Ида поставила на печь чугунок с мясом. Прошел почти месяц с того дня, как они покинули Лондон, и успели, за это время неплохо подготовиться к надвигающейся зиме. В первые же дни Годвину удалось поймать в лесу восемь кур, петуха и четырех свиней, а значит, у них будет не только мясо и яйца, но еще и приплод.

Изредка по лесным дорогам проходили норманнские солдаты, но никому из них даже в голову не пришло побеспокоить обитателей почерневшей от времени лачуги. Ида могла бы назвать их жизнь счастливой, если бы не боль воспоминаний: не прошло и дня, чтобы она не думала о Дрого.

— А как насчет твоего внутреннего голоса — так больше и не проявлял? — спросил однажды Годвин, помогая Уэлкому забраться к нему на колени.

Ида с сожалением покачала головой:

— Нет. Похоже, мой дар исчез.

— И все-таки я уверен, что Дрого за тобой приедет.

— А я так уже не думаю: ведь ничего дать ему не могу. Даже мы, простые люди, вынуждены порой поступать вопреки велению сердца, а уже такие, как Дрого, тем более: высокое происхождение ко многому обязывает. Может, даже хорошо, что он не приехал. Если он женился, то с его стороны очень благородно оставить меня в покое.

— А ты не боишься, что кто-то может заявить права на твои земли?

— Нет. — Ида взглянула на заветную шкатулку. — Думаю, по весне, я отправлюсь к Вильгельму, и сама заявлю на них права.

— Если он ничего не знает об этих землях, стоит ли вообще говорить?

— Когда-нибудь все равно узнает, и неизвестно, как отреагирует.

Годвин опустил Уэлкома на пол и поднялся.

— Пойду принесу дров.

Ида молча проводила его взглядом. Конечно, хорошо, что в этой лесной хижине есть и другие живые души, но иногда ей все же было очень одиноко. Тревожные, страшные дни дороги в Лондон сейчас, в пасмурные осенние вечера, вспоминались как счастливые, полные света и тепла. Перебирая в памяти события тех дней, Ида гадала, наступит ли такое время, когда она будет вспоминать Дрого без боли.

Проклиная корявые поленья, Годвин тщетно пытался вытащить зубами занозу из ладони, и так был поглощен этим занятием, что не заметил подъехавших всадников. Лишь когда лошадь фыркнула прямо у него над головой, юноша обернулся, да так стремительно, что поскользнулся и едва удержался на ногах. В следующее мгновение Годвин увидел улыбающиеся лица Дрого и Серпа, и растерянно глядя на норманнов, не знал радоваться или огорчаться. Ида-то наверняка обрадуется, а вот ему скорее всего придется держать ответ за самовольную отлучку. Интересно, по какой причине Дрого решил проделать такой долгий путь…

— Сэр Дрого… — начал Годвин, но голос сорвался, и он закашлялся.

— Теперь, сынок, он сеньор Дрого, — пробормотал Серл, притягивая за уздцы лошадь, которую они привели с собой.

— О… — только и смог выдавить юноша, но вспомнив, на каких условиях король Вильгельм даровал землю своим подданным, робко спросил: — Так вы теперь, стало быть, женаты, сеньор Дрого?

Дрого удивленно вскинул брови: похоже, этот юнец намерен защищать Иду от посягательств женатого мужчины? Забавное зрелище: рыцарь и страж прекрасной дамы худенький паренек, — но не восхищаться его решимостью было невозможно.

— Я свободен, парень, — буркнул Дрого, — свободен, как птица. — Лицо Годвина выражало полнейшее недоумение, и Дрого пришлось пояснить: — Мне было предложено графство с соответствующими этому титулу землями, деньгами и властью.

— И что, вы теперь граф? — ошеломленно проговорил Годвин.

— Нет Я отказался от графства. — Дрого улыбнулся, увидев, как глаза юноши расширились еще больше. — Мне не нужно приданное графской дочери: я прикипел к другой женщине, именно поэтому моя лошадь вся в грязи, а сам я стою на холоде перед убогой лачугой и держу отчет перед каким-то мальчишкой.

Годвин неуверенно улыбнулся:

— Значит, вы и не граф вовсе?

— Нет, но мне принадлежит все, чем владеет Ида и ее семья, — объяснил Дрого. — Так что теперь — счастливый хозяин этой хижины я.

— Там Ида. — Поспешил сообщить Годвин.

— Значит, и она будет принадлежать мне.

Годвин поспешно проскользнул в домик и начал одевать детей.

— Куда же ты собирался с ними? — нахмурилась Ида.

— Нужно набрать хвороста про запас, пока не начались дожди.

— Я с вами: помогу.

— Нет, ты лучше присмотришь за печью, — возразил Годвин, поспешно выпроваживая детей.

— Смотри, чтобы они не простудились! — крикнула вслед Ида.

Когда через несколько секунд дверь опять скрипнула, Ида удивленно обернулась спросить, почему Годвин вернулся, но так и застыла. Вместо юноши в хижину вошел Дрого, спокойно снял плащ и бросил на сундук, а потом подошел к столу, взял деревянную ложку и попробовал мясо в чугунке.

— Превосходно! Рад, что вы здесь не умираете с голоду.

Ида неуверенно улыбнулась, понятия не имею, как себя вести и как воспринимать его появление. Дрого, конечно, приехал ради нее, но в каком статусе? Жадно вглядываясь в любимое лицо, которое не видела так долго, она вдруг подумала, а так ли уж это важно. Гораздо важнее оказаться сейчас в его объятиях.

— Ты уже женился? — решила все же спросить Ида.

— Нет… пока. — Дрого уселся за стол и придвинул к себе чугунок с мясом.

— Но ты дал согласие?

— Нет, и согласия не давал.

— Тогда поговорим позже.

— Я всегда считал тебя умнейшей из женщин.

Ида счастливо засмеялась, падая в его протянутые руки.

…Ида, пытаясь восстановить дыхание, прижалась щекой к широкой груди Дрого. Никогда еще кровать старой Эдит не казалась ей такой уютной, а беспорядок в комнате восхитительным: повсюду раскидана одежда. Оставалось только удивляться, как в спешке они ничего не бросили в огонь печи.

— Ты великолепна! — Дрого чмокнул ее в кончик носа. — Но я сюда приехал вовсе не за этим… то есть не только за этим, — тут же поправился, заметив, как удивленно округлились ее глаза. — Почему ты сбежала, Ида?

Ей не понравилось, что ее еще и отчитывают.

— Потому что мне было известно, каким образом Вильгельм намеревался укрепить свое положение в этой стране. Я хотела избавить тебя от необходимости объясняться, а себя — от лишней боли.

— То, что мне предложат жениться на дочери графа, тебе подсказал твой голос?

— Нет, но это же было очевидно: все только и говорили о задумке Вильгельма примирить норманнов с саксами.

— И ты решила убежать?

— А что мне оставалось делать? Я не знала, примешь ли ты предложение, а становиться любовницей женатого мужчины не хотела. Раньше в глазах окружающих я была пленницей, мне даже сочувствовали, но теперь война закончилась, и я сама должна была решить, как жить дальше. Она хоть красивая?

— Да, очень, скромная и наверняка послушная, — искоса поглядывая на Иду, ответил Дрого.

Она резко села на постели, прикрывшись одеялом, а он подлил масла в огонь:

— Мало того, что красивая, так у нее еще очень много земли.

— Земли? Тебе что, предложили много земли?

— Целое графство.

На лице Иды было написано такое же немое изумление, как и у Годвина, когда тот

услышал эту новость.

— И ты теперь граф?

— И графский титул, и земли я мог бы получить в случае женитьбы на той милой девушке, но я сказал «нет».

Ида потерла лоб, пытаясь осознать сказанное.

— Ты отверг предложение Вильгельма, не стал графом и не получил ни земли, ни власти, ни богатства…

— Ну да…

— Его не очень рассердил твой отказ? — участливо спросила Ида.

— Как ни странно, нет. У меня сложилось впечатление, что именно этого он и ожидал. Он лишь выразил сожаление, что пока ничего другого не может мне дать.

— Так значит, ты остался безземельным рыцарем? — Ее сердце радостно забилось: о подобном повороте событий она и мечтать не смела! — Но ты же так к этому стремился; из-за этого и в поход отправился…

Он тоже сел в кровати и обнял Иду за плечи.

— Нет, любовь моя. Даже если бы мне предложили королеву, а с ней — королевство, я все равно сказал бы «нет». Мне нужна только ты… А, почему ты плачешь?

— От страха.

— От страха? Чего же ты боишься, родная?

Ида шмыгнула носом и вытерла слезы.

— Вдруг однажды ты решишь, что я не стою такой жертвы.

— Ида, я принял решение в здравом уме и твердой памяти, не жалею об этом сейчас и не стану жалеть в будущем. Единственное, о чем я действительно сожалею, что не всегда относился к тебе так, как ты того заслуживаешь, и ничего не смог тебе дать.

— Но ты и не должен, — возразила Ида. — Разве кто-то что-то мне обещал? И потом, я никогда не чувствовала себя пленницей и не видела от тебя ничего, кроме заботы.

Он улыбнулся и легко провел рукой по ее волосам.

— Как я проклинал Вильгельма за то, что по его милости застрял в Лондоне! Но неужели твой внутренний голос не подсказал, что я еду сюда?

— Нет, но если бы и сказал, то я бы вряд ли поверила: слишком сильно хотела, чтобы ты здесь появился, и не сумела бы различить, что говорит во мне действительно — мое желание или внутренний голос.

— Значит, ты так хотела меня увидеть? Почему же?

— А почему ты отказался от дочери графа, титула и земли?

Дрого провел пальцем по ее щеке, удивляясь, почему его так смутил этот вопрос, несколько секунд не решался ответить, но потом, сделав глубокий вдох, взял ее лицо в ладони и поцеловал в приоткрытые губы.

— Я сделал это потому, что люблю тебя, потому что не замечаю других женщин, какими бы прекрасными они ни были и сколько бы земель ни имели. Прости, что не сразу это понял и причинил тебе много боли.

— Но ты все-таки приехал и сказал мне то, что я больше всего хотела услышать, — прошептала Ида. — И теперь для меня ничто больше не имеет значения, потому что я тоже люблю тебя.