Скулы Энни напряглись, но она ничего не ответила.

«Прекрасно», - выдохнула Кэтрин, пытаясь быстро проскользнуть мимо Энни.

«Кейт», - сказала Энни, хватая ее за руку. «Пожалуйста, послушай меня. Я хотела, чтобы мы поговорили как взрослые. Я хотела объяснить почему...»

«Твое объяснение было более чем понятным», - оборвала ее Кэтрин.

«Я хочу чтобы мы остались друзьями», - сказала Энни.

Кэтрин коротко рассмеялась. «Друзьями». Она закатила глаза. «Смешно, как все вдруг может поменяться, да? Не я ли недавно говорила тебе то же самое?»

Энни моргнула и криво улыбнулась. «Возможно, в этом есть доля иронии, но это вовсе не смешно».

Кэтрин вздохнула и задумалась. Дружба лучше чем ничего. И Энни призналась, что не чувствовала к Марджи того же, что к ней.

«Мы могли бы проводить вместе время», - продолжала Энни. «Как раньше, до всего этого».

«А что насчет Марджи?» - спросила Кэтрин.

Энни колебалась. «Нам не обязательно включать в это Марджи».

«Но разве это не будет неправильно?» - спросила Кэтрин.

«Нет», - ответила Энни. «У нас с ней отношения, а с тобой... дружба. Все четко и ясно. Веришь или нет, но я знаю разницу между этими двумя словами. И не сделаю ничего, чтобы подвергнуть опасности одно из них».

«И ты так в этом уверена», - сказала Кэтрин. В голове у нее формировалась новая идея.

«Да», - твердо ответила Энни.

Кэтрин смотрела на нее несколько секунд, а затем, точно так, как когда-то сделала в библиотеке Энни, протянула руку, закрепляя их договор.

«Хорошо», - сказала она. «Я согласна».

Глава 15

Лоренс, Канзас, 1997 год

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО Джоан проснулась с чувством беспокойства и дезориентации. Ей потребовалось несколько секунд на осознание того, что она находится в доме своей матери - в своей детской комнате. Женщина перевернулась на спину и уставилась в потолок, пытаясь избавиться от смутного воспоминания последнего сна. Ей снилось как ссора с Люком заканчивается яростным, почти грубым сексом. Хоть и жесткий, он был совершен по взаимному согласию, и, странно, но довольно хорош.

Джоан потерла глаза.

У них с Люком никогда не было бурного секса. В последнее время у них вообще почти не было секса, - криво усмехнулась она. Так почему ей приснилось нечто настолько непохожее? Вероятно, это из-за разговора с миссис Йоккум. Она тряхнула головой, пытаясь выкинуть из головы картинку того как отец насилует мать. Он был вспыльчив, она это знала. И он мог быть жестким. Но могло ли это вылиться в изнасилование? Или, учитывая то, что они были женаты, он не считал это изнасилованием? Не оправдание, - напомнила она себе. Это никогда не может быть оправданием.

Тот факт, что Джоан была результатом этого действия, многое объяснял. Будучи матерью, она знала, что невозможно было не любить своего собственного ребенка. Но каждый день видеть напоминание такого ужасного действия... Поэтому для ее матери всегда было так сложно выражать свою любовь к ней? Возможно. Это объясняло и неприязнь матери к своему мужу. В этом свете неприязнь Джоан к Люку выглядела глупо.

Люк.

Джоан вздохнула и опустила руку на живот. Он еще был плоским, но по опыту она знала, что через несколько недель он начнет округляться. Что-то нужно было делать, и чем раньше тем лучше. Она перевернулась на бок и засунула руки под подушку. Интересно, что сейчас делает Марк? - задумалась она. Со своей женой? Скучает ли он по ней? Что бы он сделал, если бы знал, что она носит его ребенка? И беспокоил бы его тот факт, что она собирается избавиться от него?

Мысль о процедуре, которая оборвет единственную нить, связывающую ее с Марком, вызвала у нее грусть. Она не хотела делать аборт, но она и не хотела еще одного ребенка, так? Она представила бессонные ночи, грязные подгузники, постоянное кормление - все это было бы слишком, при наличии двух детей, о которых она уже заботилась. И еще ее беспокоил вопрос отцовства. Хотя она знала, что могла бы выдать этого ребенка за ребенка Люка, но что, если бы он пошел бы в Марка?

Нет. Она не такая как ее мать. Она не собирается рожать ребенка, которого не хочет. К тому же какой нормальный человек принесет новую жизнь в брак, который почти разрушен и к женщине, которая не хочет быть матерью. В здравом уме - никто.

«Я становлюсь чудовищем», - громко сказала она, с отвращением откидывая одеяло и спуская ноги на пол. Сегодня ее ждало много дел. Сначала она выпьет кофе. Затем позвонит в клинику, и назначит встречу с доктором из Вичиты. Как только дата будет назначена, она поговорит с аукционистом и узнает, сможет ли тот сам организовать продажу, если она будет отсутствовать.

В ожидании когда будет готов кофе, Джоан пошла в столовую и взяла последнее письмо и свой блокнот. В гостиной солнечный свет ярко лился из окна на кресло матери. Притянутая теплом, она опустилась в кресло и распечатала конверт. Письмо было датировано 1959 годом. Бумага была такая же как и в предыдущие разы. Она начала читать.

Любовь моя,

Прошло пять лет и я ни на грамм не приблизилась к твоей потери, я ощущаю эту боль так же остро, как и в тот день, когда у меня отняли тебя. У нас было так мало времени вдвоем.

Я никогда не говорила тебе это, но, мне кажется, я влюбилась в тебя в тот день, когда ты подошла ко мне и попросила у меня сигарету. В тебе было что-то, что заставляло меня жутко нервничать, но в то же время я была заинтригована тобой. Ты была такой прямой, и такой настойчивой. И ты могла бы до сих пор быть жива, если бы не вернулась ко мне, понимаешь ли ты это? Если бы не твоя настойчивость, у нас была бы наша "великая история любви" и так бы все и осталось. Она бы бережно хранилась в нашей памяти. Я никогда не смогла бы забыть тебя, но я могла бы жить дальше.

Я до мельчайших подробностей помню тот день, когда вышла на крыльцо и увидела как ты стоишь у машины. Я думала это фермер из соседнего дома пялится на меня. Но это была ты. Мое сердце остановилось в ту минуту и я поняла, что только дурачила себя, думая, что жизнь без тебя возможна. Вот так в один момент ты уничтожила и спасла меня - одновременно.

Сейчас я понимаю, что ошибалась во многих вещах. Я не должна была отпускать тебя в тот последний день. Я должна была схватить тебя и заставить выслушать. Я должна была сказать слова, которые теперь могу только написать - Энни, я люблю тебя и я не могу жить без тебя.

Джоан опустила письмо, не веря своим глазам. «Не может быть», - тихо прошептала она. Медленно, не торопясь она перечитала письмо еще раз. Все было так же как она поняла, ее мать обращалась к "Э" в женском лице, а в конце ясно написала Энни.

«Боже мой», - изумленно прошептала Джоан. «Моя мама была лесбиянкой».

«ДА, ЭТО ПРАВДА», - подтвердила миссис Йоккум.

Прочитав письмо, Джоан сразу же поспешила к дому миссис Йоккум, забарабанила в дверь и потребовала объяснить правда ли что за буквой "Э" на самом деле скрывалась женщина.

«Но как?» - спрашивала Джоан, все еще в шоке от новостей. «Когда? Я не понимаю».

«Входи», - ласково пригласила ее миссис Йоккум, тревожно поглядывая на улицу. «Слишком холодно, чтобы обсуждать это снаружи. Проходи, и я заварю чай».

«Я...» Джоан тряхнула головой, собираясь предъявить новые требования, затем вздохнула и повиновалась.

Молча она проследовала за миссис Йоккум через дом в кухню. Утреннее солнце тепло светило в окно, освещая комнату, которая вкусно пахла корицей и домашним хлебом.

«Я пеку», - сказала миссис Йоккум. «Твоя мама каждый четверг приходила на мои знаменитые булочки с корицей. Ты знала об этом?»

«Нет, не знала», - качнула головой Джоан.

«Она была той еще сладкоежкой», - сказала миссис Йоккум.

«Должно быть, это было единственное сладкое в ней», - вырвалось у Джоан прежде, чем она смогла остановить себя.

«Ох, Джоани», - сказала миссис Йоккум. «Ты не должна быть так строга к ней».

Джоан закатила глаза и пожала плечами, прежде чем опустить взгляд на знакомый хромированный кухонный стол. Она была удивлена, что миссис Йоккум до сих пор не сменила его, аккуратно проводя пальцами по его поцарапанной поверхности. Она улыбнулась, вспоминая те летние дни, когда они с Джейсоном забегали с улицы, чтобы сесть за стол и поесть печенья или фруктов.

«Садись», - сказала миссис Йоккум, ища что-то в ящике, стоящем у плиты. «Тебе кофе или чай?» Она повернулась к Джоан, которая стояла, опустив руки и сжав кулаки.

«Как вам удобнее», - ответила та.

«Ну, лично я предпочитаю горячий чай», - сказала миссис Йоккум.

Джоан рассеянно кивнула, ее мозг все еще обрабатывал невероятную информацию, что великой любовью всей жизни ее матери была женщина.

«И, конечно же, я думаю, ты не откажешься от булочки с корицей. Я как раз закончила с глазурью». Миссис Йоккум кивнула на поднос. «Правда вкусно пахнут?»

Джоан заставила себя вернуться в реальность. Она посмотрела на поднос. Горячий пар поднимался от выпечки, и ей пришлось признать, что их аромат действительно был великолепен.

«Очень вкусно», - согласилась она.

«Ну, тогда тебе еще нужно сказать, что на вкус они так же прекрасны», - сказала миссис Йоккум, наполняя чайник водой. «Я знаю, что сейчас многие используют микроволновые печи, но меня они пугают всеми этими кнопками и сигналами». Она зажгла газ и поставила чайник на огонь. «Я предпочитаю делать все по старинке - готовить на огне».

Старушка повернулась к Джоан и озорно улыбнулась. Несмотря на свое состояние, Джоан не смогла не улыбнуться в ответ.

«Садись», - снова попросила ее миссис Йоккум, кивая на один из старых виниловых стульев. «Снимай куртку и я отвечу на твои вопросы».

Джоан окинула себя взглядом и поморщилась. Она все еще была в пижаме. Прочитав письмо, она поспешила за дверь, остановившись только для того, чтобы натянуть ботинки и старую куртку матери, которую та использовала для работы во дворе. Она сняла куртку, повесила ее на спинку стула, и села.