Когда мы с Жанной работали, он приезжал в клуб и сидел терпеливо в кабинете Демона, дожидаясь, когда моя смена закончиться. Когда я спросила его, почему он не выходит в зал и там не сидит, он ответил, что у него нет такого запаса терпения. После моего вопроса о том, что он имеет ввиду, услышала:

— Рыжик, я не могу терпеть, что какие-то мужики смотрят на то, как ты танцуешь. Если я буду в зале и увижу хоть один похотливый взгляд в твою сторону, то будет…что-то будет, а потом я запрещу тебе тут работать. И тогда мы поругаемся с тобой. Сильно. Так что, от греха подальше, я жду тебя у Демона.

На этом, все вопросы у меня отпали. Уже, одно только то, что он не пытается проявить свои диктаторские замашки в сторону моей работы, говорило мне о многом.

Один раз он упомянул, что его родители приглашают нас к себе на ужин. Уж не знаю, что он увидел на моём лице, но тему быстро свернул и сказал, что перенесём это как-нибудь на другой раз.

А ночи? Ночи мы проводили врозь. Он у себя, я у Жанны. Каждый раз он приглашал меня к себе на "чашечку кофе". Знаем мы это "кофе"! Проходили!

Я вежливо отказывалась. Хотя, искушение было такое… Что казалось, ещё чуть-чуть, и я сама накинусь на него. Как это было на даче. Особенно, после всех тех поцелуев и ласк, которыми мы обменивались с ним в машине, совсем как подростки, когда он подвозил меня до дому вечерами.

Так что… Я бы назвала эту неделю идеальной. Во всех отношениях.

А в субботу всё изменилось.

Мы гуляли по парку. Жанна напросилась с нами. Отказать ей мне было не удобно. Итак целую неделю мы с ней толком не видились. А, вроде как, я к ней в отпуск приехала.

Жара ещё не спала, несмотря на то, что уже был вечер. Холодные напитки и мороженое не сильно помогало.

Я даже не поняла ничего. Казалось, вот я иду рядом с Барсом, секунда — и вот я уже нахожусь на его руках.

Слышу, как будто сквозь вату голоса Жанны и Барса и понимаю, что потеряла сознание. То бишь, плюхнулась в обморок! Как какая-нибудь кисейная барышня! Ощущения так себе, скажу я вам.

Сосредоточилась и попыталась вникнуть в то, что говорят мои спутники.

Жанна, может и говорила, а вот Барс рычал. По-другому я бы не назвала то, каким тоном всё говорилось.

Зверь мой выскочил из клетки и буйствовал, судя по всему.

— Я говорил ведь, что нужно было обратиться тогда к врачу! Неизвестно, как удар мог сказаться на её голове!

— Ты сам слышал, что она отказалась! — Жанна пыталась успокоить его. — Это может быть просто от жары. Перегрелась на солнышке — вот и результат!

Не очень у неё это получалось, поняла я, когда он снова зарычал:

— Ты должна была поддержать меня, когда я предлогал больницу! После такого удара черт знает, что там могло…Едем в больницу! И пока не сделают все анализы и томографию этой…упрямой и недальновидной головы…

Ну-у, не назвал хоть "дурой". И на том спасибо. Пора бы показать, что сознание ко мне вернулось. А то ведь, если его сейчас дальше "понесёт", могу услышать не совсем лицеприятные для себя вещи, я так понимаю.

Я зашевелилась на его руках и открыла глаза.

— Да в порядке я. — постаралась я проговорить бодрым голосом. — И в больницу я не хочу. Жанна права, эта жара кого хочешь в обморок вгонит.

— Вижу я твой порядок! — не прекращая идти в сторону стоянки, где он припарковался, сказал Барс — И пока мне врач не подтвердит, что это не последствия того удара в глаз, можешь даже не расчитывать выйти из больницы!

Глава 22 Барс

— Нет!

— Да!

— А я сказала "нет"!

— А я сказал, что ты войдешь в эту чёртову дверь! Сделаешь всё, что тебе скажет доктор! И когда он скажет, что никакой угрозы нет и разрешит тебе уйти домой, только тогда ты выйдешь из этого заведения!

Последние слова я, можно сказать, уже орал в полный голос. Даже, несмотря на то, что окна в машине были закрыты, проходящая в это момент возле моего окна женщина, стала подозрительно озираться, пытаясь, видимо, определить откуда раздался крик.

Мы стояли на парковке возле частной клиники, куда я привёз Рыжика.

После того, как я посадил её в машину возле парка, донеся на руках и поехал, у нас и начался спор.

Она ни в какую не соглашалась с тем, чтобы провериться в клинике. Чуть ли не с пеной у рта доказывала мне, что чувствует себя уже хорошо, даже замечательно.

Я пытался её переубедить. Вначале спокойно и терпеливо. Постепенно закипая и повышая тон, также как и она.

Жанна, сидящая на заднем сиденье машины, тоже попыталась убедить Рыжика всё таки обследоваться. Минут через десять спора, она сдалась, предоставляя мне право отстоять нашу с ней точку зрения.

И вот, когда мы подъехали к клинике, разговор между мной и Рыжиком вёлся уже на повышенных тонах.

Сдерживать свой тон я уже был не в силах. Испуг и волнение заставляли непроизвольно закипать.

Сказать, что я испугался, когда он потеряла сознание — это ничего не сказать. Даже не могу описать словами, что я испытал в первый миг, когда увидел как она, закрыв глаза, стала оседать на землю.

Сорвался на Жанне. Придётся просить прощения. Но только, после того, как запихаю эту упрямую девчёнку в двери этой клиники.

— Барс! Ты забываешься! Ты не имеешь никакого права диктовать мне что делать! — теперь Рыжик уже не кричала. Тон был прям арктический, ледяной.

— Рыжик, — я глубоко вздохнул пару раз, пытаясь успокоиться. — ты же должна понимать, что такой удар в глаз мог отразиться, и не совсем хорошо, на тебе. Что-то могло повредиться в голове…

— Спустя неделю? — весь её вид выражал скептизцизм, впрочем — тон голоса тоже.

— Лия, как дочь медиков могу тебе сказать, что такие травмы могут проявиться и через года. — Жанна наклонилась вперед, между нашими сиденьями.

— Как дочь медиков, — посмотрела на подругу Рыжик — ты также знаешь, что потерять сознание я могу и от теплового удара. А жара сегодня просто убийственная.

— Лия…

— Нет, Жанна! Я не пойду в больницу!

Я, сузив глаза, смотрел на эту чертовку. Свернуть бы её очаровательную шейку! И клиника под боком. Сразу ставят всё на место.

— Если через минуту ты не тронешься с этого места — я выхожу и пешком возвращаюсь домой! — весь её вид говорил о том, что она вполне серьёзно настроена.

И почему мне кажется, что затащить Рыжика в клинику мне удастся только под её крики и вопли.

— Значит так! Варианта два. Первый — ты молча выходишь из машины, заходишь в больницу и сдаешь эти чертовы анализы и обследования. Второй — ты ночуешь у меня дома и если я увижу хоть малейшие признаки недомогания, ты МОЛЧА собираешься и мы едем сюда!

— А почему я должна у тебя ночевать? А не дома у Жанны?

— У меня сосед врач, доктор каких-то там медицинских наук и профессор. До приезда скорой, если мы будем вынуждены её вызвать, он проконтролирует ситуацию. Я думаю, Жанна таким соседством не может похвастаться. Ну так что, какой вариант предпочитаешь? Первый или второй?

Что самое интересное, она даже ни на миг не стала задумываться.

— Второй!

— Отлично. Завезем сначала Жанну, а потом поедем домой.

Только спустя пару минут после того, как мы ехали в сторону дома Жанны, я понял, что мне чертовски сильно понравилось это выражение "поедем домой", и притом с ней. Словно там тоже её дом. Вернее, НАШ!

И вдвойне понравилось то, что она не стала в ответ возмущаться и что-то отрицать.

Я внимательно смотрел на лицо Рыжика, пытаясь выискать малейшие признаки недомогания.

Их не было. Вид у неё был очень даже здоровый и цветущий. Она сидела на диване в зале, забравшись с ногами и держа обоими руками чашку с каппучино. Я уже знал, что это был её любимый напиток. Она готова была литрами пить, дай ей волю.

Вот и сейчас, когда приехали ко мне домой и я усадил её на диван, спросил чего бы она хотела, услышал в ответ "каппучино".

— Как ты себя чувствуешь? — не удержался я от вопроса.

— Ты теперь каждые десять минут меня будешь об этом спрашивать?! — она смешно фыркнула и закатила глаза.

— Ты не ответила.

— Ой, да нормально я себя чувствую! Я же говорила, что это от жары.

— Почему не захотела в больницу? — теперь можно приступить и к расспросам, когда она так расслаблена.

— Просто не захотела. — она опустила глаза в чашку, пытаясь избежать моего взгляда.

— Просто не захотела. — задумчиво протянул я, повторяя её слова. — Мне так не показалось. Плохие воспоминания?

— С чего ты взял?

— Всего лишь предположения. Это связано со смертью семьи?

— Да! Неприятные и болезненные ассоциации с этим местом! Стараюсь лишний раз там не появляться — она чуть усмехнулась, но как-то горько и обреченно. Глаза так и не подняла.

— Мне очень жаль, Рыжик.

— Мне тоже… — чуть слышно выдохнула она.

— Ты говорила это была авария?

— Да. Мы ехали с дачи домой. На перекрестке пьяный водитель врезался в нас. Родители погибли на месте.

Она замолчала.

— А брат? — тихо спросил я, подталкивая её к дальнейшему разговору.

— А он — нет. Впал в кому. А спустя шесть месяцев умер, не приходя в сознание.

— Родня поддерживала тебя в это время?

— А у меня больше не было родни. Мама с папой оба с детского дома. Там встретились, выросли, полюбили друг друга, поженились. Пытались искать своих родителей, но никого не нашли. А после рождения меня и брата — бросили искать. Так что, никаких родственников. Только Жанна.

— Того пьяного водителя посадили?

— Нет, он тоже погиб.

Я обдумывал, задавать ли следующий вопрос. Ведь реакция Рыжика на него могла быть непредсказуемой. Решил всё таки рискнуть.