— Отпусти, пожалуйста. — сбрасываю его руки с себя. — Мне нужно в туалет. — не хочу, чтобы он понял, что я снова плачу.

— Ир? — настораживается.

— Все в порядке. — заверяю его и выхожу из спальни, утирая тыльной стороной ладони влагу из глаз. Сажусь на крышку унитаза и пытаюсь просто выровнять дыхание. Там, где ровное наполнение легких, там и спокойный эмоциональный фон. Облокотившись локтями на колени, спрятала лицо в ладонях. Не хочу ничего. В какой-то момент я просто начала клевать носом, и меня сразу же подхватили на руки.

— Прости. — выдохнула Яру в ключицу, засыпая прямо в его объятиях. — Я сама себя дико раздражаю. Может ты меня усыпишь до лучших времен?

— Как ты себе это представляешь? — тихо усмехнулся.

— Как суслика. — предложила. — Или это сурки. — задумалась, вновь заползая под одеяло. — Яр, а ведь есть еще и сурикаты. — оповестила парня куда-то в ребро, обнимая его рукой, пока он устроился на спине. — Ты когда-нибудь видел сурикатов?

— Нет. — я чувствовала, что он улыбается.

— Ты обязательно должен их увидеть. Они очень милые. — заключила и провалилась в «спячку», словно один из столь любимых мною пушистых зверьков.

Глава 12

Если можно так сказать, то моя жизнь начала постепенно налаживаться. Наверное, у каждого, кто сталкивался с потерей близкого, родного тебе человека, наступал момент принятия, когда ты смиряешься с ситуацией, не пытаешься что-то изменить, и просто разрешаешь жизни продолжить нести тебя по течению.

Уже завтра приедут родители, а пока я тупо слоняюсь из угла в угол по квартире Яра. Сегодня он в очередной раз рано ушел на работу, клятвенно обещая вернуться домой, как только освободится. А я и не имею права ему что-то выговаривать, особенно после того, сколько он для меня сделал. Тем более, факт того, что он сейчас столько работает, возник опять-таки из-за меня: долгое отсутствие в городе сильно ударило по наличию свободного времени у Яра. Хотя ему еще повезло, что он работает у отца, в другой бы компании просто так не появляться в офисе несколько дней не получилось бы. Кстати, об отце у меня заочно сложилось впечатление как о человеке мировом, понимающем и разделяющем то, что важно его сыну.

Знаете, когда ты ничем не занят, то в голову сами по себе начинают закрадываться бредовые идеи. Вот и сейчас, я в сотый раздумаю о том, как себя развлечь. Если бы я была способна увидеть себя со стороны прямо в эту секунду, то думаю, лицо у меня было бы ну очень предвкушающим. В пару шагов преодолела расстояние от кухни до гардеробной и зарылась в пакет, привезенный из Троицка. Тот самый боди — то, что нужно, чтобы расшатать Нечаева. Не думала, что когда-нибудь скажу это, но он мне не дает! Просто соскакивает в наиболее ответственный момент.

И ведь хочет, я прекрасно вижу это по его горящим глазам, по стоящему члену, упирающемуся в меня, по прерывистому неглубокому дыханию. А я так больше не могу. Значит, как спать практически обнаженными, так это в порядке вещей, принимать вместе ванну — тоже ничего, а как заняться сексом со своей же девушкой — трагедия человеческой цивилизации. Не колеблясь ни минуты, облачаюсь в шикарное кружево и иду в ванную, чтобы подправить макияж и прическу.

Перекидываю пару раз волосы в поисках идеального ракурса и делаю несколько фотографий. Тому, кто устанавливал такое фотогеничное освещение в помещении — мое почтение.

«Ты свободен?» — печатаю сообщение Яру.

«Я на совещании, малышка. Что-то срочное?» — ответ приходит буквально через пол минуты.

— Замечательно! — усмехаюсь вслух и высылаю пару довольно провокационных фото.

«Приеду домой — проведу несколько воспитательных мероприятий, можешь даже не сомневаться. Через пару часов буду, жди))» — всю ту минуту, пока ждала его ответа, нервно кусала губу. Удовлетворившись результатом, решила его все же закрепить: села на гранитную поверхность возле раковины, так, что спиной оказалась аккурат напротив зеркала, прогнула спину, чтобы сделать акцент на ягодицах и наполовину расстегнула молнию на спине. Окончательно войдя в раж, делаю приписку:

«Поможешь расстегнуть?»

«Готовь попку, солнышко. Вечер обещает быть интересным» — читаю ответ и понимаю, что сама нехило возбуждена. Решаю, что у меня достаточно времени, чтобы приготовить что-нибудь на ужин. Накидываю сверху свой любимый темно-синий шёлковый халат, который прихватила сюда ещё в тот день, когда заезжала домой за вещами (специально для Нечаева, раз он такой ценитель женского белья) и иду к холодильнику в поисках хоть чего-то, что сумеет стать более съедобным, чем есть сейчас.

Включаю музыку и начинаю энергично подпевать какой-то хип-хоп группе. Кто-то обязательно скажет, что это неправильно — веселиться, когда нужно носить траур. А я скажу им: идите к черту! Траур, он не в чёрном цвете одежды, не в воздержании от чего-либо, и даже не в соблюдении определенных норм и традиций. Траур в душе, а чувства независимы от всего, поэтому мы никогда не узнаем, что скрывается за маской смутьяна или весельчака.

То, что я физически ощущаю, как с каждым часом мне становится совсем немного, но легче — не может не радовать. Каждый переживает горе по-разному, и я бы никогда больше не хотела расширять эту статистическую таблицу.

Время летит незаметно, песни сменяются одна другой, курица вот-вот приготовится, танцы вокруг плиты танцуются — идиллия. Вдруг я отъявленно ощущаю руки на своей талии. Все происходит для меня настолько неожиданно, что я начинаю визжать.

Меня поворачивают лицом к себе, и я вижу ржущего Яра.

— Зачем пугать-то? — пробубнила, прижатая к груди парня.

— Я не собирался. — пожал плечами, все ещё посмеиваясь. — Просто ты так соблазнительно танцевала ламбаду, что мне крайне захотелось присоединиться.

— Ты чего так рано? — отстранилась, чтобы отключить конфорку.

— Я имею привычку спешить, если меня ждут. — сжал талию, постепенно опуская руки под халат. — А меня ждут. — прикусил мочку уха. — Или моя девочка встречает не меня? — влажное дыхание на шее прожигало насквозь.

— Я скучала. — призналась, откинув голову ему на плечо.

— И я скучал, моя горячая малышка. — проурчал.

— Ужинать будешь? — спросила, потянувшихся за лопаткой.

- Позже. — закинул меня на плечо и понёс в сторону спальни. — Сначала я перекушу тобой. — хохотнул.

— Я невкусная. — взвизгнула, когда он шлепнул меня по заду.

— Не переживай, это мы сейчас проверим. — уверил меня и поставил на ноги. Просто посмотреть в его бездонные глаза, чей взгляд глубже, чем тихоокеанская впадина, и понять, насколько ты стал зависим. Какая-то трепещущая нежность затопила все вокруг и мне стало невыносимо важно сказать то, что я поняла прямо сейчас.

— Яр. — обратилась, поглаживая пальцами его щетину.

— Я тебя внимательно слушаю. — озорно сверкнул глазами и улыбнулся.

— Я люблю тебя. — произнесла то, что желало буквально вырваться из моего сердца. Но в какое-то мгновение я испугалась его реакции: вдруг подумает, что я привязалась к нему или сочтёт назойливым банным листом.

— И я люблю тебя, моя девочка. — мой глубокий судорожный вдох облегчения и его жгучий поцелуй, размывающий мое сознание. Теперь для нас время не имеет характеристик, ведь мы существуем вне его. Яр скидывает с меня халат и расстегивает боди:

— Эта вещь просто создана для того, чтобы снимать её с тебя. — провёл дорожку поцелуев по спине, и я возбужденно вздрогнула. — Как же я радовался, что к тому моменту уже выступил с отчетом, иначе бы я просто не смог встать из-за стола. Нельзя так делать. — прожигает своим шепотом насквозь. Теперь кружево ничего не держит, и я чувствую, как оно скользит по моим ногам вниз.

Мозг уже давно не подаёт импульсы телу, кажется, что с организмом происходит все в точности да наоборот.

— Идём. — в несколько шагов пересекает спальню и заходит в гардеробную, прямо к зеркалу во весь рост. Картинка, в которую вперился мой взгляд, завораживает: полностью обнаженная молодая девушка, а за ней высокий, атлетичный, одетый в идеальный костюм молодой человек. Мгновенно краснею, но не могу оторвать взгляд.

— Посмотри, какая ты красивая. — также, не прерывая зрительный контакт, выдыхает мне в шею. Опускает руки на бёдра и медленно, показательно поднимает их выше: живот, талия, грудь. Ладони накрывают полушария, гладят, массируют их. Не выдерживаю и издаю тихий стон. Яр усмехается и сжимает соски, оттягивает и выкручивает. Это просто невероятно!

— Тебе нравится? — шепчет так, что хочется кончить от одного его голоса. Мысленно я кричу ему «да», но в реальности не могу произнести что-то членораздельное. — Я буду прекращать каждый раз, если не буду слышать твоего отклика. Терпеть не могу молчаливые пыхтения. — кусает за шею.

— Мне нравится. — произношу, не переставая краснеть. Наш контраст во внешнем виде безумно заводит. Он словно воплощение силы, мощи, власти, секса. Он — самая острая специя в мире.

— Замечательно. — скалится и подтягивает стул. Садится на него, в то время, как я продолжаю стоять между его ног, спиной. Пожалуй, я и стеснение — два лучших друга сегодня. Нежно проводит ладонью по ягодице, а потом неожиданно шлепает. Негромкий вскрик сам по себе вырывается из лёгких. Нет, это не та обидная боль, Яр тонко чувствует и делает то, что не испортит мое настроение.

— На колени, ко мне. — это не просьба, это самый настоящий приказ. А я чертова извращенка, потому что завожусь от его тона ещё сильнее. Но все это настолько непривычно, что поворачиваю голову к Яру, чтобы найти подтверждение в его глазах. Молча, он касается другой ягодицы и ударяет по ней. — Малышка, что непонятного? — Демон! Больной, но очень сексуальный ублюдок!