Ханна Хауэлл - Непокорное сердце

— Ты решила показать шкатулку Эдит своей матери? — вскочив на лошадь, спросил он.

— Да. — Она провела рукой по резной крышке. — У меня не хватает мужества заглянуть в нее. Пусть лучше это сделает мама.

— Не думаю, что старая отшельница могла подарить тебе что-нибудь плохое или страшное, — пробормотал Дрого, уязвленный тем, что Ида не стала искать поддержки у него. Значит, он еще не настолько близок ей… «Вот и ответ на твой незаданный вопрос», — горько сказал он сам себе.

— Может быть, это и так, но ее предсказания почти всегда бывали страшными и оказывались верными. И тут я ничего с собой поделать не могу: думаю об этом каждый раз, когда смотрю на эту шкатулку.

— Раз все плохие пророчества уже сбылись, то бояться теперь нечего. Иначе бы старая Эдит тебя предупредила.

— Возможно, ты прав, — с сомнением ответила Ида.

Дрого промолчал. Ко всему прочему Ида еще и не верит ему! «Это уже второй недвусмысленный ответ на тот же вопрос», — снова сказал он себе.

За весь остальной путь Дрого не проронил ни слова. Когда впереди показались старинные каменные стены, он с трудом подавил желание повернуть назад. У железных ворот монастыря, когда Ида обнялась с Ведеттой, которая вышла ей навстречу, он пожалел, что не сделал этого.

— Спасибо вам за то, что вы разрешили ей сюда приехать, — благодарно произнесла Ведетта.

— Она ваша дочь. — Дрого пожал плечами.

— Да, ей следует быть вместе со своей семьей.

Дрого молча кивнул.

— Я вернусь за тобой через три часа, — отрывисто бросил он Иде. Не дожидаясь ответа, он повернул коня и, почти сразу пустив его в галоп, стремительно понесся прочь от монастыря, чувствуя, что если задержится еще хоть на секунду, то может сделать что-нибудь непоправимое. Нет, он заберет Иду с собой, только если она захочет этого сама. Он не должен использовать свое право воина-победителя и увозить ее силой, как обычную пленницу, иначе все то прекрасное, что было между ними, развеется словно дым. И единственное, что ему теперь остается делать, — это молить Бога, чтобы выбор Иды пал на него.

Еще раз пригубив вино из тонкого серебряного бокала, который мать захватила с собой при бегстве из Пивинси, Ида протянула руку к стоящей на скамье шкатулке. Ее содержимое все еще вызывало у девушки опасения, но она уже начала чувствовать досаду на свою нерешительность.

— Что это? — удивленно спросила Ведетта, когда Ида переставила шкатулку на стол и привычно провела ладонью по ее резной поверхности. — У нас в доме такой не было.

— Старая Эдит завещала мне эту шкатулку перед самой смертью.

— Мне очень жаль, что она умерла.

— Эдит считала, что пришло ее время, и покорилась судьбе… Она знала даже день и час своей смерти, — Ида печально улыбнулась. — Если бы ты видела, как были поражены норманны, когда обнаружили в ее хижине приготовленный крест с вырезанной на нем датой кончины. — Увидев ответную улыбку Ведетты, Ида несколько удивилась. Раньше в глазах ее родителей при упоминании о лесной отшельнице всегда появлялся суеверный страх. — У меня так и не хватило храбрости открыть ее подарок, и, как обычно, я прибежала к тебе за помощью.

— Чего же ты так боишься?

— Старая Эдит сказала мне, что эта шкатулка содержит какие-то откровения. — Ида заметила, как побледнело лицо Ведетты.

— Дети, — обратилась Ведетта к Аверил и Этелреду, — вам пора отправляться спать.

— Но я тоже хочу посмотреть, что в этом ящичке, — возразила Аверил, поднимаясь славки.

Ведетта поцеловала ее в обе щеки.

— Утром я вам все расскажу.

Ида также поцеловала брата и сестру, а затем спросила у Ведетты:

— А почему бы им не узнать, что там внутри?

— Вполне возможно, что твои опасения небезосновательны. А дети и без того уже достаточно натерпелись, пережив много страшного. Поэтому я хотела бы сначала сама взглянуть на то, что находится в шкатулке.

У Иды на миг мелькнуло сомнение, стоило ли ей вообще приносить сюда шкатулку. По голосу матери чувствовалось, как сильно она волнуется, а ведь Ведетта всегда умела держать себя в руках и проявляла редкостное самообладание в самых трудных ситуациях. Хотя кто знает, чего ей это стоило… И вдруг такая тревога из-за обычной шкатулки! У нее даже руки трясутся, словно содержимое маленького ящичка касается ее самой. Но это невозможно! Родители Иды всегда противились тому, что их дочь навещает лесную ведунью; Ведетта и старая Эдит ни разу не виделись.

— Ты откроешь ее? — тихо спросила Ведетта, нервно сжимая пальцы.

— Ты волнуешься больше меня, — смущенно заметила Ида, поднимая защелку на шкатулке.

— Этой несчастной женщине пришлось бежать из Пивинси оттого, что люди боялись ее мрачных предсказаний. Не скрою, я тоже всегда опасалась подобных вещей. Так что мое беспокойство вполне объяснимо.

Не в силах тянуть дольше, Ида подняла крышку и едва не вскрикнула от разочарования: в шкатулке не оказалось ничего необычного. Только два старых пергамента и маленький кинжал.

— Мама, ты умеешь читать? — спросила Ида, выкладывая все на стол.

— Не очень хорошо. Твой отец крайне неохотно учил меня грамоте — мне приходилось заставлять его почти силой.

— Тогда я постараюсь сама разобрать, что там написано.

— Ты умеешь читать? — в изумлении повернулась к ней Ведетта, казалось, разом позабыв о шкатулке.

— Меня научила Эдит.

— А где могла научиться она? — удивленно спросила Ведетта.

— Мне никогда не приходило в голову спросить ее об этом.

Ида развернула один из свитков и вгляделась в неровные буквы, машинально потирая пальцами резную деревянную ручку кинжала. С каждым новым прочитанным словом в ее глазах росло изумление. И ужас. Когда она закончила читать, ей хотелось кричать от отчаяния. Ида подняла глаза на Ведетту, недоумевая, почему мать так спокойна. Сообразив, что та о содержании свитка еще ничего не знает. Ида медленно прочла написанное вслух. К ее удивлению, выражение лица Ведетты почти не изменилось.

— Ты знала, о чем здесь говорится? — ошеломленно произнесла Ида.

— Догадалась. По твоему виду, — ответила Ведетта, протягивая руку, чтобы погладить Иду по голове, но та отпрянула так резко, словно увидела змею.

— Я не твоя дочь. Моя мать — Эдит.

— Да.

Ида закрыла глаза, стараясь справиться со своими чувствами. Лучше бы Ведетта начала все отрицать! Она бы поверила ей, хотя сразу поняла, что это вовсе не выдумка старой, одинокой и, быть может, не совсем нормальной женщины. Иде было невыразимо тяжело сознавать, что всю свою жизнь она звала матерью чужого человека…

— Она говорила мне, что когда-то у нее были муж и ребенок и она жила гораздо счастливее, — задумчиво произнесла Ида. — И вот теперь я знаю: этим ребенком была я, ее мужем — мой отец, а ее счастливая жизнь проходила в Пивинси. Но, как и когда она все это потеряла?

— Она тебе не рассказала?

«Может быть, в другом свитке?» — вспыхнуло в голове Иды. Она тут же схватила второй пергамент, но у нее так сильно дрожали руки, что девушка тут же положила его на место, не желая, чтобы Ведетта заметила ее слабость.

— Я хотела бы услышать это от тебя.

Ведетта, устало вздохнув, потерла руками лоб и повернулась к Иде:

— Из-за ее странного дара от нее все отвернулись. О том, что до меня твой отец был женат на Эдит, я узнала лишь на десятом году нашего с ним брака.

— Но почему ты мне никогда об этом не говорила?

— Твой отец велел сохранить все в тайне. Я считала, что лгать — жестоко по отношению к тебе, но вынуждена была ему подчиниться. — Ее глаза стали печальными. — Я ведь была его женой.

— Но зачем ему понадобилось это скрывать?

— Я и сама не могу понять. Думаю, он чувствовал себя виноватым. Эдит старше его, так что наверняка была ему хорошей женой. Он всегда отзывался о ней тепло, хоть и побаивался ее дара. Из-за этого дара, собственно, и была потеряна большая часть его владений, которые на самом деле принадлежали Эдит.

— В свитке написано, что Эдит-дочь графа. Если у моего отца ничего не было, то почему ее родители дали разрешение на их брак?

— Потому что к ней никто не сватался, а она уже почти миновала тот возраст, когда женщины могут иметь детей. Не могу сказать, почему она, богатая наследница, так долго оставалась не замужем. Как бы то ни было, твой отец решил жениться на ней, и на первых порах все было хорошо. Они жили в том доме в Пивинси, в котором позднее жили и мы, и даже собирались со временем построить на своих землях замок. Думаю, твой отец любил ее. Когда она уже и не надеялась, что у нее будет ребенок, появилась на свет ты. И с этого дня… — Ведетта умолкла и многозначительно посмотрела на Иду.

Ида догадалась, что именно с ее рождением Эдит начали преследовать различные голоса и видения, и почувствовала вину, но, подумав мгновение, решила, что не должна казнить себя за это.

— Твой отец относился к появившимся у жены странностям с редким терпением, — продолжала меж тем Ведетта. — То, что ее поведение резко изменилось, он пытался держать в секрете. Он очень надеялся, что скоро она станет прежней. Но этого не произошло. Наоборот, с каждым днем ее дар словно набирал силу. Муж умолял ее вести себя на людях, как вес, но она не унималась. От ее постоянных попыток предупредить людей, что с ними произойдет что-нибудь ужасное — хотя они не хотели этого слышать, — он приходил в отчаяние.

— И она была за это наказана?

— Да. Она настроила против себя весь город. Кое-кто считал, что Эдит не предсказывает зло, а насылает его на людей. Твой отец боялся, что с ней расправятся. И тогда он решил спрятать ее в лесу. Эдит хотела забрать с собой и тебя, но он уговорил ее не делать этого, сказав, что с ним тебе будет безопаснее. Их брак был расторгнут, и у твоего отца остался лишь дом в Пивинси.