Мэтью Гарамунд был, наверное, лет на десять старше моей бабушки. Седой, загорелый, он всегда носил галстук, на котором был изображен флаг США. Он отвечал за бухгалтерию в нашей компании с самого ее основания, и четыре раза в год мы собирались вчетвером в одно и то же время – через две недели после окончания квартала. Сейчас, похоже, произошло что-то экстраординарное. Ведь месяц назад мы уже провели нашу очередную ежеквартальную встречу. Более того, ранее на встречах такого рода личный помощник никогда не присутствовал.

После того, как мы заказали напитки, Мэтью положил руки на стол и откашлялся.

– Итак… вы, наверное, хотите знать, почему мы сегодня собрались.

Макс наклонился к Шарлотте и очень громко прошептал:

– Лично я хочу знать, как называются твои духи.

Я процедил сквозь зубы:

– Тебе бы не мешало ограничить свои приставания к сотрудникам тем, что ты лежишь на диванах в их кабинетах.

Мэтью смотрел то на меня, то на Макса. Я чувствовал себя некомфортно, а вот моему братцу все это, похоже, очень нравилось.

– Да, перейдем к делу, – продолжил Гарамунд. – Я попросил Айрис и Шарлотту организовать эту нашу сегодняшнюю встречу, поскольку мне нужно сообщить вам не очень приятные новости.

Первое, что мне пришло в голову, – он болен.

– С тобой что-то случилось, Мэтт?

– Ой, – он догадался, что я имел в виду. – Нет, нет, со мной все в порядке. Это касается бизнеса и одного из наших сотрудников. А именно Дороти.

– Дороти? – я удивленно поднял брови. – Дороти больна?

Айрис вмешалась в наш разговор:

– Нет, Рид. У всех со здоровьем все хорошо. Может быть, я начну с самого начала? Как вам известно, я попросила Шарлотту составить список наших партнеров – клининговых компаний, чтобы у меня было понимание, с каким количеством компаний мы работаем, а также чтобы мы могли получать больше скидок на их услуги. В том числе я попросила Шарлотту составить список счетов по каждой компании, оплаченных нами за последние шестьдесят дней.

– Да, я знаю, что она этим занималась.

– Так вот. Она нашла несколько счетов, при оплате которых были допущены ошибки. Например, счет был выставлен на сумму 16 292 доллара, а оплачено было 16 992 доллара. Другой счет был выставлен на 2 300 долларов, а оплачено было 3 200 долларов. Ни по одному счету переплата не была большой – всегда менее тысячи долларов. Но Шарлотта нашла четыре таких счета и сообщила обо всем мне. Так как Дороти моя ровесница и начала работать в компании еще до того, как вы, мальчики, появились на свет, я сначала предположила, что ей пора заказать себе очки посильнее. И я пошла к ней, чтобы все обсудить.

При этих словах выражение лица бабушки изменилось, и по ее расстроенному виду я уже догадался, что она скажет.

– Она повела себя очень странно. И поэтому я попросила Мэтью внимательно проверить некоторые денежные переводы.

Бабушка замолчала, и рассказ подхватил Гарамунд.

– Я проверил все платежи, которые Дороти осуществила за последние двенадцать месяцев, и обнаружил, что всего она оплатила пятьдесят три счета. В оплате каждого из них была допущена ошибка, аналогичная тем, которые обнаружила Шарлотта. Каждый раз ошибки допускались незначительные, и могло показаться, что цифры были просто случайно перепутаны. Но каждый раз ошибка была не в нашу пользу. В совокупности переплата по всем пятидесяти трем счетам превысила тридцать две тысячи долларов. Когда я залез еще глубже, то обнаружил, что каждый раз оплата была разнесена на два банковских счета – правильная сумма переводилась на счет клининговой компании, а остаток – на другой счет.

Я сделал глубокий вдох.

– Дороти воровала деньги?

Бабушка кивнула.

– К сожалению, да. Я не знаю, когда это началось, но она точно это делала в течение последних нескольких лет.

– Господи. Дороти же почти член нашей семьи.

В глазах Айрис заблестели слезы.

– У нее больной внук.

Услышав эту новость, я почувствовал соленый привкус во рту.

– Хороидальные метастазы, – сказала Шарлотта, едва сдерживая слезы. – Очень редкое заболевание среди детей. Она возила его в Филадельфию, ему там проводили экспериментальное лечение, которое не покрывается страховкой.

– Я ничего не знал.

Настроение за нашим столом резко изменилось. Одно дело – просто поймать сотрудника на воровстве, но совершенно другое – когда у этого сотрудника есть на то очень веская причина. Мы все согласились с тем, что нам нужно все хорошенько обдумать, а потом, в конце недели, снова встретиться и решить, как поступить.

В конце обеда Айрис повернулась ко мне:

– У меня сейчас встреча здесь недалеко. Будь добр, отвези Шарлотту обратно в офис.

Макс, не обращая никакого внимания на то, что бабушка говорила со мной, ответил:

– Я могу ее подвезти.

– Сегодня вторник. По вторникам ты обычно в офисе не появляешься. – Я застегнул пиджак. – Тебе разве не нужно на массаж или на какое-нибудь другое важное мероприятие?

Мой братец засунул руки в карманы и начал раскачиваться вперед-назад.

– Нет. До вечера я совершенно свободен.

Было достаточно и того, что в компании был обнаружен факт растраты. Последнее, чего нам еще не хватало, – дела о сексуальном домогательстве. Я положил руку Шарлотте на поясницу.

– Нам нужно обсудить один срочный вопрос. Так что до встречи в офисе.

* * *

Первые пять минут по дороге в Даунтаун мы молчали.

Тишину нарушил я:

– Ты обнаружила эти несоответствия в счетах – отличная работа.

Продолжая смотреть в окно, она вздохнула:

– А я совсем не рада. Честно говоря, чувствую себя паршиво.

– Всегда неприятно узнать, что человек, которому ты доверял, тебя предал.

– Уж я-то это знаю. Поверь мне. Но я очень беспокоюсь о Кристиане.

– О Кристиане?

– Внуке Дороти. Ему всего шесть. И рак затронул не только его глаз. Кристиан уже несколько месяцев плохо себя чувствовал после лечения опухоли в легких, а сейчас у него обнаружили метастазы в глазу. В его возрасте он должен играть в бейсбол, а он не ходит в школу, переведен на домашнее обучение, вынужден постоянно жить в отелях вместе с мамой, а она носится с ним как с подопытным кроликом.

Я поймал себя на том, что потираю грудь там, где сердце, пытаясь унять боль; но болело внутри. Краем глаза я посмотрел на Шарлотту.

– Откуда ты столько знаешь о его болезни?

Она пожала плечами.

– Мы разговаривали.

– Вы разговаривали? Ты в компании работаешь всего три или четыре недели – так?

– И что? Это не значит, что я не могла завести друзей. Ты когда-нибудь замечал на ее столе милую фотографию, на которой ее внук в форме бойскаута?

Я, конечно, ее не замечал, но решил не уточнять.

– И что с этой фотографией?

– На второй день работы я обмолвилась, что он очень симпатичный, а она разрыдалась и все мне рассказала. После этого мы несколько раз вместе обедали. – Она немного помолчала. – А теперь из-за меня у нее будут проблемы.

– Не из-за тебя, Шарлотта. Она сама создала себе проблемы. Я понимаю, что тебе очень не по себе. Но ты все сделала правильно.

Шарлотта замолчала и снова принялась смотреть в окно. Черт возьми, она так близко к сердцу принимает чужие чувства. Это, конечно, достойно восхищения, но, когда дело касается бизнеса, такая чувствительность может только навредить. Хотя, когда речь идет о ребенке, болеющем раком, никакие принципы не имеют значения. Вся эта ситуация была просто ужасной.

Наконец она спросила:

– Как ты собираешься поступить с Дороти?

Я посмотрел на Шарлотту и вновь перевел взгляд на дорогу.

– А как бы ты поступила на моем месте?

Какое-то время она обдумывала свой ответ.

– Я бы не стала ее увольнять. Ей очень нужна работа. То, что она сделала, неправильно, но я не знаю, как бы я поступила, если бы у меня не оказалось выбора. Люди не идеальны, и иногда нам приходится класть на одну чашу весов их неправильный поступок, а на другую – то хорошее, что они сделали. Дороти много лет проработала в вашей компании, она просто хотела помочь дочери и внуку.

Я кивнул. После этих слов мы долгое время молчали.

Шарлотта прервала наше глубокое молчание. Она повернулась ко мне.

– Кстати, мне очень понравилась идея с переводом на французский. Спасибо большое. Слава богу, на свете есть Гугл, а то бы я приобрела бабушкины панталоны во время непланируемой поездки в Париж.

Она закатила глаза.

– Вижу, ты проверила качество моей работы, – засмеялся я. – Да, de rien. Не за что.

– Так почему вы прекратили эти уроки французского на том месте, где у меня было запланировано свидание вслепую?

Пытаясь увильнуть от ответа, я спросил:

– Что ты имеешь в виду?

– Вы прекратили переводить мой календарь ровно на этом самом месте. Это был предпоследний пункт, но вы решили больше не продолжать. Это странно. Словосочетание «свидание вслепую» на французский не переводится?

Вот дерьмо. И как теперь мне это объяснить?

Значит, так, Шарлотта, я перестал переводить из-за того, что одна мысль о том, что ты собралась с кем-то на свидание, выводит меня из себя.

– Мне надоело этим заниматься, поэтому я и перестал. – Сжимая челюсти, я посмотрел на нее и спросил: – Так ты собираешься пойти на свидание вслепую? В наши дни у девушки твоего возраста есть масса возможностей, чтобы познакомиться. Таким, как ты, не нужно прибегать к подобным мерам.

– Ага… а что вы подразумеваете под «такими, как я»?

Она, конечно же, хотела, чтобы я произнес это вслух.

– Таким… привлекательным и ярким девушкам, как ты, нет надобности ходить на подобные свидания. Это слишком рискованно, особенно здесь, в этом городе. Ты должна очень хорошо подготовиться, прежде чем согласиться с кем-нибудь встретиться.

– Прямо как вы? Вы же именно так и поступаете? Вы же всегда проводите проверку, прежде чем идете на свидание? Вы же меня именно так проверили, прежде чем мы встретились на просмотре пентхауса?