– Простите. Не помню.

– Я работала в старом офисе Алексея Кирилловича и Кирилла Николаевича.

– О… простите. Нас не представляли друг другу, видимо.

Это было неизбежно. Возвращаясь в город, я ждала, что буду натыкаться на знакомых. Даже в миллионнике, даже в супер-миллионнике, в самом большом мегаполисе страны, это неизбежно. Ты сталкиваешься с теми, кто знал тебя в магазинах, в метро, в парках, на улицах. Я не ожидала, что первым, кого встречу, станет сам Лешка, но почему-то после той ночи решила, что риска попасться кому-то на глаза нет… а теперь это даже не риск, это мое ближайшее будущее.

Конечно глупо было думать, что, работая в его офисе, я не встречу его коллег. Он сохранил их… не всех, наверное, но ту часть, что не отвернулась и не предавала, сохранил и, судя по внешнему виду Алевтины – не обидел на новых должностях.

– Елизавета Львовна, вы действительно планируете у нас работать? – хмурясь, спрашивает женщина.

– Да. Я бы хотела, если место еще есть. Алевтина… как вас по отчеству, простите, я забыла?

– Не нужно отчества. Все в порядке.

– Не обижайтесь, что я не вспомнила вас, с тех пор прошло много времени. И давайте все сразу проясним. Мы с Алексеем в разводе, я знаю, что о нашем расставании ходило много слухов. Но прошлое не сказывается на моей работе и я…

А следующую фразу произнести очень непросто.

– Я благодарна ему за помощь с работой.

– Что ж, рада слышать. Тогда оформляю для вас пропуск и идем заполнять документы? Заодно покажу вам фронт работ – и завтра с утра приступите.

– Да. Конечно. Давайте начнем.

Что-то подсказывает, что это еще не полный спектр обязанностей. И не только Алевтина будет знакомить меня с новым местом работы. А может, и не столько она.

Стоит отдать должное: в новом и дорогом офисе приятно работать даже уборщицей. Почему-то когда я вернулась и пыталась хоть где-то продержаться, меня заклинило на том, чтобы ни в коем случае не пойти мыть полы. Это казалось последним шагом в бездну, а представляя себя в такой роли, я неизменно воображала темные серые коридоры какой-нибудь поликлиники на отшибе, в неблагополучном районе.

Но здесь все иначе. После заполнения документов Алевтина показывает мне офис, начиная с кладовки, где хранится инвентарь.

– Паровая швабра, пылесос, всякая химия. Смотрите, Елизавета Львовна…

– Алевтина… – Я мнусь, мне все еще неловко в ее присутствии. – А можно называть меня просто Лизой? Как-то странно обращаться к подчиненной по имени и отчеству.

– Лиза, – ободряюще улыбается женщина. – Вот здесь средства защиты. Пожалуйста, когда используете бытовую химию, например, для санузлов, надевайте респиратор. Перчатки вообще лучше не снимать. Фронт работ – верхний этаж, кабинеты начальства, переговорные и зал для собраний. Нижние убирают другие девочки. График два через два. С утра нужно обязательно вымыть полы, полить цветы во всех открытых кабинетах и проветрить. Дальше идет текущая уборка: если кто-то позвонил и попросил что-то прибрать, плюс раз в час уборка туалетов. Еще в твои обязанности будет выходить пополнение расходников, вон там лежат антисептики, мыло, туалетная бумага и все такое. Не стесняйся просить парней о помощи и не таскай тяжести. Не переломятся, дотащат. Так, что еще… ну раз в месяц генеральная, за нее платим отдельно, если хочешь – берешь сама, если нет, вызываем клининг. Что еще? Ах, да. Комната для персонала вот здесь, все приемы пищи строго на отведенной территории.

Она показывает небольшую комнатку с креслами и столом, на котором стоят микроволновка, чайник и тостер.

– Кофе у нас, увы, нет, пьем растворимый. Но…

Алевтина лукаво улыбается.

– Если принесешь свой, можно во время вечерней уборки воспользоваться кофемашиной в приемной Алексея.

И тут же серьезнеет:

– Но обязательно ее помыть после.

– Хорошо.

Мне тоже становится легче. И даже как-то веселее от мысли, что вечерами можно будет отвлечься на чашечку кофе и посмотреть на город с высоты. Ради такого я даже потрачусь на хороший кофе.

– Коллектив небольшой и не особо дружный, моя работа – всех гонять, а уборщиц только две, поэтому сталкиваться будешь только с теми, кто работает в кабинетах рядом и со мной. Никаких дней рождений мы не празднуем, но корпоративы для персонала на каждый праздник есть. Что еще? Ну, конечно, нужно быть вежливой, посетители и сотрудники бывают разные, сохраняй спокойствие. Если вдруг что серьезное, звони мне. Телефон я тебе записала. Да, и форма.

Она подводит меня к шкафу с полотенцами, губками и прочей ерундой. Помимо них там лежит стопка светло-голубых костюмов. Удобные хлопковые брюки, рубашка с нашивкой в виде логотипа «ЛЛ-групп».

Я провожу пальцем по сине-оранжевой глади, и сердце сжимается в очередном приступе ностальгии. Нас давно уже нет, а шутливое название, которое Лешка на спор взял для фирмы, осталось.  Особым удовольствием для него было придумывать дурацкие расшифровки.

– Что значит «ЛЛ-групп»? – спрашиваю я.

– Лакшери лимитед.

По мужу никогда невозможно понять, серьезен он или придуривается.

– Серьезно?

– Нет. Лизинг и Лешинг.

– Ну что, – я моргаю и возвращаюсь в реальный мир, – не буду утомлять болтовней. Со всем разберешься по ходу дела. Пиши мне по любым вопросам, не стесняйся. В моих интересах, чтобы ты здесь проработала долго. С клинингом все всегда очень сложно.

– Хорошо.

– Тогда гуляй, осматривайся, оценивай фронт работ, я схожу в отдел кадров, а потом к начальству, все подпишу, и закажу постоянный пропуск. Если хочешь чаю, не стесняйся, бери.

– Спасибо.

Я очень хочу чаю, но еще больше я хочу заглянуть в кабинет Леши. Там никого нет, в приемной темно и не доносится ни малейшего звука. Тенью я проскальзываю внутрь и не зажигаю свет, чтобы не выдать своего присутствия. Если вдруг застукают, то я просто ищу выключатель, чтобы посмотреть, много ли мыть завтра.

Утренняя темнота постепенно сменяется темнотой холодного сумрачного зимнего дня. Удивительно, совсем недавно я сидела в парке и не была способна подняться, чтобы дойти до тепла, а сейчас чувствую вполне человеческие эмоции. Мне интересно, страшно, неловко. На меня словно вылили ушат из ощущений. Забытых ощущений.

Его кабинет еще не обжит. Нет никаких мелочей, выдающих хозяина: блокнотов с записями, стикеров, зарядников, переходников и флешек. Нет фотографии на рабочем столе. Скоро наверняка появится. С Темкой и безымянной красивой новой мамой.

В переговорке, где совсем недавно весь пол был усыпан осколками с капельками моей крови, теперь идеальная чистота. И глухая тьма: сюда не доходит свет из окон. Я вижу лишь смутные очертания большого экрана телевизора, спинок кресел и кулера с водой.

Здесь по-своему уютно. Мне хочется немного посидеть в темноте и тишине, чтобы подумать, но скоро вернется Алевтина и лучше бы ей застать меня не в кабинете бывшего мужа. Иначе доказать, что я способна честно и хорошо работать, будет практически невозможно.

Поэтому, вздохнув, я разворачиваюсь, чтобы направиться к выходу. И попадаю в чьи-то руки.

От испуга из груди вырывается крик, я пытаюсь отшатнуться, но мужчина не пускает. Темнота скрывает его черты, и только голос становится спасительной деревяшкой в океане паники.

– Лиза?

– Вадим? Боже, как ты меня напугал!

– Что ты здесь делаешь? Я зашел, увидел, что кто-то шастает по переговорке, а тут ты. Извини, я тебя напугал. Но все же… какими судьбами?

Он продолжает держать меня за талию, пожалуй, слишком крепко прижимая к себе. Я даже чувствую, как бьется его сердце – сильно и быстро. Это открытие неожиданно пугает. Оцепенение, как следствие еще не схлынувшего страха, не дает мне толком пошевелиться, чтобы высвободиться. А губы не слушаются.

– Леша… устроил меня на работу.

– А клининг? Погоди, ты же работала у Ирины.

– Она меня уволила. Позавчера я…. м-м-м… разбила вазу и уехала в травмпункт. Заказчик нажаловался, а девочки были недовольны. И меня уволили. А Леша устроил сюда.

Вот так. Это почти правда. Я ведь не лгунья. Я просто не могу рассказать обо всем. Это выше моих сил.

– Вот как. А Леха у нас мазохист? Или садист? Не мог подыскать тебе другую работу?

– Вадим… – наконец шепотом говорю я. – Отпусти, пожалуйста…

Кажется, даже вдох сделать трудно. Только вот неясно, почему.

Но прежде, чем Вадим успевает среагировать, в переговорной вспыхивает свет. Глазам больно с непривычки, и поначалу я жмурюсь, но когда немного привыкаю, чувствую, что дышать больше не трудно. О, нет, дышать невозможно вовсе, потому что в дверях стоит Леша.

Сейчас он мог бы позировать в роли Дьявола. В его глазах ад.

Мой ад.

– Какого хрена здесь происходит? – хрипло спрашивает Леша.

И только тогда Вадим выпускает меня. От неожиданности я едва не падаю, и этот судорожный жест – попытка схватиться за краешек стола, не уклоняется от бывшего мужа.

– Я задал вопрос.

– Привез договора. Искал тебя. Зашел, встретил Лизу.

– И кинулся лапать в темноте? Я стесняюсь спросить, ты ее со мной перепутал или утащил в укромный уголок?

– Какого хера ты бесишься, Лех? – спрашивает Вадим, и в его голосе мне чудится вызов. – Вы вроде в разводе.

– Вроде, трахать бывших баб друга не принято.

– Быстро ты переобулся.

– Хватит! – прошу я, закрывая уши руками.

Напоминание о той ночи от Вадима снова вызывает приступ панической тошноты.

– Я просто осматривала фронт работ, он напугал меня в темноте. И все.

– Вон, – сквозь зубы цедит Леша.

Теперь мне вряд ли еще хоть раз поверят. По крайней мере, он. Только вот если так больно даже смотреть на меня, зачем привел и усадил прямо у своих ног? Вряд ли сейчас он готов ответить на этот вопрос. Я стремительно проскальзываю мимо него в кабинет, а следом в приемную, мечтая оказаться как можно дальше от источающего ярость мужа.