Несколько раз она умудрилась заблудиться, и только помощь добросердечных прохожих помогла ей найти Ладгейт-Хилл. Дом дяди находился в тени собора Святого Павла, в маленькой улочке, неподалеку от Ладгейт-Хилл, и представлял собой узкое, высокое, не слишком впечатляющее здание. Кларисса невольно подумала, что дядя живет довольно скромно. Должно быть, он кое-что унаследовал от родителей. Но поскольку был вторым сыном, сумма вряд ли была значительной: львиная доля, согласно закону о наследовании, переходила к старшему сыну. Кларисса всегда считала, что отец был более чем щедр к брату, но теперь, когда его больше нет, Люк, видимо, испытывал постоянную нужду в деньгах. И к кому ему обратиться теперь? А может быть, теперь он и рассчитывал решить проблему раз и навсегда?

Она пряталась в тени, наблюдая за домом, пока не сообразила, что привлекает к себе внимание. Пара подозрительных типов следила за ней из дверного проема на другой стороне улицы, и девушка поняла, что может стать легкой добычей. Еще бы: молодая, хорошо одетая женщина одна на тихой улочке!

Кларисса повернулась и поскорее зашагала прочь, не замедляя шага и не оглядываясь, пока не добралась до главной улицы Ладгейт-Хилл. Незнание города и необходимость найти не слишком дорогое пристанище, где она не будет привлекать ничьего внимания, привели ее в Ковент-Гарден и в бордель на Кинг-стрит. А, следовательно, и к графу Блэкуотеру.

Кларисса, не находя себе места, вскочила и подошла к окну. Перед ее взором открылась ночная площадь, заполненная мужчинами и женщинами в яркой, многоцветной одежде. Девушка открыла окно и высунулась наружу. Повсюду слышались смех и музыка, в прохладном ночном воздухе разносились аппетитные запахи горячих пирогов, эля с пряностями и грога, перебивавшие вонь немытых тел, забитых отбросами сточных канав, разлагавшихся трупов кошек и собак.

Кларисса подумала, что все это очень похоже на карнавальное шествие. И снова ощутила чувственные вибрации. Прилив энергии. Ей хотелось стать частью этого веселья. После жизни в деревенской глуши, в деревенской скуке она была готова к более волнующим переменам.

Но ведь не поэтому она здесь! Необходимо найти Фрэнсиса.

Девушка закрыла окно и вернулась в комнату. Пока что в своих бесплодных поисках она усвоила одно: без помощи не обойтись. Каждое утро она приходила к дому Люка, но до сегодняшнего дня ничего не происходило. А вот сегодня дядя вышел из дому. Она последовала за ним, надеясь, что он приведет ее к Фрэнсису, но налетела на графа и упустила цель. Придется все начинать сначала.

Конечно, она могла бы колотить в дверь кулаками и требовать, чтобы ее провели к дяде, но воспрепятствовала мудрость... или трусость? Если он пытается разделаться с Фрэнсисом, то вряд ли приведет ее туда, где держат брата. И неизвестно, что он предпримет, если пронюхает о подозрениях Клариссы.

Нет, если предстоит схватиться с Люком, она нуждается в помощи и надежной защите. И Джаспер Сент-Джон Салливан может обеспечить ей и то и другое. Конечно, ему не обязательно знать, что Кларисса потребует услуги за услугу. Как только она вернет Фрэнсиса, им обоим придется скрываться, а где лучше всего скрываться, как не в Лондоне, под покровительством ничего не подозревающего графа Блэкуотера? Ведь граф обещал предоставить ей собственный дом, и там она сможет спокойно жить вместе с братом. Люк даже в самых безумных мечтах не сможет представить, что его племянница ведет жизнь содержанки графа. Даже узнав, что она больше не в Кенте, а Фрэнсис исчез, он никогда не найдет их.

Но вот в чем загвоздка: граф считает ее шлюхой, а значит, может потребовать от нее постельных услуг. Он сказал, что заплатит мистрис Гриффитс за контракт, дающий ему эксклюзивные права на Клариссу. И конечно, рассчитывает получить от этого контракта что-то и для себя. Да какой бы мужчина на его месте не рассчитывал?

Продолжая прихлебывать вино, Кларисса задумчиво смотрела в огонь. Как может она, зная все это, спокойно и решительно отказать ему в его притязаниях?

Она не могла сказать ему, что еще девственница и в таком случае вряд ли будет полезна для его целей. Ему требуется падшая женщина. А Кларисса Астли не из таких. О да, она обменялась парой поцелуев с сыновьями местных дворян, да и то под рождественской омелой. И было одно жаркое, душное лето, когда она вообразила себя по уши влюбленной в университетского друга сына соседского сквайра. Они оба наслаждались мгновениями, как тогда казалось, великой и тайной страсти. Но дело не пошло дальше неуклюжих ласк и неумелых поцелуев.

Может, для начала она напомнит, что брак не должен осуществиться, иначе их просто не разведут? И тогда она получит отсрочку и не будет нужды продавать свое тело. Может, он удовольствуется ее ролью мнимой жены и поймет, что все интимные отношения только повредят его дальнейшим планам?

Кларисса решила, что цепляется за соломинку. Но что еще ей остается делать? Пожалуй, следует попытаться установить собственные правила. Она согласится играть роль, но ничего более интимного не допустит. Если она так нужна ему в качестве жены, может, он тоже согласится с ее доводами. В конце концов, до сих пор он не выказывал к ней ни малейшего мужского интереса.

Попытаться, во всяком случае, стоило. И до чего же утешительно иметь наконец план — что-то вроде лучика света в глубокой тьме!

Кларисса снова подбросила угля в огонь, подошла к топчану и легла, прислушиваясь к слабым звукам, доносившимся с площади, и любуясь искрами огня в камине.


В пяти милях от Кинг-стрит, в доме на Бетнал-Грин, Фрэнсис Астли заходился в приступе кашля, вздрагивая под тонким одеялом, смердевшим мочой и рвотой. Вокруг раздавались кашель и стоны малышей, крики грудных детей Время от времени женщина или одна из ее дочерей подходили и вливали ложки прозрачной жидкости в горло младенцам, после чего стоны и плач прекращались. Фрэнсис всегда старался оттолкнуть ложку. Жидкость имела отвратительный вкус и такой же отвратительный запах. Сначала его били и пытались держать голову, чтобы влить жидкость насильно, но он брыкался и кусался. И в конце концов его оставили в покое.

Поэтому он кашлял и метался на соломенном тюфяке, стараясь не думать о еде. Жидкая овсянка дважды в день совсем не утоляла голод, как, впрочем, и редко достававшиеся хлебные корочки.

Мальчик никак не мог понять, каким образом оказался в этом подобии ада. И почему Кларисса до сих пор не пришла за ним.

Но такое случалось лишь когда он сгорал в жару и не мог думать связно. В моменты просветления он прекрасно сознавал, что дядя Люк не допускает до него Клариссу. Но она все равно найдет его, рано или поздно. И эта убежденность помогала ему выжить.

Глава 4

Назавтра утром в дверь громко постучали: звук столь непривычный, что она подскочила от неожиданности.

Дверь открылась. На пороге возникли две девицы в дезабилье.

— Ты должна была к этому времени встать и одеться, — объявила одна, качая головой при виде Клариссы все еще в рубашке и халате.

Только сейчас Кларисса поняла, что неизвестно сколько просидела на одном месте. Не шевелясь. Не пытаясь встать.

Она проснулась на рассвете и сумела разжечь огонь в камине, после чего уселась на постель и уставилась на огонь. Вся ее вчерашняя решимость исчезла с первыми лучами солнца. Даже необходимость одеться казалась теперь совершенно невыполнимой задачей.

— Может, и должна, — парировала она. — Не хочу показаться грубой, но какое вам до этого дело?

— Никакого, — жизнерадостно вмешалась в разговор вторая. — Но матушка Гриффитс послала нас посмотреть, как ты справляешься. И она выбрала тебе платье. Наденешь его к приходу графа.

И девица бережно выложила на постель платье из узорчатого муслина.

— Миленькое, правда?

Кларисса с подозрением уставилась на платье.

— Откуда оно? У меня есть свои вещи. Это мне не нужно.

— Но матушка сказала, что твой шкаф почти пуст, а это очень тебе пойдет. — Девушка широко улыбнулась. — Матушка всегда старается одеть нас получше, особенно при подписании контракта. Счастливица ты! Подцепила самого Блэкуотера! Крупная рыба, верно, Эм?

— Еще бы! — подтвердила подруга.

Похоже, весь дом уже знает об этом. А ведь она не знакома с его обитательницами. И вообще редко видела их, разве что в виде неясных фигур, исчезавших за дверями в шелесте шелка. Теперь, видимо, они были готовы принять ее в свои ряды.

— Посмотрим, что можно сделать с твоими волосами, — заметила Эм, помахав щипцами для завивки. — Тащи сюда щетку для волос, Мэдди.

— Нет! — вскрикнула Кларисса, сжавшись от ужаса. — Я еще не знаю, пойду ли на встречу с графом.

Девушки в изумлении уставились на нее.

— Господи, ты, должно быть, не в себе! Ты не можешь сказать «нет» матушке Гриффитс.

— Еще как могу!

Кларисса встала.

— Спасибо за предложение, Эм... Эмма... Эмили? Я вполне могу одеться сама. В собственное платье.

— Я Эмили, — пояснила девушка. — А ты?

— Кларисса.

— Это твое настоящее имя или то, под которым тебя знают клиенты?

— А как долго ты в деле? — вмешалась Мэдди.

— Я не в деле. И никогда в нем не была...

Кларисса вдруг расслышала нотки отчаяния в собственном голосе.

Обе насмешливо рассмеялись.

— О, по первости мы все это говорим, — отмахнулась Эмили. — И все думаем: «О, это только на неделю, пережить трудные времена», — но потом понимаем, что прошло уже несколько месяцев и все не так уж плохо, как кажется. Это очень хороший дом. О нас заботятся. И никаких грубиянов, разве только ты сама согласишься на какие-то фокусы.