Прежде чем я закончила, прошёл целый час, и Себастьян спросил, готова ли я есть.

— Да, извини, — сказала я, сползая со стула у барной стойки. — Что мне взять? — Мы собирались поесть на террасе, в маленькой столовой на открытом воздухе, мебель для которой он приобрёл в антикварном магазине на этих выходных.

— Всё уже готово. — Он открыл мне дверь, и я вышла, задыхаясь от восторга, когда увидела маленький обеденный стол под деревом в углу патио. Он положил голубую скатерть на круглый стол, поставил свечи, и развесил фонари на ветвях дерева. — Это не вилла во Франции, но я надеюсь, тебе понравится.

— О боже мой! Это прекрасно! — Я захлопала в ладоши и улыбнулась ему. — Огромное спасибо за то, что устроил такой ужин. Извини, что я не самый лучший собеседник этим вечером.

— Я просто рад, что ты здесь. Я знаю, что твои мысли сейчас в другом месте. — Он отодвинул для меня стул, и я села.

— Я столько всего узнала. Ты знал, что герцог Бургундский истребил сорт гаме в своём королевстве в 1395 году, потому что тот слишком хорошо конкурировал с его любимым пино-нуар? Он называл его злым, вероломным растением. — Я засмеялась, расстилая салфетку на коленях. — Забавно, что Лукас Фурнье выращивает именно эти два сорта винограда.

— Я не знал об этом, — сказал Себастьян, садясь напротив меня. — Расскажи мне больше, раз уж сегодня мы пьём любимое вино герцога, «Пино Нуар Абеляр».

Моё сердце затрепетало, когда он стал наполнять бокалы. Мне нравилось, как свет горящих свечей играл со светлыми изумрудами его глаз. Мне нравилось, что он приготовил для нас стейк, картофель и салаты, а также обустроил это красивое, романтичное место. Мне очень нравилось, что он поддерживал меня по поводу этой работы. И теперь я знала немного больше о дальновидных молодых владельцах, чему я была безумно рада. Мне нравилось то, как Себастьян прикасался ко мне, как он всё ещё не мог поверить, что я была там, и могла исчезнуть в любой момент. Мне даже нравилось, как он иногда смотрел на меня с грустью в глазах, ведь я знала, что он борется с собственными мыслями в голове, но позволяет своему сердцу одержать верх. У него не было приступов на протяжении всей недели.

По крайней мере, он их не замечал.

Но я устала, пытаясь разгадать каждое выражение его лица, каждое молчание, в которое он погружался, каждый натянутый односложный ответ на вопрос, на который я надеялась получить ответ в мельчайших подробностях. Я принимала его таким, каким он был, и одобряла его старания. Его попытку быть со мной. Я понимала, как трудно ему было, и я любила его за это.

Святое дерьмо, что?

«Ты слышала меня. Я люблю его за это. Немножко. Заткнись и не мешай».

Я подняла вилку, опуская взгляд на свою тарелку. Это же было нормальным, верно? Признаться самой себе в том, что влюбилась в кого-то? То есть, в этом нет ничего такого. Это же просто чувство. Приятное чувство, к тому же. Приятное, глубокое чувство. Кто бы не смог влюбиться сильно и быстро в такого человека, как Себастьян?

И Бог знает, что я люблю всё глубокое, сильное и быстрое.

Я подавила смешок, когда набивала рот картофелем, и Себастьян забавно посмотрел на меня, но ничего не сказал, что только усилило мои чувства.

Но я не буду ничего ему говорить. Иисусе, могу только представить, что бы он сделал, если бы я сказала, что люблю его. У меня не было никаких проблем в этом плане — я была частью театрального мира, где все любили всех бурно и величественно (конечно, можно также ненавидеть кого-то в этом мире и по-прежнему любить его бурно и величественно, но это уже другая история) — но я чувствовала, что Себастьян был не из тех, кто легко воспринимает слова о любви.

— Так что ты думаешь мне следует надеть на собеседование? — спросила я с напускной серьёзностью. — Юбку в сине-белую полоску или чёрное платье? Это вопрос жизни и смерти, так что хорошенько подумай. Мне действительно хочется получить эту работу.

— Хм. — Он отрезал кусочек стейка и стал жевать, раздумывая над ответом. — Я немного неравнодушен к чёрному платью по понятным причинам, но мне также нравится полосатая юбка. Ты была в ней, когда я увидел тебя на пляже.

Моя челюсть отвисла.

— Ты помнишь?

— Конечно, я помню. В белой блузке и с босыми ногами.

— Ну, на самом деле у меня была обувь, просто не тогда, когда я ела песок прямо у тебя на глазах. Боже, это было так неловко. Хотелось бы мне вернуться в прошлое и изменить его.

— Даже не думай. — Он поднял свой бокал. — Если бы ты не упала на песок, я бы никогда не заговорил с тобой.

— Никогда? — спросила я недоверчиво. — Да ладно тебе. Ты бы заговорил. Ты зашёл в кофейню в тот же день.

Он покачал головой.

— Я зашёл в кофейню, как только покинул кабинет своего врача. И причиной, почему я назначил внеочередную встречу с моим психологом, была встреча с тобой.

Я опустила вилку.

— Так ты говоришь, что если бы я не упала на пляже, и ты бы не заговорил со мной, то тебе не понадобилась бы та встреча, и ты бы не был в кофейне в тот день?

— В точку.

Я отпила вино и позволила ароматам смешаться на своём языке.

— Как ты думаешь, мы бы в конце концов нашли друг друга?

Он пожал плечами.

— Трудно сказать. Я бы, наверное, сделал всё возможное, чтобы избегать тебя.

— Почему? — Я опустила свой бокал. — Я думала, что всегда нравилась тебе.

— Страх. Это мощная штука.

— Ага. Могу представить. — Но я ненавидела саму мысль, что мы были так близки к провалу. По-моему, нам было суждено встретиться. Судьба — тоже мощная штука, верно? — Так может быть... То, что меня уволили — к лучшему? Я имею в виду, из-за этого я оказалась на пляже.

— Возможно.

Мой мозг уже работал в обратном направлении. Если у нас с Себастьяном всё было по-настоящему, значит не только то, что меня уволили было к лучшему, но и также участие в «Оседлай лошадь», и то, что я возненавидела Нью-Йорк, и то, что моя карьера актрисы не удалась. Более того, также было к лучшему то, что он не женился на той потаскухе с Манхэттена. Мой Бог — Себастьян мог быть женатым прямо сейчас! Ужинать в нью-йоркской квартире с другой женщиной! С кем-то, кто вообще не понимал его.

Впервые я почувствовала благодарность за хреновые поступки, которые я совершила в прошлом году, ведь все они привели меня к этому столу, этому мужчине, этому моменту. Это дало мне небольшой толчок — возможно, где-то глубоко внутри была женщина, которая знала, чего хочет, и более того, она знала, что делать, чтобы получить это.

***

Утро вторника выдалось ярким и солнечным. Я подумала, что это — хорошее предзнаменование. По совету Себастьяна, и потому что это могло принести мне удачу, я надела синюю полосатую юбку и подобрала к ней ярко-розовую блузку. Основываясь на веб-сайте и гардеробе, который я видела на фото, Миа Фурнье казалась женщиной, которая ценит цвет.

Я провела вечер понедельника дома, так как мне хотелось хорошенько выспаться и выглядеть свежей, тогда как мы с Себастьяном, как правило, ложились спать слишком поздно. Моя мать заставила меня съесть завтрак (вишнёвый турновер, который я ела стоя, наклонившись над тарелкой, чтобы не запачкать блузку) и пожелала мне удачи перед уходом.

Пока я чистила зубы, мой мобильный загудел, извещая о сообщении от Натали.

«Ни пуха, ни пера! Люблю тебя!»

Когда я уже собиралась выходить, то ответила «Спасибо» и заметила пропущенное сообщение от Себастьяна.

«Тебе сегодня не нужна удача, но я уверен, она с тобой. Дай мне знать, как всё пройдёт. Я думаю о тебе».

Я улыбнулась, закрывая за собой дверь. Я чувствовала удачу на своей стороне, и я также чувствовала себя уверенной впервые за несколько недель.

Виноградники «Абеляр» — как я узнала из интервью с Фурнье, были названы в честь средневекового французского учёного, у которого был трагический, но страстный роман с его молодой ученицей — были всего в десяти минутах езды от фермы моих родителей, примерно на полпути между ней и хижиной Себастьяна. Когда я подъехала на усаженную деревьями подъездную дорожку, моё сердце начало колотиться. Место было совершенно потрясающим.

Архитектурный стиль был французским, но в отличие от тёмной, формальной имитации стиля шато семьи Ривард, у Фурнье была вилла в прованском стиле, построенная из светлого кирпича, с выцветшей красной, черепичной крышей и нежно-голубыми ставнями. Она была роскошной, но не вычурной, аутентичной, но не скучной.

Гравийная дорожка кружила напротив главного здания, и я последовала указателям на парковку для посетителей. Когда я вышла из машины и осмотрелась, то увидела, что виноградники растянулись позади зданий, большой красный амбар располагался слева от меня, а знак, указывающий на дегустационный зал, был прямо передо мной. Поскольку наша встреча с Миа Фурнье должна была состояться в дегустационном зале, я последовала указателю вниз по узкой гравийной дорожке вокруг виллы, по пути любуясь цветами и травами.

Позади дома находилось большое патио со столами и стульями, где гости могли сидеть и созерцать закат над полями. Перед каменным зданием располагалась покрытая кафелем площадка с мягкими скамейками и длинными столами для пикника по обеим сторонам от двойных дверей. Шесть стульев стояли по другую сторону от столов, а рядом в глиняных горшках стояли восхитительные деревья с фигурной стрижкой. Всё было совершенно великолепным, и мне уже так сильно хотелось получить эту работу.

Стеклянные двери в дегустационный зал были приоткрыты, пропуская внутрь естественный свет и лёгкий ветерок. Когда я зашла в зал, то сразу заметила, как двухэтажные потолки и большие окна пропускали много естественного света, а цвет светлого камня на стенах гармонировал с нейтральными тонами диванов и кресел, которые были объединены в одну большую зону отдыха перед огромным камином в конце комнаты. Большой квадратный журнальный стол и несколько маленьких стояли на деревянном дощатом полу. Огромное цветочное украшение было ярким цветным пятном на журнальном столике — оно состояло, по крайней мере, из трёх десятков роз различных оттенков розового.