– Но… Алексей Кириллович, а уборка?!

– Мы что, грязью зарастем за сутки? Вызови клининг. Что с тобой? Прежде ты не радела так за чистоту офиса.

– Простите, Алексей Кириллович. Забегалась. Новогодняя суета – сами понимаете.

– Тогда до завтра.

Когда я кладу трубку, Лиза вздыхает:

– Я ей не нравлюсь. Я всем не нравлюсь, потому что все знают, что я вас бросила.

– Ну, менты не знают. И после того, что видели в машине, даже не поверят.

– Леша-а-а! Мне очень стыдно, и если ты будешь постоянно об этом напоминать, я больше никогда не смогу…

– Что? Делать минет в машине? Или вообще?

Я, кажется, никогда не смогу перестать ее подкалывать. Жаль, историю нельзя рассказать знакомым, без открывшейся сержанту картины она будет неполной.

– Сейчас ты едешь домой и отсыпаешься, – говорю я.

– Но…

– Я уже сообщил Алевтине, ты слышала. Идешь в душ, ложишься и спишь. А вечером я заеду поужинать.

– Тебе, может, еще и ужин приготовить?!

– Нет, ужин я закажу. А ты можешь приготовить себя. Неужели ты думала…

Я наклоняюсь к ее уху.

– Что я забуду, на каком моменте нас поставили на паузу и не нажму «воспроизвести» позже?

Она бы и рада отодвинуться, но уже некуда – вжимается в стенку и краснеет, бросая взгляды на невозмутимого водителя. Ничего, солнышко, они видели и слышали и не такое. Мне надо только показаться на работе, да заехать в сад за сыном. Пометка: на служебной машине. И парковаться с другой стороны…

Когда мы останавливаемся возле офиса и настает момент расставаться, потому что Лизин лифт – справа, а мой, ведущий в офис, слева, я удерживаю ее за руку. Хотел предложить ей это позже, но почему-то думается, что сейчас самое лучшее время.

– А еще ты пойдешь на корпоратив.

– Ну, да, я в курсе. Алевтина выдала инструкции…

– Нет. Ты пойдешь как гость, со мной.

– Леша… нет! Мы не можем!

– Почему?

– Потому что…

Ее взгляд лихорадочно бегает туда-сюда, будто надеется найти в шумных углах холла ответ на свои вопросы. Может, и мне туда посмотреть? Я бы не отказался от хрустального шара.

– Потому что все будут думать, что мы вместе!

– И что?

– Нельзя! Я бросила тебя!

– Может, я такой олень, что тебя простил?

– Нет! Нет, нельзя. Это твоя репутация. Одно дело держать бывшую жену поближе к себе, в уборщицах, и иногда с ней спать, другое – вести на вечеринку. Там будут твои партнеры, друзья!

Я не выдерживаю, сжимаю ее плечи и как следует встряхиваю.

– Пока ты не объяснишь мне, чего ты так боишься, я буду плевать на все твои аргументы, Лиза. Не доверяешь мне? Отлично, значит, я не вижу причин не брать тебя на тусовку, потому что у нас довольно неплохой секс, который становится чаще.

Она смотрит с мольбой.

– Пожалуйста, Леш… это ведь будет здесь, в ресторане. Потом ты придешь ко мне, и сделаем все, что захочешь.

Лиза жалобно ко мне жмется, как уличный котенок к теплой руке прохожего, который от щедрот бросил ему сосиску. Жуткое ощущение – когда тебя умоляют с таким отчаянием и ужасом.

– Пожалуйста, не заставляй меня. Это тяжело. Все смотрят, обсуждают. Смеются надо мной. Приходи после, Леш? В любое время. Хоть утром. Я буду тебя ждать.

– Ты боишься его? Что он узнает, что мы вместе?

– Леш…

– Пока не расскажешь, я не изменю решение. Ты идешь со мной и точка. Либо сделка аннулирована. Или рассказываешь, чего боишься.

Лиза опускает голову, растерянно отступая на несколько шагов.

– Я не могу, – ее едва слышно в гуле голосов, шагов и остальных звуков говорит она. – Прости.

Разворачивается – и уносится, с такой скоростью, что я даже не успеваю заметить, как хрупкая фигурка в слишком, мать ее, тонкой для зимы куртке, скрывается в лифте.

– Ну, Лиза. Погоди.

Она боится, и это очевидно. Боится не меня, меня она с радостью пускает в постель. Боится Герасимова? Он угрожал ей? Темке? Что такого случится, если мы придем на вечеринку вместе?

Нет, кое в чем Лиза, безусловно права. Люди будут шушукаться и шептаться, но они в любом случае будут это делать. Они УЖЕ это делают, с тех пор, как Лиза у меня работает. И мне плевать, потому что если бы я впадал в истерику каждый раз, когда обо мне появлялась новая сплетня, то уже оказался бы в психушке.

Да и Лиза не боится пересудов. Не так, не до первобытного ужаса в глазах и стремительно бледнеющей кожи. Они расстраивают ее, приводят в тоскливое меланхоличное состояние. Но никак не пугают. Нет, дело в чем-то другом, и я понятия не имею, в чем именно.

Стоя в лифте, стремительно несущемся на самый верх, я еще не знаю, что через пару минут получу ответы на все вопросы.

И эти ответы изменят мою жизнь.

Практически на пороге лифта меня встречает Вадим. По его виду сразу понятно: что-то не так. Или наоборот? Кажется, он находится в приятном возбуждении, от нетерпения не может оставаться на месте. При виде меня у него вырывается короткое ругательство.

– Ментовка?! Серьезно?! Как?!

– Не спрашивай. Просто не спрашивай, это настолько тупо, что смешно. Что у тебя? Срочно?

– Я закончил с Герасимовым.

Я весь подбираюсь и чувствую, как внутри нарастает напряжение. Похожие чувства возникают на охоте, когда весь организм подчинен только одному действу: поиску добычи. Ненавижу охоту, но это что-то на уровне инстинктов, не поддающееся пониманию и с трудом поддающееся контролю.

– Нарыл что-то?

– О, да. Я нарыл не что-то, – Вадим сияет, – я нарыл то, что его уничтожит.

Мы запираемся в кабинете, отказавшись от любезного предложения секретарши принести кофе, и я начинаю просматривать папку с бумагами, которую принес Вадим. Под его комментарии я изучаю все: переписки, фотки, банковские операции.

– Вот это доказательства участия Герасимова в отжиме фермерского хозяйства, переписка и его… гм… гонорар за содействие. А вот это помнишь историю с убийством Латыпова?

– Который не хотел отдавать участок за копейки?

– Ага. Тоже наш приятель. А вот это угрозы Герасимова в адрес журналистки. Анонимные, конечно, но зато отправленные с его мыла, доказательства, что оно его – дальше.

– Как ты это достал? – поражаюсь я.

Если отдать все это в правильные руки, какому-нибудь охочему до сенсаций ушлому журналисту, Герасимову конец. За убийство можно и присесть, а уж имея практически признание – тем более. Это не просто какая-то сплетня, это скачанный архив его личных переписок, со всеми логами и метаданными. Фотки, видео, записи звонков. В папке только малая часть того, что есть на жестком диске, который неведомо каким образом раздобыл Вадим.

– Так, – уклончиво отвечает он, – есть кое-какие связи.

Я дохожу до еще одной, самой тонкой, папки.

– Погоди, – говорит друг. – Вот это, Лех, касается тебя. Ты уверен, что хочешь видеть?

Я уже знаю, что внутри. Вряд ли садист, заполучивший себе такую девушку, как Лиза, не запечатлит свои развлечения с ней. Мне неприятна мысль, что Вадик видел, как ей сделали больно, как мучили, издевались. А я знаю, что увидев это уже не смогу остановить себя и не позволить уничтожить Герасимова. Я клялся, что не буду мстить, но это выше моих сил.

Лиза – моя. Моя жена, моя любовь, и пусть между нами все сложно, я не могу спокойно спать, зная, что эта мразь там счастливо улыбается и ебет других баб!

– Да, я уверен.

Однако я ошибся. К Лизе информация Вадима не имеет ровным счетом никакого отношения. Впрочем, скорее всего имеет, конечно, но такого я точно не жду.

«Разберись с Карениными. Сразу с обоими, чтобы не мешались ни тебе, ни мне», – смысл написанного на скриншоте сообщения из мессенджера доходит не сразу.

Я перечитываю его несколько раз, пытаюсь вникнуть в суть. Листаю дальше, и понимаю, что все намного хуже.

– Вот как. Аварию устроил Герасимов.

Аварию, в которой погиб отец и чуть не погиб я. Мысль о том, что она не была случайной долго сидела в мозгу, но доказательств этому не было. Влетевший в нас водитель грузовика умер в больнице, как и отец, а я чудом выкарабкался.

– Там переписка есть с Лизой, – мрачно говорит Вадим. – Вот чем он ее взял.

«Привет, моя дорогая.

Лиза, я правда хотел с тобой по-хорошему, но вы, бабы, бываете такими упертыми дурами, что не оставляете нам выбора. Сегодня в девять вечера я жду тебя в аэропорту, возле бизнес-стойки регистрации на рейс до Мале. Тебе придется пропустить похороны свекра и муженька, а еще оставить кому-нибудь вашего выблядка, но это же лучше, чем заказывать маленький гробик, правда? Не вздумай пойти в ментовку, не успеешь «мяу» сказать, окажешься в весьма неудобном положении и пойдешь по кругу.

Можешь не брать с собой купальник. Я сам решу, что мне нравится на тебе видеть.

И я совершенно серьезен, Лиза. Мне не отказывают».

А дальше были несколько звонков ей, но я так и не смог послушать записи. Несколько раз пытался, но услышав тихое «Алло» от Лизы, выключал плеер. И сейчас сижу, даже не поняв, что Вадим уже давно свалил, отчаявшись получить от меня дальнейшие инструкции.

Итак, один очень влиятельный мудак захотел мою жену. И, чтобы получить ее, а заодно убрать отцовскую фирму с дороги приятелей, устроил аварию, в которой чуть не оставил меня инвалидом, убил отца и почти уничтожил семейный бизнес, который я чудом восстановил.

Запуганная им Лиза бросила семью, отдала ребенка друзьям, и рванула с ним на курорт. Терпела побои, пока не удалось снять их на видео, и тем самым купила себе свободу, а мне, я так полагаю, относительную безопасность.

Я часто спрашивал себя, какой ангел спустился к нам после ухода Лизы и за несколько лет поднял фирму до прежних высот. Конечно, уговорить себя, что после череды неудач получить, наконец, капельку удачи – справедливо и правильно. Но чувство, будто все слишком просто, никак не уходило.