Энни резко остановилась и отошла к перилам моста.

Кэтрин тоже остановилась. Она видела по лицу Энни, что та была расстроена.

«Она завтра вернется домой и все будет по-прежнему», - попыталась успокоить ее Кэтрин.

Энни коротко кивнула. «По-прежнему в значении того, что тебе не придется притворяться что я не существую? По-прежнему, что мы продолжим жить на два дома и вести себя как обычные друзья? По-прежнему в том смысле, что тебе не придется стыдиться того, что о нас могут узнать твои родные?»

Кэтрин сузила глаза. «Послушай, Энни, я знаю, что ты расстроена...»

Энни фыркнула. «Я более чем расстроена. Я чертовски зла. Я устала от того, что ты не включаешь меня в важные события своей жизни. Это длится уже больше года, Кейт. Когда ты прекратишь бояться того, что подумают люди? Господи, ты даже не позволяешь мне провести время со своей матерью, притворившись друзьями. Как ты думаешь, что я чувствую?»

Кэтрин вздохнула. «Нам обязательно говорить об этом прямо сейчас? Меня ждет мама».

Энни развела руки. «Наглядный пример. Боже упаси, если ты опоздаешь и тебе придется объяснять, что ты проводила время со мной. Она может что-то заподозрить».

«Ты несправедлива ко мне», - сказала Кэтрин.

«Как и ты ко мне», - сказала Энни, разворачиваясь и направляясь в сторону дома. Кэтрин последовала за ней, и они шли в тишине до самого хозяйственного магазина, где разошлись не попрощавшись.

Кэтрин смотрела вслед Энни, пока та не свернула за угол и не растворилась вдали. Их разговор беспокоил ее. Она поборола желание догнать Энни и поговорить с ней. Глубоко задумавшись, она вошла в дом, поднялась по лестнице и открыла дверь в свою комнату.

Мать резко вскинула голову, когда Кэтрин переступила порог. Она сидела на кровати, которая была усеяна листками бумаги. Ее глаза были красными, а выражение лица шокированным.

«Мама?» - нахмурившись, окликнула ее Кэтрин.

«Как ты смеешь называть мое имя этим ртом, после того что ты им делала», - прошипела женщина.

«Я... я не...», - начала Кэтрин и посмотрела на бумаги. Она узнала почерк Энни. Она подняла руку. «Это не то, что ты думаешь».

«Все это время». Мать подняла кипу листков. «Все это время я думала, что ты просто своевольная и упрямая. Я думала, ты хочешь найти мужчину лучше тех, которые есть в Биг Спрингс. А теперь я узнаю, что ты никогда и не хотела мужчину, верно?»

«Мама...» Кэтрин покачала головой и подняла руки. «Все не так».

«О, я не слепая», - понимающе сказала ее мать. «Я прочитала чем вы занимаетесь с этой девчонкой. Мне тошно от этого, Кэтрин. Меня тошнит от одной мысли о том, что ты занимаешься такими вещами. И я лежала в этой постели». Она с отвращением посмотрела на кровать.

«Мама, пожалуйста, позволь мне объяснить». Кэтрин почувствовала как ее глаза застилают слезы. «Энни и я... мы...это...» Она покачала головой, не зная что сказать.

«Я всегда видела, что в вас было что-то странное», - сказала женщина. «Вы были слишком... близки друг с другом. Теперь я понимаю почему и это разрывает мне сердце».

Женщина уронила голову на грудь и разрыдалась. Она сжала кулаки, сминая листки бумаги. Кэтрин с трудом поборола в себе желание подбежать к ней, но не для того, чтобы успокоить, а чтобы спасти письма Энни.

«Почему ты это сделала?» - зло выкрикнула Недда сквозь слезы. «Почему ты предала Бога и его план для тебя?» Ее заплаканное лицо было красным и опухшим. Ее губы скривились в ухмылке и когда она заговорила, с ее губ полетела слюна. «Ты будешь гореть в аду, если не прекратишь эту мерзость сию же минуту!»

«Я не могу», - плача, воскликнула Кэтрин.

Ее мать скривилась. «Не можешь или не хочешь?»

Кэтрин несчастно затрясла головой, по ее щекам бежали слезы. «И то и другое. Я люблю ее». Она закрыла лицо руками.

«Может ты и не можешь, но я могу».

Кэтрин вскинула голову, чувствуя как сжимается ее сердце. Выражение лица ее матери было твердым и непоколебимым. «Что ты имеешь в виду?»

«Ты возвращаешься домой со мной», - сказала мать. «Ты оставишь этот город, полный греха и вернешься домой. Когда ты окажешься вдали от этой... женщины... и этой жизни ты сможешь искупить свои грехи и начать праведную жизнь».

«Я не вернусь назад», - качнула головой Кэтрин. «Ты не можешь заставить меня».

«Могу. И ты сделаешь так, как надо», - уверенно заявила ее мать. «У тебя есть выбор. Или она или твоя семья, потому что, я скажу тебе это прямо сейчас, если ты решишь выбрать эту жизнь... противоестественную жизнь... твоей ноги не будет в моем доме. Ты больше не будешь моей дочерью».

«Мама», - заплакала Кэтрин. «Пожалуйста. Прошу тебя, не делай этого. Ты не понимаешь. Я люблю ее».

«Это неправильно», - выплюнула ее мать и швырнула письма на пол. Кэтрин поспешила собрать их, но мать вскочила и придавила их ногой. «Нет!»

«Они мои!» - крикнула Кэтрин.

«Их нужно уничтожить».

Страх Кэтрин уступил место злости. «Эти письма принадлежат мне и я не позволю тебе уничтожить их». Она не узнавала свой голос. «У тебя вообще не было никакого права читать их. У тебя не было права рыскать в моих вещах».

«Я знала, что здесь что-то не так». Ее мать словно говорила сама с собой. «Я чувствовала, что с этой девчонкой было что-то не то. Я знала это с того момента, когда она приехала к нам на Рождество и знала это, когда она не помолилась перед едой. Она вовлекает тебя в свою грязную, противоестественную жизнь, которой живет сама». Она сжала кулаки. «И я не позволю этому случиться!»

«Это не тебе решать», - выдохнула Кэтрин.

«Ты возвращаешься домой со мной». Женщина с отвращением оглядела комнату. «Ты соберешь свои вещи сегодня же и завтра сядешь со мной в поезд. Все остальное можешь оставить здесь. Мне не нужно это в своем доме». Она посмотрела на кровать. «А по поводу этого...» Она схватила горсть писем и начала рвать их на части.

«Мама, нет!» Кэтрин подбежала к ней и схватила мать за руку, в попытке остановить ее.

«Не смей прикасаться ко мне», - резко сказала мать, вырывая руку из захвата Кэтрин и ударяя ее по лицу. Клочки бумаги выпали из ее руки и разлетелись по полу.

Кэтрин замерла в оглушительной тишине и медленно поднесла руку к своей щеке. Кожа горела.

«Я не позволю тебе разрушить свою жизнь этими омерзительными действиями». Голос матери повысился, когда она принялась топтать разбросанные по полу письма. «Ты не будешь такой!»

Кэтрин рванулась к ней. «Мама, остановись. Прошу тебя, хватит».

«Как ты могла так со мной поступить?» - выкрикнула ее мать, падая на кровать и рыдая.

Кэтрин смотрела на нее, не зная что сделать или сказать. «Мама, пожалуйста, не плачь. Прошу тебя».

Женщина подняла на нее взгляд и скривилась в презрительной ухмылке. «Я не могу даже смотреть на тебя».

Это было очень больно. Кэтрин колебалась несколько секунд, затем, одновременно чувствуя и стыд и злость, развернулась и направилась к двери.

«Ты идешь к ней, да?» - спросила ее мать. «Ты должна идти в церковь и молиться за спасение своей души».

«С моей душой не произошло ничего ужасного». Кэтрин распахнула дверь, не беспокоясь о том услышит ли кто ее слова или нет. «И нет ничего ужасного в том, чтобы любить Энни».

Она вышла в коридор, захлопнула за собой дверь, и поспешила вниз по лестнице и на улицу. Опустив голову она шла по улице видя лишь дорогу впереди себя и носки своих туфель. Ей нужно было добраться до Энни. Она должна была увидеть ее - обнять ее и удостовериться, что в их любви нет ничего постыдного и неправильного. Она повернулась к подъезду Энни и врезалась в человека, выходящего из него.

«О, простите», - воскликнула Кэтрин. «Мне так жаль. Я не заметила вас. Я...»

«О, боже, простите», - в то же время произнесла женщина. «Я...»

Они одновременно замолчали и уставились друг на друга.

«Кэтрин», - наконец выговорила Марджи. «Так неловко вышло».

Кэтрин моргала, не сводя глаз с бывшей возлюбленной Энни. «Что ты здесь делаешь?» Она посмотрела на окно Энни. Шторы были задернуты.

«Я...», - начала Марджи, но остановилась. Она тоже взглянула на окно Энни и глубоко вдохнула. «Я... ну, думаю, даже лучше, что все открылось, правда?»

«Что открылось?» - не поняла Кэтрин. Ее горло сдавило и она чувствовала, что знает, что собирается сказать Марджи.

«Ну...» - протянула Марджи. «Пока тебя не было, мы с Энни... ох, как же это сказать? Мы снова возобновили отношения».

«Нет», - сказала Кэтрин, качая головой. «Это неправда. Ты лжешь. Энни любит меня, а не тебя».

«Кэтрин», - сочувственно улыбаясь, сказала Марджи. «Мне жаль, что приходится говорить тебе самой, но... Энни говорит совсем другое. Или, по крайней мере, это не все, что она говорит. Да, она любит тебя, но ты не даешь ей того, что ей нужно».

Кэтрин покачала головой. «Энни никогда бы не...»

«Что никогда бы не?» Марджи опустила ладонь на руку Кэтрин. «Изменила тебе? Как когда-то поступила со мной из-за тебя?» Она улыбнулась. «Дорогая, именно это она и сделала. Она не совсем уверена, что ты действительно такая как мы. И, если честно, я тоже».

«Нет», - сказала Кэтрин. «Нет, это неправда. Она не сделала бы этого».

«Когда ты уехала, она была уверена, что ты не вернешься», - продолжала Марджи. «Мы встретились, чтобы выпить, одно за другим и вот... Ох, Кети, мне так жаль».

«Нет, не жаль», - сухо сказала Кэтрин. «Не сомневаюсь, что ты упиваешься этой ситуацией».

Марджи прижала ладонь к груди. «Это не так».

«Я не верю тебе», - сказала Кэтрин.

«Ну, тогда тебе лучше подняться наверх и самой спросить Энни», - сказала Марджи. «Должна предупредить, что она все еще в постели, так что придется немного постоять у двери». Она наклонилась к девушке и заговорщически прошептала, «Ты же знаешь, какой она бывает... после».