался жить головой, не сердцем, но в то же время мысли о Дарье Сергеевой не могли исчезнуть из этой самой головы. Почему? Я и сам не знал.

То, что какая-то девчонка из детства продолжает контролировать меня, злило. Я хотел быть свободным и независимым. Не иметь слабых мест. Но мыслями я постоянно возвращался к Дашке. И замирал, встречая ее, хотя старался сохранить равнодушный вид. Ревновал, когда видел с другими. Сергеева была той, из-за которой моя логически выверенная жизнь давала сбой, как неправильно написанная программа.

Иногда я задумывался над тем, что такое любовь. Нежность, зависимость или воспоминания? То, что я испытывал к Сергеевой, включало в себя все три эти компонента. А вот она чувствовала ко мне лишь неприязнь. Видела меня и тотчас отворачивалась, изредка кидая: «Привет», – как голодной собаке кость. Для Дашки я все еще был тем самым моральным уродом, который спорил на нее. И я не собирался доказывать ей обратное.

В начале четвертого курса все изменилось – внезапно и бесповоротно.

Можно сказать, что точкой отсчета наших новых отношений стало чудесное утро первого сентября, когда глупая Сергеева вышла на балкон, и ветер помог мне увидеть то, чего я раньше, разумеется, не видел. Ну, разве что только во снах. Мне до сих пор смешно вспоминать ее лицо в тот момент – возмущенное и обиженное, с алыми от смущения щеками. Как будто бы это я подговорил ветер задрать ее топик, или во что она там была одета. А потом Дашка еще и кофе себя облила.

Это меня так рассмешило, что я, зайдя в квартиру, просто согнулся пополам от хохота. А потом всю дорогу думал о том, что грудь у нее ничего так – все, как я люблю, и сожалел, что возможности рассмотреть получше больше не будет.

Я был так добр, что даже предложил Сергеевой подвезти ее до университета – знал от матери, что ее факультет переводят в новый корпус, построенный в студенческом городке рядом с корпусом, в котором учился я. Она меня послала – впрочем, как и всегда. Ничего необычного.

– Зачем ты ее позвал? – возмущенно спросила девчонка, с которой я провел ночь у себя дома – родителей все равно не было. Как ее звали? Ира, кажется. Или нет?.. Неважно. Пусть будет Ира.

– Захотел и позвал, – ответил я.

– Она тебе нравится?

– С чего ты взяла?

– Ты на нее странно смотрел, Дан, – выдала Ира. И я закатил глаза – все мои проблемы в отношениях начинались с того, что очередная подружка говорила эту фразу. По их мнению, я странно смотрел на Сергееву. Еще со школы. Как они это вычисляли? Что было в моих глазах? Прыгающие сердечки? Кто знает. Мне казалось, я смотрю на Дашку обычно.

– Странно – это как? – спросил я.

– Так, будто она тебя бесит, – вздохнула Ира.

– Стоп. Где логика? Если я смотрел на нее так, как будто она меня бесит, с чего ты решила, что она мне нравится? – не понял я.

– Так смотрят лишь на тех, кто нравится, – ответила Ира.

Я только тяжело вздохнул. С логикой у женщин всегда было немного плохо. Исключение – мои преподы-женщины в университете. Вот им бы точно не пришло в голову говорить такие глупости.

Пока мы ехали, я думал, что теперь встречаться с Сергеевой буду куда чаще. Раньше утром мы почти не пересекались – она училась в корпусе где-то у черта на рогах и поэтому выходила намного раньше. Теперь же мы можем повстречаться и на территории университета. Но я не думал, что наша встреча будет уже так скоро.

Я заезжал на парковку следом за белым претенциозным «Лексусом», и тогда еще подумал – кто приехал в универ на такой крутой тачке? Кто-то из преподов? Не похоже. Если только кого-то из высшего руководства, но тот же ректор рассекает на машинке куда более скромной. Кто-то из студентов? Возможно, если это какой-нибудь очередной мажор с юрфака.

– Какая машинка, боже! – загорелись глаза у Иры. И я подумал, что на этом наши не начавшиеся отношения закончатся. Меня всегда раздражали люди, которые превыше всего ставили материальные ценности.

Но ответить я ей не успел. Перед «Лексусом» промелькнула Сергеева, и он резко затормозил – так, что я едва не въехал ему в зад.


Сначала мне показалось, что машина реально сбила Дашку – она упала. И меня тотчас плотно накрыл страх за нее – так, что в голове все помутилось. И в тот момент я думал только об одном – только бы она не пострадала!

Я мигом вылетел из салона и помчался вперед, молясь, чтобы с Сергеевой все было в порядке.

Дашка сидела на асфальте с белым лицом, но живая. Рядом с ней стоял неприятный высокий темноволосый тип в модной одежде. По виду – реально мажор. Чего стоили одни только начищенные туфли из темно-коричневой кожи. Наверное, их натирал домашний раб, не иначе.

– Вы ушиблись? – спросил он Дашку. Голос был под стать ботинкам – манерный. Девчонки от таких голосов таяли.

– Я… Извините, я сама не поняла, как это случилось, – с трудом ответила Сергеева. Ее глаза были расширены от ужаса.

– Все в порядке, главное, что вы не пострадали. Я помогу подняться, – отозвался мажор. Кто б ему позволил.

– Я сам помогу. В сторону, – велел я мажору. Страх отполз, оставив чистую злость.

Я опустился рядом с Сергеевой на колено и еще раз внимательно оглядел.

– Где болит? – Она не отвечала – ошарашенно на меня смотрела. – Даша? Ты меня слышишь?

– Все хорошо, – ответила Сергеева голосом умирающего лебедя.

– У нее что-то с ногой! – выкрикнула ее синеволосая подружка.