«Расскажите мне об Энни», - попросила Джоан.

Миссис Йоккум взяла из шкафчика две тарелки и опустила их на кухонную поверхность у плиты. Она стояла спиной к Джоан, затем повернулась к ней.

«Твоя мама была непростой женщиной», - начала она.

«Это я уже поняла», - натянуто бросила Джоан.

Миссис Йоккум кратко кивнула, изучая лицо Джоан. «Знаешь, ты очень на нее похожа».

Джоан сжала губы в тонкую линию и пожала плечами.

«Ты злишься», - сказала миссис Йоккум, снова отворачиваясь к плите, чтобы разложить булочки по тарелкам. «Но тебе не следует судить ее, пока ты не узнаешь всю историю».

Узловатые руки миссис Йоккум тряслись в попытке удержать тяжелый нож, которым она разделяла булочки, и Джоан почувствовала как улетучивается ее злость. Миссис Йоккум не виновата в том, что у ее матери были секреты.

«Вам помочь?» - предложила она.

Миссис Йоккум рассмеялась. «О, нет, дорогая. Я справлюсь. Просто в моем возрасте все делаешь немного медленнее».

Джоан кивнула, наблюдая за тем, как миссис Йоккум разделила слипшиеся на подносе булочки и положила каждую на тарелку.

«Вот и все», - миссис Йоккум поднесла их к столу и поставила одну перед Джоан, а другую перед пустым стулом напротив нее. Она вернулась к плите, где свистел закипевший чайник и двумя руками подняла его и разлила воду по чашкам. Женщина разорвала чайные пакетики и Джоан услышала звон стекла и металла - миссис Йоккум делала чай.

«Сахар или лимон?» - спросила она.

«Ничего, спасибо», - отказалась Джоан.

«Точно как мать», - тихо рассмеялась миссис Йоккум, поднося чашки к столу.

Она достала из кармашка фартука две вилки и две ложки и наконец села на стул.

«Вот и все», - сказала она, поднося горячий напиток к губам. «Горячий чай и булочки с корицей осенним утром. Что может быть лучше?»

Джоан улыбнулась и подняла свою чашку. Она почувствовала запах виски, исходящий из чая еще до того как раскрыла губы для глотка. Она бросила внимательный взгляд на миссис Йоккум и та понимающе кивнула.

«Это что-то особенное», - сказала она.

Джоан кивнула и подула на чай, словно пытаясь охладить его. Хоть она и была расстроена, но виски в девять утра не был решением. «Итак. О моей маме».

«О твоей маме», - эхом отозвалась миссис Йоккум.

«Кем была Энни?» - спросила Джоан.

«Энни была... эх, с чего же начать...» - вздохнула миссис Йоккум. «Она была подругой твоей мамы».

«Подругой или любовницей?» - уточнила Джоан.

«И тем, и другим», - сказала миссис Йоккум после недолгого молчания. «Они подружились в Чикаго. Они обе работали продавщицами в Сирз».

«И там они и...?» - спросила Джоан.

Миссис Йоккум кивнула.

Джоан закрыла глаза и откинула голову назад. Она глубоко вздохнула, думая не выпить ли все же этот крепленный чай. «Как много вы знаете?»

«Большую часть, полагаю. Хотя мне ничего не было известно о письмах», - сказала миссис Йоккум.

Джоан открыла глаза и посмотрела на миссис Йоккум. «Вы когда-нибудь встречались с Энни?»

Женщина покачала головой. «В то время, когда она была здесь, они жили на ферме. Я приехала позже, уже после того как твои родители переехали в Лоренс».

«Что значит на ферме?» - спросила Джоан.

«Во время войны», - пояснила миссис Йоккум. «Она снимала комнату в доме твоей матери, когда твой отец был призван на помощь армии».

«Постойте. Энни была тем съемщиком?» Джоан рассмеялась. «Невероятно. Но если мама была лесбиянкой, зачем она вообще вышла за отца?»

Миссис Йоккум печально улыбнулась. «В то время все было совсем не так, как сейчас. Тогда все делилось только но то, что верно и не верно, естественно и нет. И это была проблема, с которой боролась твоя мама. Я подозреваю, что она вышла замуж за твоего отца, чтобы доказать, что она нормальная. Но в итоге...» Она грустно покачала головой. «Это только все усложнило и принесло проблемы всем участникам той истории».

Джоан хмыкнула. «Так как вышло так, что Энни оказалась квартиранткой?»

«Она отказалась сдаваться», - сказала миссис Йоккум. «Твой отец уехал работать на помощь армии, а она приехала и... осталась».

«И, как я понимаю, их отношения возобновились?» - спросила Джоан.

Миссис Йоккум кивнула.

Джоан откинулась на спинку стула и покачала головой в неверии. «Кто-нибудь знал о том, что происходит?» Она вспомнила слова Бада о том, что Кэтрин была шлюхой.

«О, нет», - поспешно заверила ее миссис Йоккум. «Они были осторожны. Твой отец, разумеется, узнал, но это было намного позже. Уже после того, как все закончилось».

Джоан смотрела на миссис Йоккум, затем опустила взгляд на булочку на тарелке, задумчиво ковыряя ее вилкой. «Когда отец узнал?»

«Это было...»

Они подпрыгнули от резкой трели телефона.

Миссис Йоккум поднялась на ноги и сняла трубку. Джоан заметила, что телефон был таким же старым, как и у ее матери, единственным отличием был лишь его золотистый цвет.

«Алло», - сказала миссис Йоккум в трубку. «О, здравствуй...» Она помолчала. «Хорошо... Да... Конечно... Я буду ждать снаружи».

Она повесила трубку и повернулась к Джоан, лицо ее было бледным. «Джейсон попал в аварию. Он в больнице, и мне нужно ехать».

«О, Господи», - воскликнула Джоан. «Что случилось? Хотите я отвезу вас?»

«Я не знаю деталей». Она кивнула на телефон. «Это была моя невестка. Она сейчас едет в больницу и подберет по пути меня». Она оглядела комнату, вероятно, не зная что нужно сделать. «Мне нужно приготовиться. Мы... мы можем продолжить позже?»

Джоан согласно закивала. «Конечно. Если я могу чем-то помочь, только скажите...»

«Ты такая милая девочка», - сказала миссис Йоккум. «Сейчас мне нужно только собраться. Ты сможешь найти выход сама?»

Джоан кивнула и направилась к двери. Она остановилась на крыльце, и посмотрела на дорогу. Где-то вдали работала газонокосилка. Она посмотрела на дом своей матери, затем в сторону кампуса. Неплохо было бы пройтись, подумала она и пошла домой, чтобы переодеться. Десять минут спустя женщина вышла на улицу, одетая в джинсы, футболку и легкую куртку. Она остановилась, позволяя прохладному воздуху окутать ее лицо и волосы, затем посмотрела на соседнюю дверь. Дом миссис Йоккум казался пустым, что значило, что та уже была на пути в больницу.

«Бедняга Джейсон», - прошептала Джоан, поворачиваясь и шагая по холмистой дороге, ведущей к кампусу.

Идя она пыталась выкинуть из головы все мысли, но как ни старалась, события последних двух дней продолжали крутиться в голове. Ее мать состояла в длительных любовных отношениях с другой женщиной. Она была изнасилована Клайдом. Ее мать потеряла любимого человека из-за... чего? Из-за рождения Джоан? Притязаний Клайда на свою жену? Культурных норм того времени? А потом Энни умерла и ее мать была оставлена с ребенком, мужем, и своими сожалениями. Все это было невыносимо печально.

Джоан попыталась представить как могла бы выглядеть Энни. Может, она видела ее на фотографиях матери, но не придала тогда этому значения. Интересно, может миссис Йоккум сможет помочь.

Джоан тяжело дышала взбираясь на холм. Самой трудной частью всегда был момент, когда достигаешь самого пика холма. Забавно, как это перекликается с жизнью. Она остановилась, уперев руки в бедра и пытаясь восстановить дыхание. По дороге сновали студенты, их лица выражали разные степени самопоглощения. Джоан вдруг почувствовала себя старой. Неужели я когда-то была так же молода? Она знала, что это было так. Она также знала, что когда-то, до замужества и детей, жизнь была довольно проста и незамысловата.

«Я хочу быть такой как ты», - сказала она, ни к кому не обращаясь. Молодая девушка в наушниках остановилась и отвела один от уха.

«Простите, вы что-то сказали?» - спросила она.

Джоан покраснела и смущенно рассмеялась. «Я... нет».

«А, ладно», - сказала девушка, пожав плечами и вернув наушник на место, опустила голову, вероятно избегая попытки встретиться взглядом с кем-нибудь еще, и продолжила свой путь.

Джоан наблюдала за тем как она отходит, как мимо спешат люди. Было довольно странно неподвижно стоять в этом потоке движения - словно она была невидима. Она задумалась. Что если она действительно была невидима? Или что если бы она исчезла? Что, если бы она продала дом матери и ее пожитки, собрала вещи и вместо того, чтобы вернуться в Чикаго, просто исчезла? Она знала, что это было вполне осуществимо – или, по крайней мере, не невозможно. У нее закружилась голова от этой мысли.

«Не могу поверить, что вообще думаю об этом», - прошептала Джоан, поворачиваясь и начиная спуск с холма. Она все равно обдумывала варианты. Если бы у нее был такой выбор, куда бы она отправилась? Кем бы стала? Чем бы занялась? Она подумала о детях. Оставить Люка не было для нее проблемой, но дети? И Марк... ну, Марк никогда и не принадлежал ей, так что ей не стоило беспокоиться об этом. А вот дети. Могла ли она поступить так? Могла ли оставить их на самом деле? И, самое главное, зачем ей вообще хотеть делать такое? Неужели она настолько несчастна, что готова была отказаться от своей жизни?

«Господи», - сказала она, нервно рассмеявшись. «Я точно как моя мать».

Внезапное понимание этого заставило ее остановиться. Вот так, наверное, и чувствовала себя Кэтрин.

Джоан посмотрела вперед, понимая, что находится всего в нескольких метрах от дома матери. Она смотрела на него глазами чужого человека. Она снова подумала о той ночи, когда застала мать у чемодана, оплакивающей очередную годовщину смерти Энни, и факт того, что она осталась в жизни, которая приносила ей лишь печаль, потому что так было правильно.

Джоан заставила себя преодолеть оставшееся расстояние до дома матери, но она не прошла внутрь, а просто опустилась на верхнюю ступеньку крыльца. На улице стояла полная тишина, лишь изредка прерывающаяся шелестом листвы. Столько всего вдруг встало на свои места. Ее мать не ненавидела ее. Она ненавидела свою жизнь и то, кем она позволила себе стать, выбрав жить ложью.