— Не входи туда, прошу тебя, благодетель ты наш, — взмолился старец, — не входи пока. Лев Ильич с Наташей занимаются ею. Жива она… Не мешай им бороться за ее спасение!

— Что? Что случилось? Кто виноват?

— Виновный сам полумертвый, батюшка, — всхлипнула Катя и продолжила, вся дрожа. — Кони понесли, и бричка ударилась о дерево. Счастье, что в обрывистый овраг их не занесло. Жива жена твоя. И ребеночек твой вот-вот родится.

Карелин остановился и огляделся по сторонам. Ему казалось, что он живет в кошмарном сне, двигаясь среди призраков. У князя страшно пересохло в горле, и он не мог говорить. От неведомого доселе страха сводило скулы и сжимались кулаки. Карелин посмотрел на белого, как мел, попа, на дрожащую Катю с мокрым от слез лицом и переступил порог спальни. Шагнув за дверь комнаты, перед которой никто не мог его остановить, князь застыл на месте, словно каменное изваяние. Ему трудно было дышать: так сильно колотилось в его груди сердце. Александр услышал плач новорожденного младенца и еле слышно прошептал:

— Мой сын!

Только что родившийся сын, вот он здесь, на руках Наташи. Маслова шла навстречу князю, преграждая ему путь, а Лев Ильич занимался Лизой. С секунду Карелин смотрел на маленький и слабый кусочек розовой плоти от плоти его и вдруг почувствовал, что глаза застилают слезы.

— А Лиза?.. Как она? — Карелин шагнул вперед, терзаемый тревогой и страстным желанием знать, что с женой.

— Мы боремся за ее спасение… так что прошу Вас выйти из комнаты, князь, — властно приказал Лев Ильич, и Карелин отступил, возможно, впервые в жизни послушавшись приказа.

Катя чуть ли не силой вырвала малыша из рук Наташи, и взбешенная Маслова в отчаянии выскочила из комнаты княгини. Она пошла вглубь двора, к маленькой сараюшке, своего рода подобию карцера, где обычно ждали хозяйского приговора провинившиеся бунтари. Сейчас там находился Николашка. С забинтованной головой и наложенным на руку лубком он тихо постанывал в углу, медленно и болезненно возвращаясь к жизни.

— Не жди пощады, барин убьет тебя, — безжалостно и жестоко заявила Наташа, с презрением и злостью глядя на Николая. Несчастный мужичонка стоял перед ней на коленях, всхлипывая и шмыгая носом как ребенок. — И правильно сделает, — холодно продолжила она. — Завтра за тобой придут, отыщут тебя здесь, и ты заплатишь своей несчастной, жалкой жизненкой за бесценную жизнь барыни.

— Это ты мне велела, — выкрикнул Николай и слегка выпрямился. — Ты и та баба, что дала мне самогон!..

Наташа побледнела. Она не думала, что Николашка может обо всем догадаться, и испугалась, что Марфа по неосторожности допустила какую-то оплошность. Маслова наклонилась к Николаю и поспешно сказала:

— Ты можешь спастись только бегством. Ты — горький пьяница, и на этот раз барин тебя не простит, но мне жаль тебя, и я тебе помогу.

— Меня заперли здесь, — жалобно проскулил Николашка. — К тому же мне придется украсть хозяйскую лошадь. Меня догонят и арестуют!

— А тебе какая разница? Ты все одно приговорен к смерти, так воспользуйся оставшимся тебе временем, а его немного. Возьми себе лошадь и беги!

Наташа развернулась и ушла, оставив дверь открытой. Николай, трясясь от страха, пошел за ней. Поднеся руку ко лбу и ощупав намокшую от крови повязку, он, как раненый зверь, старающийся спастись, из последних сил поплелся к указанному Наташей месту. Она понаблюдала за ним из темного угла, а потом медленно пошла обратно в барские хоромы.

Маслова отлично понимала, что в данную минуту князь не в себе, и не станет требовать, чтобы она уезжала. Наташа снова не ошиблась: Карелин велел ей только помогать доктору. Оставшись один, Александр неподвижно стоял в ожидании чего-то, скрестив руки на груди и погрузившись в пучину глухой и отчаянной душевной боли. Неожиданно с его губ сорвалась приглушенная и страстная мольба:

— Господи, не отнимай ее у меня… не забирай к себе! Причини мне самую глубокую боль, только пусть она живет… Спаси и защити ее, господи! Я растопчу свою гордость, забуду прошлое, но не отнимай ее у меня. Не отнимай, господи!..

Карелин пал на колени, по-крестьянски смиренно и просительно сложив руки на груди. Его глаза были мокры от слез. В этот тревожный час он чувствовал себя беззащитным, как любой мужик, ожидающий порки кнутом.

Немного погодя, из комнаты Лизы вышел Лев Ильич и подошел к нему.

— Лиза вне опасности, князь, — сказал он. — Вы можете войти к ней.

Карелин машинально, как сомнамбула, шагнул к двери, не понимая, что болезненнее: теперешняя радость или прошлая тревога. В груди нестерпимо давило, и хотелось плакать.

А в это время Лев Ильич с досадой смотрел на калитку, через которую во двор входил Федор Лаврецкий.

Глава 6

Для Льва Ильича присутствие Федора в доме было костью в горле, а для Александра, наоборот, отрадой. Увидев Лаврецкого, Карелин горячо обнял его.

— Наследник у меня родился, — радостно и гордо объявил он, заметив удивление на лице гостя из-за царившей в доме суматохи. — Слава богу, с Лизой все обошлось, жива, хоть и на пороге смерти побывала.

Лев Ильич пристально смотрел на двух прослезившихся, крепко обнявшихся мужчин, и его умный, цепкий взгляд, казалось, проникал в самые глубины их души. Не одно потрясение пережил князь за этот долгий суматошный день, и, выбившись из сил, устало повалился в кресло.

— Да, любезный мой Иван Федорович, полагаю, это были самые жуткие часы в моей жизни, — продолжал он, — да вот доктор Вам расскажет. Лев Ильич у нас герой нашего времени — светлая голова и золотые руки. Ведь только благодаря ему, Лиза жива осталась.

— Прежде всего, князь, княгиня обязана жизнью милосердию божьему… Не забывайте об этом, — мягко напомнил ему подошедший священник.

— Правда Ваша, отче, воистину так. Думается мне, я не молился с детства, а тут… Все плакали и молились вместе со мной. А теперь счастье наше так же безгранично, как и боль.

— Когда княгиня сможет прийти в деревню, я отслужу благодарственный молебен…

— Мы все придем, батюшка, и я — первый, — радостно пообещал Карелин. — А через три дня будут крестины моего сына. Восемь дней, начиная с сегодняшнего, гулять будем, праздновать рождение наследника. Я выдам уставную грамоту[7] всем детям, родившимся в этот день на моей земле. К тому же, мы с княгиней возьмем их под свое крыло и позаботимся об их будущем. Церкви, батюшка, будет особый дар, а Вам, любезнейший и уважаемый Лев Ильич, я подарю землю. Надел будет приличным, и станете Вы почтенным землевладельцем, доктор, а ремеслом своим отныне будете заниматься не ради куска хлеба, а исключительно из любви к ближнему.

— Ваше великодушие меня смущает, князь, — Лев Ильич слегка поклонился Карелину и улыбнулся, — право, это слишком. Мое ремесло не в тягость мне, а в радость. Много прекрасных мгновений оно приносит, и этого довольно. Взять хоть бы сегодняшний день. Впрочем, если я могу просить о чем-то, то прошу Вас простить того слугу, по чьей глупости и косорукости произошло сие несчастье.

Александр быстро повернулся к доктору.

— Вчера, я лечил его раны, — продолжил Лев Ильич, — и этот несчастный был так напуган и так убивался, что я растрогался и собирался просить Вас о снисхождении и милосердии… Знаю, что прошу слишком много, но…

— Вы просите за Николашку, верно? — оборвал доктора Карелин. — Уже дважды по его глупости княгиня чуть не лишилась жизни. Откровенно говоря, о каком милосердии может идти речь? Это не просто оплошность, Лев Ильич, Николашка был в стельку пьян, и это лишь усугубляет его вину. Однако вот что я сделаю: пусть Елизавета Ивановна сама с ним разбирается. Как захочет, так и будет. Надеюсь, вы довольны, доктор.

— Могу я поздороваться с княгиней? — вмешался в разговор Федор.

— Никоим образом, — быстро ответил Лев Ильич. — Сожалею, господин Ежов, но сейчас это невозможно. Быть может, через пару недель, когда княгиня сможет вставать, Вы почтите ее своим присутствием и выразите ей свое уважение, собственно говоря, как и все остальные, кто пожелает.

Лев Ильич сурово посмотрел на Федора, как бы подчеркивая свои слова. Лаврецкий понял, что сплоховал и закусил губу. Оба, не сговариваясь, посмотрели на радостное и счастливое лицо князя, который, казалось, не слушал их.

— Ежов, дружище, простите меня, — извинился Карелин, — я даже не спросил, каким чудом Вы снова оказались здесь. Как бы то ни было, мы с размахом отпразднуем Ваш приезд, но хотелось бы знать…

— Я взял в аренду на пять лет орловские земли… Так что кольцо, которое Вы мне доверили, князь, я теперь по праву ношу на руке.

— Как же так? — досадливо и раздраженно пробурчал себе под нос Лев Ильич.

— Орловские земли? — радостно переспросил Александр. — Это же замечательно! Выходит, какое-то время Вы будете нашим соседом, и, значит, ваши поля мы тоже можем возделывать по-научному… Вы сообщили мне отличную новость, дружище Ежов!.. Поистине, сегодняшний день просто райский.

— Вы очень любезны, князь…

Немного погодя, когда Лаврецкий и Лев Ильич остались вдвоем, доктор сердито посмотрел на Федора и раздумчиво произнес:

— Я вот все спрашиваю себя, целителен ли будет для Вас малороссийский воздух?

— А по какому праву Вы этим интересуетесь? — надменно спросил его Федор.

— Вы совершенно правы, у меня нет на это прав. Прошу меня простить. Я только что с божьей помощью спас жизнь одного замечательного человека. Любое, даже самое черствое, сердце растрогалось бы, видя страдание князя и его любовь к жене. Карелин обожает и боготворит свою жену; в ней заключена вся его жизнь. Только что князь переступил через себя, поборол злость и проявил великодушие в благодарность небесам за спасение Елизаветы Ивановны.