— Вы, должно быть, были великолепной помощницей, — дрожащим от насмешки голосом холодно заметила Лиза, но и теперь Наташа пропустила колкость мимо ушей. Казалось, ей не терпелось рассказать собеседнице о прежней и теперешней работе.

— По крайней мере, мне удалось воспользоваться тем немногим, чему я научилась, и еще большему научиться, когда возникли кое-какие трудности. Две-три эпидемии и мрущие, как мухи, крестьянские дети сделали из меня настоящего лекаря; сотни тысяч заболеваний скота, присвоили мне звание ветеринара. Длинные зимние ночи в уединенной Николаевке, усадьбе, стоящей на отшибе от всех городов, дали мне возможность по-настоящему изучать философию, — Наташа удовлетворенно улыбнулась, — но, по-моему, я слишком разговорилась… Мне хотелось бы, чтобы Вы рассказали немного о себе.

Лиза досадливо поморщилась и отмахнулась.

— В моей жизни, в отличие от Вашей, нет ничего интересного, — равнодушно ответила она. — Бесполезная жизнь, заурядная, как я сама.

— Не думаю, что Александр мог полюбить заурядную женщину.

— А я не думаю, Наташа, что Александр когда-нибудь меня любил, к тому же, я не желаю говорить на эту тему.

Лиза быстро встала, и в волнении прошлась по огромной комнате, на минуту забыв о болтовне Наташи. В самом темном углу она неожиданно заметила блеск полированного дерева.

— Пианино! — удивленно воскликнула она. — Здесь есть пианино…

— Больше ста лет стоит оно в этом доме, — пояснила Наташа. — Это было пианино матери или одной из тетушек Павла Карелина, но оно отлично сохранилось. В Николаевке их целых два… Когда туда приходят мастера, чтобы отполировать и настроить их, Александр всегда посылает их и сюда тоже, чтобы содержать это пианино в хорошем состоянии. Хотите немного поиграть? Насколько я знаю, Вы отлично играете. Александр рассказал мне об этом в письме, единственном, в котором он писал о Вас… о свадьбе… о своей любви. — Лиза не шевельнулась, и Наташа снова улыбнулась, уверенная в себе самой. — Фортепьянная музыка помогает скоротать время.

Лиза ничего не ответила Наташе, словно и не слышала ее. Она снова подошла к окну, смотрящему на дорогу, и прижалась разгоряченным лбом к холодному стеклу. Снаружи бушевала вьюга. Под завыванье ветра с темно-свинцового неба падал снег, пушистый, как лебяжий пух. Лиза уже не чувствовала в своей душе отчаяния и смертельного желания сбежать отсюда. Она тихо плакала, и теплые слезы медленно катились по ее щекам, проливаясь целительным бальзамом на глубокую рану. Наташа не смотрела на нее, она сидела за пианино и играла. Играла она довольно плохо, но Лиза не собиралась прерывать ее, довольная уже тем, что не слышит ее болтовни и не замечает на себе пристального взгляда ее глаз…

Снежная буря длилась еще два дня, а на утро третьего бледное и сонное зимнее солнце устало просочилось в спальню Лизы сквозь двойные стекла и гардины, омывая своими лучами старую двуспальную кровать. Во всем огромном доме царила глубокая тишина. Лиза лениво встала и неторопливо съела завтрак, который подала ей одна из молоденьких, молчаливых служанок, выбранная Катей. Затем она вышла в коридор, ведущий в просторную прихожую.

— Коля… Николай! — позвала она.

Николашка вырос как из-под земли.

— Доброго утречка, барыня! Барин приехал… туточки уже! — прямо с порога сообщил он.

У Лизы внезапно перехватило дыхание, она не могла сдвинуться с места, пока Николашка на радостях подробно расписывал ей, что барину пришлось укрыться в лесной избушке и переждать снегопад, поскольку в метель в дорогу не отправишься.

— Сам-то он в бане сейчас, — закончил он. — Не передать ли ему, что барыня уже проснулась?

— Нет, — быстро сказала Лиза. — Не говори ему ничего! Готовь тройку, думаю, уже ничто не помешает отъезду… — Ее голос затих на губах: в прихожей стоял Александр, и под его взглядом Николашку как ветром сдуло.

Неторопливо и спокойно князь выбил трубку, сунул ее в карман и подошел к дрожащей жене, которая изо всех сил старалась казаться спокойной.

— Для меня было большой неожиданностью, узнать, что ты все еще здесь! — ледяным тоном произнес Александр. — Я подумал, что тебе не хватило времени, чтобы велеть запрячь тройку.

— А ты именно этого и хотел?

— Я не говорю, что этого хотел, я говорю, что ждал. — Не глядя на жену, Карелин прошел мимо нее к затопленной Наташей печурке, в которой жарко полыхал огонь, и уселся на приступку, освещенную красноватыми отблесками пламени. — Эх, цены нет жаркому огоньку после трех дней, проведенных, почитай что, под открытым небом. Сразу видно, что Наташа Маслова здесь… Ну, подходи, рассказывай, что ты должна мне сказать.

— Мне нечего сказать, я не ждала, что ты вернешься. Метель помешала моему отъезду, но я только что попросила Николая запрягать лошадей, чтобы он отвез меня в Киев.

— Жаль разочаровывать тебя, но он тебя не послушает. Пока меня не было, все твои приказы должны были исполняться в точности и беспрекословно, но сейчас я здесь, и никто из слуг ничего не станет делать, если я этого не велю.

— Тогда я прошу тебя, чтобы ты велел ему…

— Нет… ты упустила свой шанс сбежать отсюда, и не моя вина, что ты им не воспользовалась.

— Должно быть, это я виновата, что разыгрался буран. — Лиза выпрямилась и улыбнулась с горькой иронией. — Ты, видимо, смеешься надо мной?

— Буран закончился вчера вечером, и ты могла бы уехать рано утром, однако, судя по всему, Карелинка не так отвратительна тебе, как я боялся.

— Мне всё здесь ненавистно… начиная с тебя! И ты это отлично знаешь!

— Я предпочел бы не встретить тебя здесь, Лиза, потому и ушел, предоставив тебе свободу… но, прошло три дня, у меня было много времени, чтобы подумать, взвесить и оценить каждое слово, каждый жест.

— Ты силой будешь удерживать меня здесь?

— Надеюсь, ты не заставишь меня прибегнуть к крайним мерам, и поймешь, что должна остаться здесь, по крайней мере, на какое-то время. Царь не расторгнет брак, если ты не приведешь веских причин. Нам пришлось бы очернять друг друга, поливать друг друга грязью, обвиняя во всем, и я считаю, что лучше найти другой путь.

— Только я не знаю, какой…

— Со временем мы его найдем.

— И я буду жить рядом с тобой? В твоем доме?

— В моем доме, да, но отдельно от меня, насколько позволяют обстоятельства. Если именно об этом ты и хотела поговорить со мной, то можешь успокоиться — я больше и волоска твоего не коснусь. Моя печальная месть свершилась. Ты выполнила свою часть договора и заплатила, что была должна! Теперь между нами перемирие, и мы спокойно доберемся до конца, которого я желаю столь же страстно, как и ты. Мы станем свободными и забудем о существовании друг друга… — ответил Александр и добавил с деланной холодностью, но предельно учтиво: — Если тебе плохо в Карелинке, мы можем поехать в Николаевку. В царстве Наташи Масловой есть все необходимое для женщины. Там у тебя будут все удобства, которых не достает здесь.

При имени Наташи Лизу охватила какая-то ненависть, возможно, оттого, что та была во многом совершенна и привлекательна. Из-за того, что Наташа была другой, из-за ее красоты, благородства, талантов и, особенно, из-за ее преданности Александру, Лиза вновь почувствовала к ней ту же неприязнь, что возникла у нее при их знакомстве. Это неожиданное, первобытное чувство привело ее в себя.

— Нет, — твердо ответила она, — я предпочитаю остаться здесь. Если нам и дальше придется терпеть общество друг друга, лучше делать это без свидетелей.

— Как угодно. Возможно, ты и права. Не беспокойся — дом достаточно большой, и я буду надоедать тебе, как можно меньше.

— Я не собираюсь выживать тебя отсюда. Думаю, эта зала, да пара комнат наверху — единственная жилая часть дома. Мне безразлично, станем ли мы с тобой встречаться… Я знаю, что при желании смогу уединиться…

— Я не слишком требователен по части комфорта, Лиза… к тому же, возможно, на несколько дней в твоем распоряжении будет весь дом… — Карелин сделал несколько шагов по дому и повернулся к жене. — Да, вот еще что… у меня к тебе одна маленькая просьба. Слуг в Карелинке не интересуют наши отношения, так что, я прошу тебя на правах хозяйки дома соблюдать внешние приличия. Есть вещи, которые слуги ждут от тебя. Ты можешь заняться делами, а, попутно, это послужит тебе развлечением. Надеюсь, я не слишком многого прошу.

— Я думала, что всеми делами занималась Наташа… как занималась этим три прошлых дня.

— Наташа должна возвращаться в Николаевку, впрочем, я не хочу принуждать тебя к чему-либо, взваливать на тебя обязанности…

Лиза собиралась пообещать исполнить просьбу, но Александр уже ушел. Оставшись снова одна в огромной зале, Лиза подошла к ярко искрящемуся огню как к единственному живому существу в большом и молчаливом доме, как к единственному другу, разделяющему ее одиночество.

* * *

Катя подавала Александру чай, попутно говоря о самом разном: о том, что она рада вернуться в Малороссию вместе с барином, о том, что на дворе холодно, а в Керловке сыро и промозгло, и еще о тысяче вещей.

— Всё эти распроклятые, ненавистные болота, — со злостью подтвердил Александр, — ума не приложу, с какой стати я вознамерился там что-то делать. Распоряжусь, пожалуй, чтобы прекратили все работы и возвращались в Николаевку.

— Батюшка… а как же усадьба нашей барыни?

— О ней позаботятся Павла Петровна с Дмитрием, — язвительно ответил Карелин.

— Матушка-то нашей хозяйки дюже печальна… второе ее дитятко, сынок-то, ушел ведь от нее.

— Да что ты говоришь? Дмитрий? — удивленно переспросил Александр.

— Навроде военным хочет стать. Говорили, что сидел он на солдатском плацу, а все потому, что не захотел идти в офицерскую-то школу, как полагалось сыну полковника.